Александр Устинов - NEXT-2. Следующий. Книга 4. Во имя любви

— Федечка, а под занавес ты дал слишком пацанскую реплику, — сурово буркнул себе под нос Лавриков, раскрывая бумажник и копаясь в обильном количестве скопившихся у него визиток. — Легкомысленно как-то…

Они уже всей компанией ехали в обратную от «Империи» сторону. Куда именно лежал путь в настоящий момент, никто из присутствующих не знал. Никто, кроме Лавра. Но тот упорно сохранял эту информацию в тайне, лишь загадочно улыбаясь. Скрытничал.

Федечка рассмеялся и озорно посмотрел на отца. На заднем сиденье «Волги» их разделял примолкший и задумавшийся о чем-то своем Кирсанов.

— А про Робин Гуда — не пацанство? — парировал молодой человек.

Лавр ничего не ответил. Он уже полностью сосредоточился на извлеченном ворохе визитных карточек. Присутствовало здесь и много ненужных, как казалось Федору Павловичу, устаревших по своей информации. Но депутат Государственной думы твердо знал, какую именно он ищет в настоящий момент и, к сожалению, пока не может отыскать.

— Мне про Робин Гуда понравилось, — подал голос Кирсанов.

Санчо всем корпусом развернулся на переднем сиденье и в упор уставился на сидящих позади него. На лице Мошкина отразилось некое подобие ностальгии по давно минувшим годам собственной юности, и его глаза даже подернулись слегка заметной поволокой. Положительно, сегодня он был на пике своих чувственных восприятий.

— Ай, господа… — неспешно протянул он, смакуя каждое произносимое слово. — Все мы до смерти — пацаны. Только игры с возрастом меняются, а так — все то же. Двор на двор. Но по башке бьем, к сожалению, уже не песочным совочком.

Не отрываясь от своего занятия, Лавр покачал головой.

— Дети! — сказал он. — Слушайте толстого дядю. И услышите…

Договорить Федор Павлович не успел. На глаза ему, наконец, попалась необходимая визитка, и он извлек ее из общей массы. Остальные запихнул на прежнее место в бумажник, мысленно пообещав себе, что, как только появится свободная минута, он обязательно наведет в них соответствующий порядок. Найденную визитную карточку Лавр протянул водителю.

— Коля, меня здесь высадишь, — распорядился он.

Николай не взял визитку в руки, а только коротко заглянул в нее.

— Это где церковь, что ли? — уточнил он.

— Во-во, туда и надо, — моментально подхватил Федор Павлович и спрятал визитку в боковой карман пиджака. — Я останусь, вы — домой. Санчо…

— Команда до вечера будет, — отрапортовал Мошкин. — А сам как?

— Машину вызвал из гаража управделами. Имею право.

— Скажите пожалуйста…

Лавриков не принял иронии. В настоящую минуту он напоминал комок нервов. А точнее говоря, был предельно собран и настроен на кардинальные действия. Мерное течение жизни прекратилось для Федора Павловича еще вчера. Теперь он походил на себя прежнего, каким был больше года тому назад. Ориентировался на принцип: бей первым, пока не ударили тебя.

— Дальше говорить не надо. Федечка! — Лавр повернул голову к сыну и протянул раскрытую ладонь. — Оригиналы!..

Розгин послушно расчехлил свою папку и, покопавшись в ней не больше пяти-шести секунд, выудил несколько листов рукописного текста. Это и были подлинные документы покойного Владимира Кирсанова. Лавр взял их и положил в собственный портфель.

Николай остановил машину за перекрестком. Храм располагался прямо перед ними. Лавриков выбрался из салона и с портфелем в руке зашагал в сторону золоченых куполов. Рядом с входом в храм прислоненная к стене стояла крышка гроба. Федор Павлович лишь пробежал по ней взглядом и зашел внутрь.

«Волга» плавно отъехала и уже через мгновение скрылась за ближайшим поворотом. На ее место почти сразу подкатила другая машина. Медленно и мягко. Остановилась у тротуара.

— Он еще и набожный… — протянула расположившаяся на переднем сиденье Ангелина, наблюдая за тем, как Лавриков скрылся за воротами храма.

Юрий Мякинец неторопливо распечатал новую сигару и вставил ее в рот. На этот раз излишне мусолить ее не стал. Прикурил сразу, наполнив салон автомобиля едким противным дымом. Виннер закашлялась. Юрий улыбнулся и поспешил деликатно опустить боковое стекло со стороны водителя. Разогнал дым рукой.

Его отношение к Ангелине после вчерашней — или, вернее, сегодняшней — ночи разительно переменилось. Он не относился к ней как прежде, с ощутимой долей снисходительности и внутреннего превосходства. Нельзя сказать, что Мякинец придавал большое значение сексуальным отношениям между мужчиной и женщиной. Но госпоже Виннер удалось поразить его. При всей ее внешней неженственности Ангелина, как оказалось, была способна удовлетворить мужчину даже с самыми привередливыми запросами. Впрочем, справедливости ради надо отметить, что и сама госпожа Виннер не осталась в обиде на своего кавалера. Мякинец также не разочаровал ее.

Сигара показалась в раскрытом окне салона.

— Все воры ужасно религиозны, — со знанием дела произнес Юрий, оглядываясь по сторонам.

Мысленно он уже прикидывал, каким образом Лавр собирается покидать церковь и зачем депутату понадобилось отпускать машину с водителем. Не ночевать же он здесь останется?

— А ты? — спросила Ангелина.

Юрий не сразу понял, что она имеет в виду. Когда же до него дошло, что ее вопрос лишь продолжение разговора на тему религиозности, с улыбкой пожал плечами.

— Я не вор. Я — голову в песок, и сделал вид, что Всевышний ушел в отпуск — как раз на отрезок моей жизни.

— Удобная поза… — одобрила госпожа Виннер и тут же переключилась с праздной беседы на животрепещущие аспекты их общего непростого дела. — Есть возможность отследить телефонные переговоры этого некстати выскочившего Робин Гуда?

Мякинец хитро прищурился. Когда же его подельники поймут, насколько он, Юрий, бесценный сотрудник в их коллективе? Пора бы уже привыкнуть к тому обстоятельству, что для таких профи, как он, не существует неразрешимых проблем.

— Возможности есть любые, — с пафосом заявил он. Он и сам ловил себя на мысли, что с сегодняшнего дня непроизвольно рисуется перед Виннер. — Были бы деньги. Обращение к своему человечку в ФАПСИ — большая копейка. Моментальная переадресация трепологии сюда на приемник — еще копейка. — Он пыхнул сигарой. — Итого…

Однако его затянувшиеся рассуждения вызвали отнюдь не положительную реакцию со стороны Ангелины, как того ожидал мужчина. Напротив, она проявила недовольство и раздражение.

— Я не торгуюсь, Юрий, — злобно бросила эта стерва, как любил охарактеризовывать ее Семирядин наедине с самим собой. — Мне по морде дали. Публично. Сильно. — Она скрипнула зубами. — И теперь, если не играть на опережение, — дрянь дело. Да и мотаться за ним времени нет.