Марина Серова - Дольче вита с риском для жизни

— А дальше? — Мой голос прошелестел, словно сухой лист под ногами.

— Да ничего такого, — рассмеялся Конфетин. — Порванные кеды, правда, имелись, но моим друзьям на них было плевать. Да и попробовал бы кто-то даже улыбнуться в мою сторону… Ну и семья у меня все же присутствовала. Какая-никакая. Сестра с братом поддерживали. Приезжали кормить, если мать загуливала с очередным любовником. Я даже на девчонке той женился. Той, что первой любовью стала.

— Так ты женат?

— А что тебя так удивляет? — рассмеялся Гоша.

— Сама не знаю, — пробормотала я. — Просто… Ты производишь впечатление… — Подходящее слово никак не находилось.

— Одинокого волка? — пришел мне на помощь собеседник. — Бирюка? Вечного холостяка?

— Как-то так. — Мои щеки вспыхнули румянцем.

— Ты не так уж ошибаешься. — На этот раз губы Конфетина скривила горькая усмешка. — Попытка оказалась неудачной. Может, правы твои психологи и детские травмы сопровождают нас всю жизнь? Только сдается мне, это оправдание для слабаков. Сколько того детства? А все остальное мы сами… Так что… Но я ни о чем не жалею. — Теперь Георгий смотрел на меня разгневанным бычком. Потом тряхнул головой, еще больше усилив сходство с этим животным. — От того брака у меня остались не только воспоминания о вечных скандалах, но и чудный сын двенадцати лет. Единственное, ради чего жить стоит.

— Ты хочешь сказать, что рискуешь тут жизнью и свободой ради своего ребенка? — Прозвучало это жестко, но миндальничать не в моих привычках.

— Да, — спокойно и просто произнес Конфетин, будто не заметив моего тона. — Подозреваю, прозвучит пафосно, но я вообще все в жизни ради него делаю. Надеюсь, когда-нибудь он это оценит, хоть и не сомневаюсь, что ему тоже найдется, в чем нас с матерью обвинить. Да и пусть! На то и родители, чтобы дети могли свалить на них ответственность за свои неудачи.

— Слушай, ты можешь спуститься вниз и посмотреть, что там с бойлером? — без всякого перехода попросила я. — Я пыталась сама, но не смогла. Очень хочется ванну принять.

Конфетин пристально посмотрел мне в глаза, усмехнулся, кивнул и тяжелой уткой заковылял к ведущей в подвал лестнице.

Не знаю, как чьи, а мои предки точно из воды появились. Иначе чем еще объяснить мою тягу к этой стихии? С детства лучшим средством от хандры почитала я горячую ванну. Позднее появились у меня и свои мини-ритуалы. Например, перед тем как опустить усталое тело в воду, я непременно растворяю в ней энное количество морской соли. В отсутствии таковой нынче пришлось обойтись обычной поваренной. Дома я бы еще и полпузырька пены вылила, но сегодня не нашлось ни ее, ни достойной замены. Зато от «романтического ужина» остались свечи, которые я расставила по периметру ванной и теперь, выключив свет, с удовольствием наблюдала за отбрасываемыми ими бликами.

— Ты там не утонула? — Настойчивый стук в дверь бесцеремонно прервал мое свидание с вечным. — Второй час отмокаешь!

— Все в порядке! — весело откликнулась я, чувствуя, что буквально возвращаюсь к жизни. Опустив голову в воду, оставив на поверхности только нос, уставилась в старый потолок, который отсюда казался очень высоким. Уши наполнились «звуками моря», а слова Конфетина превратились в странное бульканье. С шумом вынырнув из воды, я фыркнула веселым дельфином и помотала головой из стороны в сторону, разбрасывая брызги, словно сеятель семена.

— Мне тоскливо и одиноко, — котенком поскребся Георгий в дверь. — Может, пустишь? Пошалим?

— Что? — Я от души расхохоталась. — Пошалим? Серьезно? Ты в каком веке живешь, Карлсончик, дорогой? — распахивая дверь и объятия, поинтересовалась я, не слишком задумываясь о том, что делаю.

Почему бы нет? — пронеслась в голове последняя членораздельная фраза перед тем, как мое сознание наполнилось одними междометиями.

— А ты ничего! — Я попыталась спрятаться за этой фразой, избежав с ее помощью ненужных объяснений. Правда, непонятно, с чего мне пришло в голову, будто Конфетин вообще в них нуждался.

— Ты тоже, — просто сказал он, натягивая футболку. — Повторим как-нибудь?

— Угу. — Смех получился деланым и неестественным, поэтому быстро оборвался. — Позвони, договоримся.

— Заметано, — в отличие от меня, новоиспеченный любовник чувствовал себя спокойно и уверенно.

— Как твоя нога? — Стыдливо прикрывшись покрывалом (хотя было ли что-то, чего Гоша не видел?), я пошлепала в ванную за оставленной там одеждой. — Кстати, твой наряд высох, — прокричала я, не дожидаясь ответа на заданный вопрос, вытаскивая джинсы и рубашку из сушилки. — Правда, в штанах теперь здоровенная дыра, но это ничего — сам знаешь, даже модно.

— Будем делать вид, что ничего не произошло? — промурлыкал мужчина, щекоча дыханием мое ухо. Надо же — даже раненый, он способен подкрадываться незаметно.

— Нет, будем об этом разговаривать, — ехидно парировала я.

— Почему бы и нет? — Георгий меня обнял.

— Может, потому… — Фразу закончить не удалось — я скорее почувствовала, нежели услышала доносящийся снаружи шорох.

— Замри! — Губы двигались беззвучно, а глаза расширились от ужаса. Одежда все еще валялась на полу в ванной, а времени на раздумья не было. Поэтому, откинув в сторону покрывало, которое только затрудняло движения, я как есть, что называется, в чем мать родила, прокралась к входной двери, стараясь не думать о том, что будет, если за ней меня ждет группа захвата. Конечно, предоставь судьба мне выбор, я бы предпочла встретить гостей в ином виде, но сама виновата — нашла время для любовных утех.

Откинув шторку дверного глазка, припала к нему оком, чтобы увидеть зияющую пустоту крыльца. Хотя на что я рассчитывала — если это полиция, то сейчас по обе стороны от двери расположились спецназовцы в шлемах и бронежилетах (или как там в Италии называют сотрудников группы захвата). Испытывая чувство вины перед владельцами оккупированного нами жилища, я решила не усугублять ситуацию и пощадить их имущество — в конце концов, нужно уметь признавать поражение и вовремя сдаваться. В любой момент ожидая услышать треск взламываемой двери и звон бьющегося стекла, я дрожащей рукой повернула замок и распахнула настежь дверь, подставляя нагое тело под удар. Солнечный свет ворвался в дом, сделав меня на несколько секунд незрячей. Когда же мои глаза привыкли к новому для них освещению, мне наконец-то удалось разглядеть виновника моих переживаний. На пороге сидел большой пес, разглядывая меня умными глазами. Он склонял голову то на один бок, то на другой, словно оценивал мою фигуру.

— Ой, — отчего-то смутилась я и прикрыла руками срамные места. — Привет, собака. Ты чья? — Слегка высунувшись из дверного проема, я повертела головой из стороны в сторону. Не обнаружив хозяина, вздохнула с облегчением. — Просто бездомный пес, — решила я прояснить ситуацию, поворачиваясь к Конфетину, и тут же зашлась безудержным смехом. Согнувшись пополам, чудом удержалась от того, чтобы не начать кататься по полу. — Ой, не могу, — квохтала я, держась за живот. — Ты бы хоть трусы, что ли, натянул, воин!