Донато Карризи - Охотник за тенью

Крэк – вот решение проблемы. Ломка заставит его покинуть укрытие, пойти на риск.

Маркус не думал, что у Николы были накопления, – он насмотрелся на наркоманов и знал, что на кайф они тратят все, до последнего цента. Два дня Гави не работал, значит, будет искать клиента, который оплатил бы дозу. Пенитенциарий мог бы снова поискать его в местах, где процветала проституция. Но в одно-единственное, определенное место этот тип в конечном итоге обязательно придет.

Квартал Пиньето был вотчиной продавцов крэка. С наступлением темноты Маркус отправился туда в надежде увидеть Николу Гави.

Около половины восьмого, когда к вечеру уже заметно похолодало, пенитенциарий стоял в нескольких метрах от угла, где продавец толкал свой товар. Обмен происходил мгновенно, из рук в руки. Наркоманы знали, что нельзя вставать в очередь, чтобы не бросаться в глаза, поэтому околачивались чуть поодаль. Распознать их было легко: все они двигались судорожно и глаз не сводили с вожделенного объекта. Потом один за другим срывались с орбиты, подходили к толкачу, хватали дозу и удалялись.

Вот, отметил Маркус, явился какой-то тип плотного телосложения, в черной фуфайке. На голову натянут капюшон, руки в карманах. Пенитенциарию это показалось подозрительным: уж слишком легко по такой погоде парень был одет. Так, будто был вынужден в спешке покинуть дом и теперь не может туда вернуться.

Парень вручил толкачу деньги, забрал товар и быстро отошел прочь. Перед тем оглянулся, и Маркус разглядел лицо под капюшоном.

Никола.

Маркус последовал за ним, уверенный, что идти долго не придется. В самом деле, Гави зашел в общественный туалет, скорее принять дозу.

Маркус пошел следом, и прямо с порога ему ударила в нос ужасная вонь клоаки. Местечко то еще – но Никола Гави слишком долго терпел. Действительно, он закрылся в кабинке. Пенитенциарий ждал. Чуть позже из-за перегородки поплыли клубы сизого дыма. Через несколько минут парень вышел. Вымыл руки над единственной раковиной.

Маркус стоял в углу, за его спиной. Уверенный, что Гави его не видит, пристально разглядывал парня. Да, ошибки нет, это он: мускулы культуриста, бритая голова под сдвинутым капюшоном и крепкая шея внушали страх.

– Никола.

Тот резко повернулся, широко открыв глаза.

– Я просто хочу с тобой поговорить, – успокоил его Маркус, поднимая руки.

Увидев незнакомое лицо, Никола сделал внезапный бросок. Всей своей массой налетел на Маркуса, словно игрок в регби, рвущийся к воротам. У пенитенциария перехватило дыхание, он опрокинулся на спину, сильно ударившись об изгаженный пол, но все-таки исхитрился схватить культуриста за щиколотку и резко дернуть.

Никола повалился с глухим стуком, но, несмотря на габариты, ловко вскочил и пнул Маркуса под ребра. Удар был жестокий, перед глазами у пенитенциария все поплыло. Он хотел было что-то сказать, унять ярость нападавшего, но тот наступил ему на голову, потом поднял ногу, намереваясь обрушиться всем весом и окончательно раздавить лежащему череп. У Маркуса достало силы обеими руками вцепиться Николе в колено и снова отбросить его. На этот раз Никола рухнул на дверь одной из кабинок, проломив ее.

Пенитенциарий попробовал подняться. Он знал, что времени мало. Он слышал, как Гави стонет, но понимал, что парень скоро придет в себя и снова набросится на него. Маркус оперся об изгвазданный пол и встал на ноги. Стены сортира вращались перед глазами, колени подгибались. Обретя наконец равновесие, он увидел, что Никола сидит на унитазе, сжимая обеими руками огромную голову. Лоб был разбит и кровоточил.

Чистое везение, что Маркусу удалось вывести его из игры. Иначе Гави, без сомнения, убил бы его. Маркус подошел к оглушенному великану и в отместку тоже пнул под ребра.

– Ой! – вскрикнул тот тоненьким детским голоском.

Пенитенциарий нагнулся над ним:

– Когда тебе объявляют, что просто хотят с тобой поговорить, ты сначала слушаешь, а уж потом в случае чего дерешься. Понятно?

Парень кивнул. Маркус порылся в кармане и бросил ему пару банкнот по пятьдесят евро.

– Получишь еще, если поможешь мне.

Никола снова кивнул, на глазах у него показались слезы.

– Космо Бардити, – проговорил пенитенциарий. – Он приходил к тебе, правда?

– Этот говнюк меня подставил.

Подозрения Маркуса оправдались: Гави боялся расправы и поэтому залег на дно.

– Он мертв, – сказал пенитенциарий и прочел смятение и страх на лице Николы.

Чуть погодя Никола снова стоял у раковины, прижимая к ране на лбу комок туалетной бумаги.

– Я прослышал, будто кто-то наводит справки об извращенце, который любит играть ножиком и фотографировать. Я сразу понял по описанию, что речь идет о монстре, убивающем парочки. Тогда решил найти того типа, который задает вопросы, и срубить с него немного бабла.

Космо Бардити был неосторожен. Ходил и задавал вопросы. Стало быть, кроме Николы, кто-то еще услышал их и насторожился. Кто-то опасный.

– Ты ничего не знал, верно?

– Но я мог придумать, будто наткнулся на клиента, похожего на того психа-убийцу. Мне попадалось немало странных типов, поверь.

– Но Бардити не купился.

– Ублюдок меня побил.

В это верилось слабо, учитывая массу тела и напор, какой Гави недавно продемонстрировал Маркусу.

– И на этом все кончилось?

– Нет. – Еще бы: иначе бы Никола не боялся так. – В какой-то момент он упомянул о соляном мальчике. Тогда я вспомнил, что дома у меня лежит старая книжка. Я ему о ней рассказал, и мы начали переговоры.

Вот почему Космо звонил Гави несколько раз перед тем, как его убили.

– Он заплатил, я вручил ему товар, все честь по чести, – похвалялся Никола. – Потом неожиданно повернулся спиной и задрал фуфайку: большой кусок пластыря был прилеплен на уровне правой почки. – Сразу после сделки кто-то пытался ударить меня ножом. Я уцелел только потому, что оказался крупнее и вывернул ему руку. Потом сбежал.

В очередной раз кто-то пытался похоронить эту историю. Любой ценой.

Но Маркус должен был задать самый важный вопрос:

– Почему Космо купил книгу? Что заставило его думать, что она имеет какое-то отношение к соляному мальчику?

Никола улыбнулся:

– Я убедил его. – Лицо Гави болезненно исказилось, но то была старая боль, никак не связанная с разбитым лбом. – Тут ничего не поделаешь: как ни старайся убежать, но твое детство преследует тебя.

Пенитенциарий понял, что все это лично затрагивает Николу.

– Ты когда-нибудь убивал кого-то, кого любишь? – Гави улыбнулся, тряхнул головой. – Я был привязан к ублюдку, но он сразу понял, что я не такой, как другие дети. И лупцевал, стараясь выбить из меня что-то, чего я сам тогда до конца не понимал. – Никола шмыгнул носом. – Так в один прекрасный день я обнаружил, где он прячет пистолет, и застрелил его, пока он спал. Спокойной ночи, папочка.