Александр Устинов - NEXT-2. Следующий. Книга 2. Империя

— Я желаю лишь смочить воспаленную слизистую гортани…

Он сделал внушительный глоток, поморщился. Закусывать Семирядин не стал. Впрочем, так же, как и возвращать флягу во внутренний карман. Он достал пачку «Монте-Карло» и, выудив сигарету, бросил картонную упаковку на стол. Жестко провернулось колесико кремневой зажигалки, и отечное лицо Андрея окуталось клубами дыма. Он небрежно разогнал их рукой.

— Хватит юродствовать! — мрачно произнесла Виннер, оставив тщетные попытки воспрепятствовать сообщнику напиться. Она положила руки перед собой и сцепила пальцы в замок. — Мы достаточно мокрые! Мы тонем на, казалось бы, твердом месте!

Последующая реакция Семирядина огорошила женщину. Он энергично сбросил ноги со стола, намеревался уже было вспылить по поводу ее последних высказываний, но вместо этого вдруг неожиданно улыбнулся. Постепенно дебильная улыбка, которую имела честь созерцать Ангелина, перешла в еще более идиотское хихиканье, затем в хохот и в итоге в самое настоящее лошадиное ржание. Андрей откинулся на спинку кресла и ухватился руками за живот. Его тело сотрясал беспричинный и неоправданный приступ буйного веселья.

— Ну, Володенька! — выдавил наконец Семирядин сквозь смех. — Ну, молодец! Чутье феноменальное! Даже на собственную смерть! Как у волка матерого! Нет, ты на дату глянь, дракон в юбке! — Он мотнул головой в направлении разбросанных по помещению бумаг. — Дата — за неделю до блямса! Всех кинул! Гений!

Ни на какую дату Виннер смотреть не стала. Вместо этого она подалась всем телом вперед и отвесила не в меру веселому мужчине тяжелую пощечину. Даже кресло от такого удара слегка откатилось назад. Смех Андрея не прекратился, и женщина замахнулась вторично. Однако на этот раз он быстро и проворно перехватил ее жилистую руку и совершенно серьезно, без смеха произнес:

— Довольно, мадам.

Она попыталась высвободиться, но из этой затеи ничего путного не вышло. Хватка у ее сообщника оказалась крепкой.

— Довольно дрыгаться, я сказал, — с нажимом в голосе повторил Андрей.

Ангелина поморщилась:

— Синяки на запястье останутся…

Семирядин отпустил ее и устало уронил голову на руки.

— Хорошо бы, чтоб не след от удавки на моей толстой шее, — тихо произнес он.

— Вариант не исключен, — со змеиной злобой подхватила идею Виннер. — Слишком много вложено в мероприятие. Завоз продукта, нелегальная аренда холодильных площадей у военных. Целые подземелья стратегических запасов. Это миллионы и миллионы. Следовательно, мои клиенты будут… огорчены.

— Ай… — Семирядин махнул рукой. — Здесь Россия. Соберем правление, решим выпустить еще одну кучу акций. И тридцать семь процентов превратятся в пятнадцать-двадцать…

— Чушь, — выразила полное несогласие с его мнением Ангелина. — Нет ничего — ни учредительных документов, ни печати, ни счетов, оборотные деньги неизвестно где! Ящик железный есть. Пустой бронированный шкаф под названием «Империя» с копией издевательского завещания.

В этот момент Семирядина осенило. Он даже удивился, как эта столь простая и очевидная мысль не пришла ему в голову раньше.

— Значит, существует оригинал завещания. Пока не всплывший. — Он игриво подмигнул собеседнице, якобы позабыв о всех былых обидах. — Тут вот — адрес нотариуса. А нотариусы, как правило, любят жизнь во всем ее многообразии… Есть Ванечка, есть Ольга, — продолжал рассуждать Андрей. — Это вы, госпожа Виннер, в своей величественной надменности поторопились сбросить их с беговой дорожки. А надо работать в этом направлении. Быстро работать.

— Как можно работать, например, с полутрупом?

