Александр Устинов - NEXT-2. Следующий. Книга 2. Империя

Федечка не стал садиться рядом с ним, а просто встал рядом и опустил руку на сухопарое плечо родителя.

— Не отпустят, папа, — тихо произнес юноша.

— Меня?! Это кто же?

— Долги.

Против этого Лаврикову возразить было нечего.

— Да, — вымолвил он после непродолжительной паузы. — Кое-что я должен.

— Еще раз настоятельно прошу — ничего не объясняйте мальчику, — взволнованно произнес директор пансиона. — Просто надо лететь. И это все.

Бенджамин Кайл и все тот же местный врач с роскошными кудрявыми волосами, только на этот раз облаченный не в полосатый костюм, а в однотонный салатового оттенка, стремительно передвигались по коридору здания с высокими сводчатыми потолками. Слева и справа от мужчин располагались двери спален воспитанников.

— Но если он спросит — почему? — Эскулап на мгновение замедлил свой размашистый шаг и обеспокоенно покосился на Кайла. — Спросит не меня. Вас.

— Мы не в курсе, — принял самое простое и самое оптимальное в сложившейся щепетильной ситуации решение директор пансиона. — Мы выполняем просьбу из Москвы. Не больше. Сказать правду — значит ввергнуть ребенка в шок. — В его словах была бесспорная истина. Придется отправлять с ним кого-то из взрослых. Школа не располагает средствами на сопровождающего…

— Но у мальчика есть личный счет, — осторожно напомнил врач.

Бенджамин Кайл протестующе покачал головой, и его козлиная бородка при этом смешно заколебалась из стороны в сторону.

— Никто не вправе распоряжаться личным счетом воспитанника без прямого на то указания его родителей, — подчеркнуто официально произнес директор.

Они уже достигли комнаты, где за зеркальными дверями в полном покое почивал недавно взволновавший их Ваня Кирсанов. Рука Кайла уверенно легла на дверную ручку. Кучерявый доктор остановился слева и немного за спиной директора.

— Мистер Кайл! — не унимался доктор. — Его родители…

Но собеседник не дал ему закончить начатую фразу.

— Тише! — свирепо зашипел директор и после этого уже решительно отворил дверь в детскую спальню.

Бледный лунный свет, пробиваясь через высокое стрельчатое окно с витражом с изображением взлетающего ангела, освещал лицо спящего двенадцатилетнего мальчика. В этот момент Ваня и сам был похож на ангелочка. Мистер Кайл остановился в замешательстве, и доктору в данном конкретном случае пришлось проявить гораздо больше твердости. Он приблизился к детской кровати со свисающим почти до самого пола одеялом, присел на краешек постели и осторожно дотронулся рукой до острого мальчишеского плеча.

— Мистер Кирсанов, — негромко позвал воспитанника эскулап. — Вам придется проснуться, мистер Кирсанов… Вам надо домой…

Иван открыл глаза и непонимающим, слегка удивленным взором окинул расположившихся в полумраке возле его кровати двух мужчин. Директор пансиона непроизвольно отвернулся. Испытание оказалось для него непосильным. Бенджамин и сам не мог предположить, что беседа с пареньком дастся ему так тяжело.

— А который час? — Ваня заморгал заспанными глазами и осторожно покосился на оконное стекло. — Я проспал?

К еще большему своему удивлению, Кирсанов-младший обнаружил, что день на улице еще и не думал заниматься.

Переливчатая трель телефона в квартире Кирсановых прозвучала одновременно с первыми восходящими на горизонте солнечными лучами. Показавшийся из-за пожелтевших верхушек деревьев солнечный диск окрасил небосвод в ярко-красные тона.

Давно уже проснувшаяся, но не спешившая покидать постель Лиза все-таки поднялась на ноги, набросила свой фланелевый халат и направилась к требовательно подающему сигналы телефонному аппарату. В рассветном полумраке она без труда заметила на дисплее четко высвеченный номер. Голощапова хотела было снята трубку, но не решилась. Потянувшаяся к аппарату рука безвольно растянулась вдоль сгорбившегося от навалившихся неприятностей тела.

Щелкнул автоответчик, и в утренней тишине квартиры прозвучал бодрый и задорный голос ныне покойного уже Владимира Кирсанова:

— Наверно, мы все куда-то разбежались, поэтому оставьте, пожалуйста, сообщение или звоните мне на мобильный, спасибо…

Повисла напряженная двухсекундная пауза, затем она сменилась на длинный тонкий гудок, и Елизавета Михайловна едва не разрыдалась в полный голос.

— Говорили бы честно — просто спите еще, — со смехом ворвались в обитель интонации Ивана. — А я вылетаю. Эй, родители! Слышите? Двигаюсь по вашему вызову, хоть и не пойму зачем… Сейчас рейс посмотрю… Вот, 47-24 British Airways… Целую, встречайте. А то заблужусь…

Частые короткие гудки оповестили домработницу о том, что Кирсанов-младший повесил трубку. Аппарат отключился, и только красненький огонек призывно моргал возле дисплея, свидетельствуя о том, что принято одно входящее сообщение.

Рыдания, с которыми Лиза уже была не в состоянии бороться, вырвались наружу. Женщина опустилась в глубокое кресло и закрыла лицо ладонями. Ее не беспокоил тот факт, что всхлипывания могли быть слишком громкими. Кроме Голощаповой, в квартире больше никого не было, а стало быть, никто и не мог увидеть этой ее слабости. А даже если бы увидели, то что? В конце концов, она тоже живой человек и имеет право на душевные переживания.

— А в какой аэропорт? Ну да, конечно, Шереметьево… Благодарю вас…

Елизавета Михайловна за полчаса привела себя в полный боевой порядок. Оделась, причесалась и при помощи нехитрого легкого макияжа сумела скрыть на лице следы своей недавней истерики. Сейчас это была решительная и уверенная в своих поступках женщина. Ну, может быть, не до конца…

Выяснив по телефону все интересующие ее моменты, связанные с прибытием в российскую столицу Кирсанова-младшего, Голощапова аккуратно и бережно опустила трубку на белоснежный аппарат. В этот момент из кабинета на втором этаже отчетливо донесся мелодичный сигнал, также похожий на телефонный. Лиза встала из глубокого низкого кресла и поднялась по лестнице на верхний ярус. Дверь в кабинет погибшего Владимира Кирсанова была открыта, и Елизавета Михайловна переступила порог полутемного помещения.

Настойчивая, несмолкающая трель исходила из ящика письменного стола, расположенного возле забранного тяжелыми портьерами окна. Лиза потянула ручку ящика на себя, но тот не поддался. Она дернула сильнее. Результат остался тем же. Ящик был заперт на ключ. Благо дело, проработавшая в этом доме экономкой уже бог знает сколько лет Голощапова прекрасно знала, где и что находится. Отодвинув один из томов собрания сочинений Льва Николаевича Толстого на книжной полке, Лиза извлекла из глубины связку мелких ключей, вместе с ней вернулась обратно к письменному столу. Она отомкнула замок нижнего ящика и без всяких усилий выдвинула его наполовину.