Федор Анич - Нет смысла без тебя

— Мне очень жаль, Джейсон, ситуация вышла из-под контроля. Судья запретил вызывать вас в качестве свидетеля.

— Почему?

— Это процессуальная ошибка. Мы должны были заявить вас в качестве свидетеля до начала процесса.

— И почему не сделали этого?

— Потому что вас бы убили еще до начала первого заседания.

— А что толку во всем этом, если я не могу дать показания?

— Мы что-нибудь придумаем.

Но мне надоело. Мне все это смертельно надоело. Их правила. Их ошибки. Страдаю я, страдают мои друзья. Моя семья убита, моя жизнь разрушена. А они «что-нибудь придумают». Я не уверен, что это справедливо. Нет, не так. Это несправедливо, черт возьми! Это ни хера не справедливо!

— Вы сделали достаточно, теперь действовать буду я. Верните мне мои документы и скажите, где я могу взять свои деньги.

— Не торопитесь, Джейсон, мы все уладим…

— Нет, агент Томпкинс, вы ничего не уладите.

— Но наши юристы уже работают над решением вопроса…

— Это не вопрос, черт побери! Это моя жизнь!

Агент опешила. Ее глаза сделались большими, того и гляди полопаются веки от напряжения, а яблоки с глухим «плюм» выплюнутся из глазниц.

Я надел туфли, накинул пиджак и взял из ее рук мои документы и конверт с деньгами. Вышел из номера под удивленными взглядами охраны и спустился на лифте на первый этаж. Из таксофона я позвонил мистеру Уильямсу и попросил его приехать в отель. Он ответил, что будет в течение трех минут.

Я жду. У мимо идущего парня стреляю сигаретку и глубоко затягиваюсь. Интересно, Ника придумала способ находить зажигалку?..

— Джейсон?!

Мистер Уильямс удивлен, да оно и понятно. Я один на улице, докуриваю сигарету. Мимо ходят люди. И никаких агентов поблизости.

— Да, мистер Уильямс, это я.

— Зовите меня Пол, садитесь в машину.

Я сажусь и рассказываю, что произошло. Он недолго думает, после чего говорит:

— Надо ехать к нам в офис, уголовные дела не моя стезя, но даже я вижу как минимум один выход из этой ситуации. Уверен, мои коллеги знают, что делать.

И правда, они знали. Не прошло и трех часов, как я подписал заявление о вступлении в дело в качестве потерпевшего, и курьер понесся в суд. В пять вечера он вернулся с отметкой о принятии канцелярией суда на копии заявления.

— Меня зовут Джейсон МакКуин, это мой псевдоним, и так написано в моих документах. Это вымышленное имя, придуманное для того, чтобы я мог участвовать в программе защиты свидетелей в Америке. Родился я в Иркутске, это Россия, Сибирь. При рождении меня звали Александр Лавров, однако после того, как Наркобарон убил моих родителей и сестру, меня поместили под российскую программу защиты свидетелей и присвоили имя Дмитрия Грановского. Так или иначе, я — тот человек, который видел Наркобарона в лицо и может его опознать. Я не говорю его имя, потому что не знаю его имени. У меня есть фото, вот, я его показываю — это он, на первой полосе газеты «Таймс Легал». Тут еще заголовок: «Адвокаты Наркобарона оказались умнее и не дали слова покойнику». Покойник молчать не будет. Сегодня, восьмое июня, я жив. Вполне возможно, что после моего заявления я не доживу до того дня, когда смогу выступить в суде и рассказать все, указать на Наркобарона. Поэтому мы записываем это видео. Человек на фото в газете убил моих родителей и мою сестру. Он держал меня в плену, в клетке, как животное. И это он нанял убийцу, чтобы снести мне голову на сцене во время концерта в Москве, но правительство США опередило его, инсценировав мою смерть. Я обращаюсь ко всем, кто меня сейчас смотрит: если я не смогу выступить на суде над Наркобароном, знайте — меня убили на самом деле. Спасибо за внимание.

Видео отправили в суд, напрямую судье, и в десять вечера я сидел напротив судьи в его кабинете.

— Вы понимаете, чем рискуете, раскрывая себя таким способом? — спросил судья. На нем не было мантии и парика. Он выглядел как обычный мужик предпенсионного возраста, уставший и совершенно не страшный.

— Нет, не понимаю. Я вообще больше ничего не понимаю. Я думал, что я все делаю правильно. Оказалось, что нет. Но тогда от меня мало что зависело, а я ненавижу находиться в зависимости от чьих-то ошибок и решений. Чаще ошибок, чем верных решений. Пусть это будут мои ошибки.

— Я понимаю ваше негодование. Честно говоря, я был сильно удивлен сегодня получить такое ходатайство. Это верх непрофессионализма не знать столь элементарных вещей. Вы понимаете, что такое состязательность сторон?

— Понимаю.

— Обязанность суда — обеспечить состязательность. И вызов незапланированного свидетеля — это прямое нарушение состязательности. Этого не будет в моем суде.

— Я рад, что интересы Наркобарона охраняются столь строго.

Я понял, что сказал лишнее. Но, на удивление, судья не обиделся.

— Еще раз подчеркиваю — я понимаю ваше негодование. Я понимаю это все, поэтому и пригласил вас сюда. Через час соберется весь состав суда, и мы заслушаем ваши показания. Это не совсем по правилам, но я лично уведомил всех о заседании, пусть только попробуют не явиться.

И меня прорвало. Сначала я икнул, не сводя глаз с судьи. Потом щеку щекотнула слезинка. Потом я всхлипнул и, сам того не ожидая, вдруг разрыдался в голос.

Я рыдал, а судья не торопил меня, делая вид, что чрезвычайно занят бумагами на столе.

— Судебное заседание объявляется открытым! — провозгласил судья.

В зале суда не было посторонних. Только участники процесса. Судья со своей свитой, команда прокурора в лице троих плюс мой адвокат — партнер мистера Уильямса Александр Корбан, шестеро адвокатов защиты, а подле них — напуганный Наркобарон. Я сидел в одиночестве за командой прокуроров, не сводя глаз с Наркобарона. Он не смотрел на меня вообще. Когда его завели в зал, ничего не понимающего и напуганного, он мазнул взглядом по моему лицу и остановился как вкопанный, уперев взгляд в затылок конвоира. Его подтолкнули и усадили на скамью возле адвокатов. Они в шесть ртов что-то ему интимно шептали, но он не реагировал совершенно.

— Итак, уважаемые участники процесса, уведомляю вас о вступлении в настоящее уголовное дело нового истца — мистера МакКуина, который предъявляет, от своего имени, обвинения к подсудимому. Он обвиняет подсудимого в убийстве его матери и отца, в похищении сестры, в похищении и незаконном лишении свободы, в насилии, в том числе сексуальном, и побоях. Преступления произошли на территории Российской Федерации, город Ангарск Иркутской области. Подсудимый, вы признаете вину в содеянном?

— Наш подзащитный вину не признает, — с резким криком вскочил адвокат. — Мы хотели бы заявить протест…

— Протест отклонен, — резко осадил его судья. — Я прошу вас сесть. Слово дается подсудимому. Подсудимый, я задал вам вопрос.