Федор Анич - Нет смысла без тебя

Например, его родители, Марина и ее отец. Собственные родители Игоря, служащие сдерживающим фактором, раздирали в нем противоречия. Слова, сказанные Мариной, бередили новую ранку, которая могла разрастись до размеров огромной дыры, которая засосет его надолго. Он пытался отыскать выход, но никак не мог. С одной стороны — совесть и принципы, с другой — Марина. И Марина перевешивала, но в душе Игоря все было так сложно устроено, что он не мог принять решение, пока на чаше весов с другой стороны было хоть что-то.

С ужасом для себя он понял, что сможет быть с Мариной вместе только без балластов.

«Черт возьми, какой же ты отвратительный человек! — услышал он свой собственный голос в голове. — Ты желаешь смерти не просто людям, ты желаешь смерти своим родителям. И отцу Марины заодно. Они тебе мешают. Как ты вообще живешь, подонок ты такой? Как ты можешь вообще вставать с кровати и идти в мир, в котором ты сам лично хочешь, чтобы у тебя не было родителей? Зачем ты вообще живешь? Таким людям, как ты, нельзя жить, им нельзя быть счастливыми, им нельзя любить. Таким людям, как ты, нужно умирать в младенчестве. Ты слишком отвратителен, чтобы быть человеком. Таких людей не бывает, ты не человек, ты — монстр!»

Но Игорь не знал, как выпутаться из этой паутины. Он погряз слишком глубоко и не понимал, как избавиться от своих проблем, но при этом сделать так, чтобы решение его полностью устраивало. Идти на компромиссы он не мог. Забрать родителей из дома престарелых — признать ошибку, а ошибок Игорь Романов не совершал. Он ненавидел себя за это, но поделать ничего не мог. Неужели единственным выходом будет забыть Марину? Неужели он пойдет на это?

— Не спите?

В комнату вошел Саша Лавров. Сам он устроился на диване в большой гостиной, совмещенной с кухней, а Игорю уступил свою постель. Игорь сел.

— Нет, уже не сплю.

— О деле думаете? Или о чем-то своем?

— С чего вы взяли, что я вообще о чем-то думаю?

— Я здесь стою минуты три, и все это время вы меня не замечали.

Вот ведь!

— Я просто ждал, когда вы поздороваетесь.

— Не буду лезть в вашу жизнь, — пожал плечами Саша Лавров. — Зашел сказать вам, что должен ехать на встречу.

И Игорь вдруг сказал то, что было совершенно неправильно и непредсказуемо. Он вообще в принципе не говорил с людьми о своих проблемах, не говорил с людьми о личном. Он был удивлен, но дело уже было сделано: он сказал. Повисла пустота, которую Саша Лавров никак не разрывал своим ответом, а Игорь все никак не мог прийти в себя от удивления и даже шока — что с ним такое происходит? Как так? Почему он это сказал?

— Я ужасный человек. Я сдал своих родителей в дом престарелых и теперь не могу быть вместе с любимой девушкой, потому что у нее на руках лежачий отец. Если я привезу ее и ее отца к себе, то предам родителей. Если не сделаю этого, мы расстанемся. Я не знаю, как выбраться из этого всего. Отправить родителей в дом престарелых не было ошибкой, я не совершаю ошибок. Я все делаю, тщательно взвесив, это основа моей жизни. Вот такой я ужасный человек. Вот об этом я думал, пока вы смотрели на меня.

Саша Лавров молчал, Игорю, конечно же, было плевать на его мнение. Но отчего-то он ждал, что этот человек скажет ему что-то, что разведет все тучи над головой. Он ждал чуда. И, возможно, дождался.

— Не знаю, специально вы мне это сказали или нет. Не знаю, правду вы мне говорите или нет. Но коль сказали, я вам отвечу, что думаю по этому поводу. Вы говорите, что вы «ужасный человек», а это значит, вы уже поняли, что поступили неправильно, сбагрив родителей в богадельню, и даже вынесли себе приговор — назвав себя «ужасным человеком». Это действительно так, и общество вам скажет то же самое: вы ужасный человек. Но тут есть одно «но». Вы признались, и вы поняли, что поступили неправильно, а это значит, что еще не все потеряно. Еще можно все исправить и сделать так, как будет правильно. Тут вопрос ваших собственных ограничений. Если вы признались себе в совершенном плохом поступке, причем плохом для вас сегодняшнего, значит, можете признать, что ранее установленные правила могут быть неверны. Например, с чего вы взяли, что вы не можете совершать ошибки? Это заблуждение, это такая же ошибка, как сдать родителей в дом престарелых. Можете вы совершать ошибки, и совершили одну из них. Так же, как сделала это Лиза. И вы, и она в одном положении — в заложниках у своих ошибок. Настало время их исправить. И второе, что я хочу сказать: если вы думаете обо этом всем, значит, не такой уж вы ужасный человек. Примите правильное решение, вы уже знаете, что сделать. Перепишите свою историю, это не смертельно, я уже так делал — и не раз. И как видите, жив. У вас звонит телефон.

Его голос был тихий, без упрека и конфликта, и Игорь впитывал каждое слово. Последнюю фразу он услышал не так, как предполагал, поэтому не сразу сообразил, что свет рядом — это звонок беззвучного телефона. Он извинился перед Сашей и поднял трубку — звонил босс.

— Я слушаю, — ответил он.

— Игорь, привет. Нашли твою Лизу Лаврову. Нам звонили из полиции Нью-Йорка, Лизу Лаврову похитили с ребенком из ее квартиры и подстрелили ее друга. В Нью-Йорке она жила под именем покойной девушки, Марты Хадсон. Телефон полицейского я выслал тебе сообщением. Его зовут Клифф, толковый парень, обещал помочь. Он вышел на меня через Иркутск, так что имей его в виду — на такой подвиг способен не каждый. Но с девушкой мы опоздали, надеюсь, ее действительно только похитили, а не убили. Игорь, ты слышишь? Алло?

Я не полетел со всеми в Нью-Йорк, потому что Дима попросил меня сделать кое-что в России. Сделать не своими руками, но под своим четким контролем.

Довольно быстро я нашел Филиппа, беспринципного качка, который занимался улаживанием разных деликатных дел. Условиями работы Филиппа было: а) называть его Фил; б) если присутствие заказчика обязательно, то беспрекословное подчинение приказам Фила в любой ситуации; в) еда не входит в гонорар.

С условиями я согласился и дал ему задание.

Для начала — разыскать место, где Лиза Лаврова жила вместе с Арсеном. Это — точка отсчета ее российских бед, и это место нужно посетить.

— Я слишком хорошо знаю свою сестру, — сказал мне Дима. — Лиза бы никогда в жизни не убежала из места, которое считала домом, только из-за того, что ей некомфортно. Нет, она сильно чего-то испугалась, чего-то, с чем справиться не могла… Возможно, кто-то угрожал ей и ребенку, и это явно не Наркобарон, поскольку первым делом в Америке она встретилась с его братом… Мне сказал об этом Игорь Романов, следователь, что вел то дело, ему можно верить. Те же меры безопасности Лиза могла бы предпринять и в России, и раствориться в Москве без следа… Но нет, она уехала в США не столько из-за Наркобарона и его преследования, сколько из-за чего-то еще. Мне нужно понять почему? Иначе я ее не верну. Лиза никому не верит, и любая опасность, даже если она иллюзорна, будет гнать ее дальше. Я должен знать, чего она боится, и должен это нейтрализовать.