Татьяна Александрова - Порою жизнь как детектив

Сзади Кольке дышал в затылок Санек.

— Давай быстрей! — прошептал он. Колька молча показал ему кулак и пошел к дивану, на котором спала Валькина дочь. Диван был не разобран, и Ирина, укутавшись в одеяло с головой, лежала лицом к спинке. Прямо на нее из окна, на котором уже не было занавесок, светил фонарь. Подушка съехала в сторону, и за ней торчало что-то блестящее. Колька даже замер от предчувствия удачи — пакет! Он потянул за конец пакета. Бесполезно! Ирина зашевелилась. Колька кинулся на пол и махнул Саньку — мол, ложись! Но тот стоял истуканом. Ирина немного поерзала, вздохнула и затихла, укрывшись плотнее одеялом.

— Ира, ты чего встала? — раздался голос Вальки. Это она Санька стоящего за Ирину приняла.

Колька проклял себя за то, что не заметил, как Валькин храп внезапно прекратился.

— Давай! — тихо приказал он Саньку. Тот взмахнул рукой с камнем над Валькой… раздался глухой противный звук…

Колька, торопясь, потянул за край пакета…

— Кто здесь? — Ирина проснулась и попыталась подняться. Но тут же рухнула, получив удар по голове…

— Быстрей! — Колька дернул за руку остолбеневшего Санька, и они, уже не думая об осторожности, кинулись к выходу. Пакет был скользкий, неудобный, внутри него что-то выступало углами. Деньги! В пачках!

Все нормально, теперь они богачи…

Он ничего не понимал. Сегодня утром любимая Валя привела его в какой-то двор, пристегнула к чужому поводку, поговорила с незнакомой теткой и ушла. Тетка подвинула к нему миску с едой, говорила ласковые слова… наверно, она была добрая, но чужая…

Есть он не стал. Лег и начал ждать…

С места, где он лежал, была видна незнакомая улица, по которой ходили люди, ездили машины, бегали собаки… проехали двое верхом. Если бы все это было там, у родного дома, Джек бы рвался и лаял, бросаясь на калитку. Дом надо было охранять. А здесь он лежал и молчал. Ждал Валю…

Прошел день, наступил вечер, а она все не шла.

Приходила эта добрая чужая тетка. Опять что-то говорила ласково, но Джек не слушал ее. Он ждал…

Пришла ночь. Кругом во дворах лаяли собаки. Там он бы подхватил их «песни» и тоже показал свой громкий, сильный голос. Но здесь и лаять не хотелось… где же Валя?

Какое-то смутное беспокойство овладело Джеком. Он вскочил на ноги и начал дергаться. И чудо — поводок треснул и оборвался. Свобода!

Он знал, куда бежать… вот уже дом показался! Джек прыгнул на калитку, она поддалась. Из двери его дома вышли какие-то двое мужиков. Чужие! Джек, не медля ни секунды, бросился на одного из них и повалил его наземь…

— Вот сволочь! Откуда взялся?! — Колька как мог отбивался от навалившейся собаки, стараясь увернуться от мелькавших перед глазами клыков. Но силы были не равны. Сильные мышцы здорового, разъяренного животного против тщедушного, заморенного недоеданием и пьянством человечешки…

В белом доме зажегся свет.

Все, пропали…

— Хватай пакет, беги к Лавровым… только не домой…

— А ты? — Санька, с детства боявшийся собак, сейчас пытался руками как-то схватить пса.

Ничего не получалось. Палку бы!

— Беги!.. — Колька терял силы. Проклятый кобель укусил его за щеку и, продолжая стоять на нем, рычал и рвал ворот рубахи. Колька втянул голову в плечи, пряча от собаки лицо. Санек схватил свои ботинки, пакет и бросился к кладбищу.

Где-то близко выла милицейская сирена.

