Александр Устинов - NEXT-2. Следующий. Книга 4. Во имя любви

— Эй, куда топаем? — грубо обратился к незваным гостям один из них, по виду явно бывший боксер, о чем ярко свидетельствовал его когда-то сломанный нос.

Санчо уже приготовился припомнить годы своей бурной юности и ударом кулака развернуть переносицу паренька в противоположную сторону, но в наметившуюся дискуссию благоразумно вмешался Лавр.

— Вань, покажи этим недорослям, как разговаривают благовоспитанные юноши у вас в Лондоне, — обратился Федор Павлович к Кирсанову, обнимая его за плечи.

Иван открыто улыбнулся коренастым браткам.

— Добрый день, джентльмены, — вежливо начал он. — Позвольте пройти на совет акционеров, где наше присутствие наверняка сочтут целесообразным.

Парни немного растерялись. К ним еще ни разу в жизни никто не обращался подобным образом. А слово «джентльмены», по их мнению, вообще было ругательное. Они синхронно переглянулись.

— Как доложить, дж… — Браток все-таки невольно споткнулся на этом слове. — Джентльмены?

Санчо широким движением руки отстранил парня, загораживавшего проход. Второй подручный Мякинца, коротко стриженный блондин со свиноподобными щеками, стоял немного левее, возле стола с ноутбуком.

— Наследный принц «Империи» в докладах не нуждается, — важно провозгласил Мошкин с таким видом, будто ему большую часть жизни приходилось сопровождать титулованных особ.

Коротко стриженный шагнул к своему напарнику и тихо вполголоса произнес:

— Мальчик и правда сын. Вчера его возили…

Бывший боксер оборвал товарища на полуслове, предупредительно вскинув руку. Болтать лишнего не стоило. Суровый взгляд братка пробежался по лицам Санчо, Лавра и стоящего дальше всех Федечки.

— А вы? — небрежно поинтересовался он.

— Мы — его свита… — продолжал куражиться Александр, видимо воображая себя при этом великим князем или кем-то еще в этом роде. — Отойди ж ты, наконец, а то лекарства дорогие, да и больничный тебе не оплатят!..

Парни решили не связываться с этой странной компанией. Во всяком случае, до особого распоряжения со стороны шефа. Поэтому они молча отступили в сторону, давая дорогу. Процессия из четырех человек двинулась дальше вверх по лестнице. Иван показывал дорогу. Ему уже доводилось бывать здесь прежде, еще до своего отъезда в Лондон. Нужная дверь обнаружилась на втором этаже здания. Изнутри доносились чьи-то голоса, но разобрать отдельные слова не представлялось возможным.

Теперь инициативу лидера взял на себя Лавриков. Он толкнул от себя дверь, и та широко распахнулась. Вся компания во главе с Федором Павловичем решительно переступила порог головного офиса «Империи». Голоса тут же смолкли, и все присутствующие на совете директоров автоматически повернули голову на вошедших. Лавр открыто улыбнулся.

— Извините, опоздали. — Он нарочито любезно расшаркался.

Затем его взгляд встретился со взглядом Семирядина, и Лавриков все с той же холодной улыбкой недовольно покачал головой. В кабинете повисла гнетущая тишина. Санчо, Иван и Федечка смело выступили из-за спины депутата и выстроились в линию. Никто из них также не произносил ни слова, отчего пауза откровенно затягивалась. Андрей Матвеевич, поначалу испугавшийся этой улыбки Лавра, как ни удивительно, первым взял себя в руки. Он пружинисто поднялся с «командирского» кресла и засеменил навстречу гостям, нелепо переваливаясь. Широко раскинул руки.

— Как хорошо, что вы привели мальчика, Федор Павлович… — буквально возликовал Семирядин. — Ванюша, подойди сюда, — но он уже сам к этому моменту оказался рядом с мальчиком и присел перед ним на корточки. Дружески заглянул в лицо. — Хочешь сесть на место своего папы?

Иван вопросительно посмотрел на своих друзей и в первую очередь, естественно, на Лавра, лидерство которого в этой компании никто оспаривать не собирался. Федор Павлович одобрительно кивнул.

— Иди, не бойся, — сказал он Кирсанову. — Займи свое место.

Переборов свое детское смущение, Иван пошел вдоль длинного офисного стола, дробно постукивая по паркету подошвами. Семирядин сопровождал его. Директора филиалов, сидящие на стульях, поворачивали голову, а иные даже вставали и провожали мальчика взглядом. Достигнув «главного» кресла, Иван снова в нерешительности остановился. Что-то смутило его, и он растерянно оглянулся.

— Тебе помочь? — Андрей подхватил Кирсанова под локоть.

— Спасибо. Я сам.

Иван грубо выдернул руку и, стараясь не быть смешным, забрался в кресло, совсем недавно принадлежавшее его отцу. Над высоким столом виднелись только его голова и плечи. Но мальчик, максимально выпрямившись, выложил на столешницу еще и руки. Он чувствовал себя крайне неуютно, но виду не подавал. Держался с достоинством.

— Удобно? — осведомился Семирядин.

— Это не мой размер… — ответил Иван и тут же добавил неожиданно жестким тоном: — Пока не мой.

Семирядин почувствовал в его последней поправке скрытый вызов и поспешил изобразить на своем лице безраздельное радушие и предупредительность.

— А мы как раз обсуждали, как сделать так, чтобы ты и твоя мама ни в чем не нуждались, — известил он Кирсанова.

— И как это сделать? — На первый взгляд вопрос был вполне простодушным и наивным.

Семирядин прочистил горло и коротко переглянулся с Ангелиной Виннер.

— Пока мама не может ответить, решай сам, — улыбнулся Андрей Матвеевич. — Как мужчина. Или сразу получить много-много денег, или получать поменьше, но каждый месяц. Ну, нечто вроде пенсии.

В офисе снова повисла пауза. Кирсанов размышлял о чем-то, и никто не торопил его в этом процессе. Наконец мальчик откинулся на спинку кресла, сцепив пальцы в замок. Теперь он не чувствовал себя скованно. Скорее наоборот. Привыкал к положению человека, голос которого является решающим.

— Дядя Андрей, — неспешно произнес Иван. — Я знаю, пенсию получают старые люди. Лиза, например. Она называет ее «смешной».

Семирядин снова откашлялся и, подхватив один из пустующих стульев, придвинул его поближе к креслу Ивана. Сел.

— Ваша пенсия будет совсем не смешной, а серьезной. — Андрей многозначительно покачал головой. — Весьма.

— Но я же не старый, — упорствовал Кирсанов. — И мама не старая.

— Да, ты молод, — согласился Андрей Матвеевич и грустно добавил к уже сказанному: — К сожалению, слишком молод.

Иван развел руками.

— Поэтому никакой пенсии и не надо, — гордо и величественно отказался он с таким видом, будто только сейчас принял это окончательное и бесповоротное решение. — Мне сейчас объяснили. Да я и сам знаю… Нашей семье принадлежит больше третьей части всего, что есть в «Империи». И я — наследник.

— Кто тебе это сказал? — Семирядин занервничал. Даже его правое веко едва заметно задергалось.