Федор Анич - Нет смысла без тебя

Второй камень полетел прямо в окно и с грохотом разбил стекло.

Зазвеневшая тишина после такого акта вандализма немного испугала меня. А что, если сейчас из дома появится разъяренный Алексей и убьет меня одним махом? Да, смелости во мне много, но веса — очень мало. Да и сил нет совсем.

Прошла минута. Затем вторая. Наконец, из дома вышел мужчина. Я сразу понял, отчего местные жители боятся его. Алексей Амерханов действительно внушал ужас. Очень высокий, широкий в плечах и с выражением лица человека, способного на все. В руках у него была огромная бита.

— Ты че, совсем охренел? — зарычал Амерханов.

— Здравствуйте, — вежливо сказал я. — Мне нужен Алексей Амерханов, подонок и бывший зэк. Вы ли это?

— Ты че?

Агрессия из него так и перла. В несколько шагов тот преодолел расстояние от крыльца до калитки и оказался прямо надо мной. Надо мной нависла гора мышц, которой управлял не совсем адекватный человек.

— Вы не ответили на мой вопрос: вы Алексей Амерханов?

— Ну я, и че?

— Ниче, — ответил я. — Разговор есть.

— Ты вообще кто?

— Я Василий, руки не подам, так запомнишь. У меня к тебе есть вопросы, и лучше бы тебе на них ответить.

— Ты охренел?

— Нет, охренел ты. Здесь поговорим или в твой сарай поможешь забраться?

Видимо, в голове Амерханова шел мыслительный процесс, по воспаленным извилинам текла жиденькая мысль: если двинуть этому инвалиду прямо здесь — могут быть свидетели. Затащить его в дом и избить там — также будут свидетели, которые скажут, что видели, как гора мышц затащила цыпленка в инвалидном кресле в дом и больше оттуда никто не показывался. В общем, двинуть мне хотелось, но было никак нельзя. Я вызвал агрессию, на нее нужно было отвечать, но как это сделать — Амерханов не знал.

— Иди отсюда, — сказал он, — пока живой.

— Я никуда не уйду, пока ты не ответишь на мои вопросы.

— На какие вопросы?

— Ты знаешь эту девушку?

Я достал из кармана фотографию Лизы Лавровой.

— Нет.

— Ты врешь.

— Я не знаю эту девку! Катись отсюда, пока я тебе ноги не доломал!

— За информацию о ней ты получишь десять тысяч долларов, — сказал я. — А если продолжишь делать вид, что ты ромашка, сядешь. Мой напарник снимает все на видео. И я выгляжу неспособным защитить себя, в отличие от тех парней, которым ты угрожаешь расправой. Мне поверят, что я испугался за свою жизнь, нарвавшись на тебя в поисках близкого мне человека.

Амерханов наклонился к моему лицу близко-близко. От него пахнуло перегаром и нечищеными зубами. Я поморщился.

— Я тебе в последний раз повторяю: я не знаю эту девку, вали отсюда сам и забирай своего напарника.

После чего развернулся и ушел в свой дом, громко хлопнув дверью. План «А» провалился, придется использовать план «Б».

— Дим, понимаешь, когда я сказал про деньги, он даже ухом не повел. Тут три варианта: либо для него это небольшая сумма, либо про Лизу он действительно ничего не знает, либо знает что-то такое, что грозит ему серьезными неприятностями и десять тысяч их не скрасят.

— Если бы сумма была для него небольшая, он бы начал торговаться, — ответил Дима. — Я знаю таких людей. Чем больше у них денег, тем больше они хотят. И ты предлагал ему не тысячу рублей, а десять тысяч долларов, это огромные деньги.

— Согласен, — вздохнул я.

— И если бы он ничего не знал про Лизу, то наврал бы с три короба, чтобы получить деньги, — продолжил Дима.

Связь по скайпу была нестабильная — Интернет в гостинице так себе. Хотя, если честно, у меня бывали проблемы с качеством звонка и при стабильном Интернете с двух сторон.

Дима куда-то шел, сзади суетились люди, картинка то и дело замирала, лица смешивались. Он был в гарнитуре и говорил очень тихо, но прямо в микрофон, я слышал его превосходно.

— Он бы наврал, если бы хватило мозгов, — сказал я. — Или, может быть, он считает, что десять тысяч — это настолько маленькая сумма даже для вранья? В общем, мне кажется, мы ходим вокруг да около и не хотим признать факт: это он. За деньги он ничего не расскажет, потому что это для него опасно. Значит, придется заставить его.

— Ты нашел надежного человека со связями для решения этой проблемы? — спросил Дима.

— Да, я нашел. Его зовут Филипп.

Я услышал, как Фил заворчал и крикнул ему:

— Я говорю это Диме, чтобы он знал, как тебя зовут! Если я скажу «Фил», он подумает, что ты подросток! — И уже спокойно пояснил Диме: — Этот чувак совсем чудак, требует, чтобы я называл его Фил.

— Ты уверен, что он справится?

— Абсолютно, верь мне.

— Вася, мне пора, не делай глупостей и не рискуй. Если поймешь, что не справляетесь, сразу сворачивайтесь. Хорошо?

— Да, договорились.

Я очень хотел помочь Диме справиться с этой проблемой, поэтому, даже если все пойдет не так, как запланировано, я доведу миссию до конца. Может быть, это единственное, чем я действительно могу помочь своему другу.

И да, я испытываю чувство гордости за то, что с этой деликатной просьбой Дима обратился именно ко мне. Значит, он считает меня не просто полноценным человеком, а человеком, который справится с проблемой. Это дорогого стоит.

— Фил, — позвал я наемника. — Давай обсудим детали нашего плана — и выдвигаемся.

На часах было уже десять вечера, и нам действительно следовало поторопиться. На улице стемнело, идеальное время для осуществления нашего плана. Я выпил обезболивающее — спина явно не хотела, чтобы я выходил из номера; выпил пригоршню таблеток — мой обычный, стандартный набор. Правда, после того как я встал с кресла, таблеток уменьшилось, доктора это связывают с активным образом жизни. Во всяком случае, давлением я больше не мучаюсь, хотя раньше оно шкалило, даже таблетки не помогали. Сейчас все проще, правильно говорят: движение — жизнь! Если хотите жить — двигайтесь, хотите умереть — лягте и не вставайте.

У меня с собой был цикорий в пакетиках, и я заварил себе чашечку перед выходом. Фил же высыпал в отельную чашку три пакетика черного кофе, четыре пакетика сахара и наполовину налил кипятка. Я представил этот горький сироп, и у меня свело желудок. Нет, все-таки до таких доз и консистенций я не дойду никогда.

— Дай попробовать, — неожиданно для себя попросил я.

Фил округлил глаза и протянул мне стаканчик. Я отхлебнул. Да уж, это не так противно, как казалось, но напитком для наслаждения точно не назовешь. Горелый кофе маслянистой от сахара консистенции не вызывал приятных ощущений, на языке осталась пригоршня угля. Я отдал ему чашку с этой бодягой и отпил своего цикория. Это будет получше.

— Ты готов? — спросил Фил.

Я кивнул.

— Ну тогда вперед.

— У нас теперь так всегда будет? — спросил Дима.