В ушах шумело от страха. Ноги намокли от сырой травы и замерзли. Надо ботинки надеть. Вокруг царила непроглядная тьма. Он положил пакет рядом на землю и попытался обуться стоя. То ли от пережитого волнения, то ли просто равновесие потеряв, Санек не устоял на одной ноге и завалился прямо на пакет. Пакет треснул. Порвался! Конечно, в кармане-то булыжник. Санька размахнулся и кинул булыжник в сторону кладбища.

Про Кольку думать не хотелось.

Бежать скорее!..

Утром Степаныч решил пройти к Валькиному дому. Просто так, из интереса. Весть о том, что Вальку обокрал Колька, сын Сереги-могильщика, быстро облетела поселок. По улице Степаныч не пошел, сам не зная почему, а пошел по заросшей тропинке вдоль кладбища. Идти было тяжело, шел Степаныч медленно, задевая своими косолапыми ногами упавшие ветки и сучья.

На фоне желтых листьев что-то синело. Степаныч нагнулся. Батюшки! Деньги! Пачка! По тыще! Трясущимися руками старик спрятал пачку за пазуху и со скоростью, на которую только был способен, кинулся обратно, домой…

Ну, бывает же такое! Привалило! Что теперь делать-то с такими деньжищами? Он не знал…

Ирина ехала в аэропорт.

На душе было муторно.

Мать лежала в больнице. После той ужасной ночи она превратилась в беспомощное существо. Ирину она не узнавала и, когда та помогала ей есть или мыла ее, она, пытаясь улыбнуться, повторяла: «Спасибо, вы так хорошо за мной ухаживаете».

Опять закружилась голова. Врачи сказали, что повезло — камень скользнул, когда она дернула головой, и удар пришелся по одеялу…

Деньги так и не нашли.

Ирина проклинала себя за то, что пошла на поводу у дочери, когда та предложила продать бабушкин старый дом, и на эти деньги достроить в горах дачу. «Всем будет хорошо, а бабушке тяжело одной».

Такси мчалось по новому шоссе мимо деревень и поселков. Редкие дома радовали глаз красотой. Большинство из них были старые, в два или три окошка. Как ее родной дом…

Джек лежал в будке и смотрел, как падает первый снег. За забором, у его миски, стояла Надя, — добрая тетка и что-то говорила.

— Ну вот, хоть немного поел. Надо есть, дурачок. Зима скоро, замерзнешь голодный.

Он, будто поняв что-то, посмотрел на нее из-под нависших бровей.

— Молодец, не рычишь уже на меня. Может, привыкнешь…

Хорошая тетка… но не Валя…

Сегодня был трудный день — школа, музыка, футбол. Между ними такой маленький промежуток времени, что они с Мамой еле успевали к началу футбола. Поэтому приходилось ходить на музыку (смешно!) в футбольной форме. Малыш очень любил музыкальные занятия. Учительница была симпатичная и очень добрая. Она хвалила Малыша за старание и умение хорошо читать ноты. И Малышу казалось, что из всех детей она любит его больше всех.

А недавно у Малыша родился Младший Брат. И теперь на музыку и футбол приходилось брать и его. Малыш сразу его полюбил, только было страшно — а вдруг его Мама будет теперь любить Маленького Брата больше, чем его, Малыша? Нет, конечно, нет, этого не может быть. И Мама говорит, что никогда не будет любить Малыша меньше, чем Младшего Брата. Все равно ему казалось, что Мама все время теперь с Младшим Братом занимается. Ведь он ничего не умел делать сам — ни пить, ни есть, и без Мамы вообще пропал бы. Он плачет так много, почти все время!

Малыш даже жалел свою Маму, потому что понимал, как ей сейчас трудно. Он старался помогать Маме — со стола убирал, собирал разбросанные игрушки. Но не всегда. Скоро ему будет уже семь лет, а все равно все время хотелось играть. И чаще всего в войну, чем он очень огорчал Маму, которая войну не любила. И еще хотелось играть на компьютере. Там тоже были интересные военные игры!