— Полутруп будем ставить на ноги, — серьезно заявил мужчина, принимая в кресле уверенную позу.

— Я просчитаю, что выгодней и вернее. Живой вариант или неживой, — начала было Ангелина, но оказалась в очередной раз прервана собеседником.

— Не считайте, хватит уже. Я сам прикину другой вариант. Женитьба на ней… Почему нет? Или — на нем, на и. о. президента.

— Какая женитьба? — недовольно откликнулась Ангелина. — Кому на ком?

— Моя женитьба. На Оленьке. У нас — давняя взаимная симпатия и общие гастрономические интересы.

Семирядин не на шутку раздухарился. Наверняка в этот момент он уже видел себя в черном свадебном костюме жениха, а лежащую в коме Кирсанову в роскошном белом платье невесты. Все это Виннер без труда прочла по его залоснившемуся от счастья лицу.

— Некрофилия какая-то, — презрительно заявила она.

— Нет-нет, погодите! — загорелся идеей Андрей. От радости, вызванной единственно правильным решением, он даже еще раз приложился губами к стеклянной емкости с коньяком и, вместо закуски, затянулся дымящейся ароматной сигаретой. — Иногда — надо. И мальчик нужен. Квартира Володи, наконец. Вдруг вся юридическая дребедень — там? В тумбочке лежит и дожидается… Вовик, конечно, умница — на зависть. Всегда таким был. Но его посмертная система обороны — так себе. Кто устоит против вашей с клиентами бульдозерной силы? Я не устоял, в говно превратился, — честно и откровенно признался Семирядин. — Остались ребенок и неподвижная женщина. Всего-то.

Ангелина с интересом взирала на захмелевшего от двух добрых глотков подельника. Вполне возможно, что только что высказанный им вариант — полная чушь. Но с другой стороны, все это было настолько абсурдно, что могло и сработать.

Женщина закурила и выпустила в потолок длинную струю дыма.

Состояние Ольги Кирсановой по-прежнему было стабильным, без каких-либо изменений. Врачи тоже не могли сказать ничего более определенного. Оля так и лежала на высоко поднятой кровати под капельницей, вот только многочисленные наклейки пластыря у нее на лбу, щеках и подбородке были убраны. Вместо них теперь виднелись небольшие заживающие ссадины. Змейки проводов соединяли тело с датчиками современной аппаратуры. Как и на момент прихода в эту палату Ангелины Виннер, тишину помещения нарушали жужжание, пощелкивание и редкие электронные писки.

Елизавета Михайловна, воспользовавшись раздобытым для нее Мошкиным разрешением, стояла возле кровати больной, отодвинув в сторону пластиковую занавеску. Женщина была в стерильном белом халате и медицинской маске. Она негромко разговаривала с находящейся в бессознательном состоянии Кирсановой, и голос Голощаповой при этом был неторопливым и почти спокойным. Она была на девяносто процентов уверена, что неподвижная Ольга, даже будучи в коме, слышит каждое произносимое ею слово.

— …А Владимира Леонидовича вчера уже и похоронили, — грустно поведала она. — Андрей все организовал и сделал, никого не предупредив, не дав попрощаться… Ну да Бог ему судья… Теперь мне в аэропорт надо, Ваню встретить. Он один-одинешенек на такое громадное расстояние летит. Страшно представить. Только я решила — пусть здесь будет. Права ли, нет ли — пусть. Может, он сядет рядышком, а вам легче станет. Ничего же до конца не изучено, вдруг поможет… Да и вы уж, Оленька, как-нибудь побыстрее очнитесь, чтоб сыночка не пугать. Я с вами и с безответной поговорить могу, а малышу услышать надо, что на поправку дело идет, что вы живы и вернетесь. Хорошо? Что еще? — Лиза призадумалась на секунду. — Деньги в доме пока есть, те, что на хозяйство мне оставили. Мы не пропадем, не волнуйтесь. И навещать будем. Спасибо, пропуск достали хорошие люди. Не пропадем, Ольга. Это я обещаю…