Донато Карризи - Охотник за тенью

В кабинете стоял большой книжный шкаф. Перед ним – дубовый стол. Быстрыми движениями Маркус сорвал с мебели саваны, скрывавшие ее. Уселся в кресло позади письменного стола, откуда, видимо, руководил подчиненными Анатолий Агапов. Стал рыться в ящиках. Второй слева заклинило. Пенитенциарий схватился обеими руками за круглую рукоятку и тянул, пока ящик не вышел из пазов и не рухнул на пол с грохотом, который эхом отдался по всему дому.

Внутри была рамка с фотографией, но лежала она лицевой стороной вниз. Маркус перевернул ее. Эту фотографию он уже видел: такую же дала ему экономка, а потом ее сжег Фернандо.

Совершенно такая же.

Блеклый цветной снимок, сделанный, возможно, в восьмидесятые годы. Скорее всего, с помощью автоспуска. В центре – мужчина, не слишком высокий, крепкий, лет пятидесяти: Анатолий Агапов, в темном костюме, в жилете, при галстуке. Волосы зачесаны назад, острая черная бородка. Справа от него – Аня в красном бархатном платьице; челка, волосы до плеч, подвязаны лентой. Только она и улыбалась. Слева от мужчины – Виктор, тоже в костюме с галстуком; стрижка каре, челка падает на глаза, грустный вид.

Отец и близнецы, почти не отличимые друг от друга.

На фото – деталь, которая с самого начала не давала пенитенциарию покоя: Анатолий Агапов держит за руку Виктора, но не Аню.

Маркус долго над этим раздумывал, ведь, по словам экономки, девочка была любимицей отца.

«Я редко видела, как он улыбается, и это было, только когда Аня находилась рядом».

Поэтому он снова задался вопросом, является ли этот жест на фотографии выражением привязанности или способом показать свою власть. И была ли отцовская рука поводком для Виктора. Пока объяснения не было: Маркус положил фотографию в карман и решил продолжить исследование дома.

По мере того как он проходил по комнатам, ему припоминались другие фразы старухи из приюта, касающиеся близнецов.

«Чаще всего мы видели Аню. Она вырывалась из-под контроля отца, забегала к нам на кухню, когда мы готовили или занимались другими домашними делами. Она была светлая девочка».

Светлая девочка: Маркусу нравилось определение. Вырывалась из-под контроля отца? Что это значит? Он тогда задавался этим вопросом, задался им и сейчас.

«Дети не ходили в школу, у них даже не было домашнего учителя: синьор Агапов сам занимался их образованием. Друзей у них тоже не было».

Когда Маркус спросил о Викторе, экономка заявила: «Вы не поверите, если я скажу, что за шесть лет я видела его раз восемь, может быть, девять». Потом добавила: «Виктор никогда не говорил. Молчал и смотрел. Пару раз я замечала, как он втихомолку наблюдает за мной, спрятавшись где-нибудь в комнате».

И, заставляя луч фонаря скользить по стенам, Маркус, как ему казалось, все еще видел Виктора в каждом углу, за диваном, за шторой. Теперь он был мимолетной тенью, которую порождало его воображение, а может быть, и сам дом, все еще зараженный убогим детством этого грустного ребенка.

На верхнем этаже он обнаружил детские комнаты.

Они располагались рядом и были очень похожи. Кроватки со спинками из ценных пород древесины, с инкрустациями, столики для уроков, стулья. В комнате Ани преобладали розовые тона, в комнате Виктора – коричневые. В комнате Ани стоял кукольный домик, со всей обстановкой. В комнате Виктора – небольшое пианино.

«Он все время сидел у себя в комнате. Иногда мы слышали, как он играет на пианино. Он прекрасно играл. И был гением в математике. Одна из горничных, прибираясь у него, обнаружила листы бумаги, исписанные вычислениями».

И правда, их было много. Маркус увидел кипу листков в книжном шкафу вместе с томами по алгебре и геометрии и старыми счетами. Зато в комнате Ани стоял большой шкаф, полный одежды. Цветные ленты, на полочке – туфли, вычищенные до блеска; наверху – шляпки. Подарки любящего отца любимой дочке. Виктор страдал от соперничества с сестрой. Достаточный мотив, чтобы ее убить.

«Какие отношения были между детьми? Виктор и Аня ладили?»

«Иногда мы слышали, как дети ссорятся, но они часто играли вместе, особенно в прятки».

Прятки, повторил про себя Маркус. Любимая игра привидений. «Как умерла Аня?» – спросил он тогда у старухи.

«Ах, падре. Однажды утром мы явились на виллу, я и другие слуги, и застали синьора Агапова сидящим на парадной лестнице. Он безутешно рыдал, схватившись за голову. Твердил, что его Аня умерла, что скоротечная горячка оборвала ее жизнь».

«И вы ему поверили?»

«Только пока не обнаружили кровь на постели девочки и еще нож».

Нож, любимое оружие монстра, помимо револьвера «ругер», повторил про себя Маркус. Наверное, Виктора можно было остановить уже тогда. Но никто не заявил в полицию.

«Синьор Агапов был очень влиятельным человеком, что мы могли поделать? Он сразу отправил гроб в Россию, чтобы Аню похоронили рядом с матерью. Потом рассчитал нас всех».

Анатолий Агапов воспользовался дипломатической неприкосновенностью, чтобы замять дело. Поместил Виктора в «Гамельн» и не покидал этого дома до самой смерти.

Он был вдовцом, но только сейчас Маркус сообразил, что за все время его визита ему не попалось на глаза ничего, связанного с памятью преждевременно скончавшейся матери и жены.

Ни фотографии, ни памятной реликвии. Ничего.

Обход дома завершился на чердаке, среди старой мебели и разного хлама. Но было там и еще кое-что.

Запертая дверь.

Кроме обычной скважины, на ней было еще три висячих замка разного размера. Пенитенциарий не стал задумываться, к чему столько предосторожностей: не колеблясь нимало, он схватил старый стул и принялся колотить им по створке. Раз, и второй, и третий. Пока дверь не поддалась.

Он посветил внутрь и тут же понял, почему в доме не было ни следа госпожи Агаповой.

У себя дома, в Трастевере, Сандра постелила Мине на диване.

Потом, пока Мина принимала душ, пошла готовить еду. Было искушение порыться в ее рюкзачке, вдруг да найдется документ на ее подлинное имя. Но Сандра передумала. Девушка начинала ей доверять. Возможно, получится вызвать ее на откровенность.

Разница между ними была в несколько лет, но Сандра, хоть и была моложе, приняла на себя роль старшей сестры. Мина с ее невеселой жизнью, сложившейся, возможно, в итоге бурного и безрадостного прошлого, вызывала у нее сочувствие. Сандра задавалась вопросом, могла ли эта девушка хотя бы единожды на различных перепутьях, которые каждому предлагает жизнь, свободно, по своей воле выбрать, в каком направлении идти.

Сандра накрыла на стол и включила телевизор. Передавали новости. Разумеется, говорили только о последнем преступлении монстра в Сабаудии. Утверждалось, что убийца только наполовину исполнил задуманное, ведь женщине удалось бежать. Имя убитого мужчины по-прежнему не разглашалось.