Влада Юрьева - За них, без меня, против всех

Навык все же сыграл решающую роль, и Дамир обнаружил себя прижатым к полу. Руки наемника сомкнулись на его горле, перекрывая кислород.

– На что ты надеялся? – донеслось из-под маски. – Мне плевать, перед камерой тебя убивать или нет! Сдохнешь здесь, если тебе так хотелось…

Недостаток воздуха стал серьезным испытанием. Мышцы стремительно слабели, мысли путались. Начиналось полное онемение. В случае Дамира это могло обернуться эпилептическим припадком – или потерей сознания. И то и другое завершилось бы смертью. Его соперник слишком грамотен, чтобы оставить его в живых случайно или из жалости.

Эти мысли должны были вызвать страх, а вызывали апатию. Отсутствие кислорода делало свое дело, блокируя и мысли, и чувства. Так хотелось просто сдаться и не дергаться, не мучать себя…

Но перед глазами мелькнула Алиса. Если он останется здесь, он больше не увидит ее. Он не встретится с собственным ребенком. Он станет одним из десятков тысяч людей, чья жизнь оборвалась на Либертине.

Он не хотел такого будущего. Дамир отчаянно искал руками что-то, что могло послужить оружием. Ему казалось, что на полу ничего не было, когда он падал, однако пальцы внезапно нащупали металл. У него не было времени удивляться или радоваться чуду. Он ударил наемника металлическим брусом – судя по форме, деталью медицинского стола. Тот вскрикнул и отпустил его, прижимая руку к затылку.

Дамир столкнул его с себя, пошатываясь, встал на ноги, пытаясь отдышаться. Его соперник оправился быстро, попробовал напасть снова. Дамир оттолкнул его, выбрасывая в пустую оконную раму; стекло здесь выбили давным-давно.

Тип в маске приземлился на землю лицом вниз. Не давая ему опомниться, Дамир навалился сверху, удерживая его в таком состоянии. Наемник сопротивлялся, но Дамир сдерживал его, пытаясь понять, чем его можно связать или хотя бы оглушить.

Однако это не понадобилось. Сопротивление противника слабело, превращаясь в странную дрожь. Дамир, сначала принявший это за уловку, вскоре почувствовал реальные судороги, а такое не подделаешь. Не понимая, что происходит, он отскочил.

Теперь типа в черном никто не удерживал, однако он не пытался подняться. Не мог. Он сам нуждался в помощи. А Дамир внезапно понял, что произошло с героем одной из городских легенд.

С врачом, которого якобы убили призраки прошлого – и тело которого Эдуард Воронцов обнаружил здесь. Вероятнее всего, нападение на медика действительно произошло в больнице. Пациенты набросились на него, свернули шею, случайно или намеренно, и выбросили в окно.

Он приземлился тут, под окнами, его поза указывала на это. Он уже был мертв. Но призраки не забирали его в ад. Скрытое движение подземных вод превращало почву в этой части острова в постоянную зыбкую грязь. Какое бы солнце ни сияло над Либертиной, эта грязь не высыхала. А если в тот день шел дождь, почва забрала свою жертву быстрее. Погибшего медика, скорее всего, не искали – или позволили ему остаться там, чтобы не связываться с ответственностью за его смерть. На этом месте он и оставался, пока его случайно не нашел Воронцов.

Конечно, поглотить живого человека грязь не могла – это все-таки не зыбучие пески. Но с наемником сыграла злую шутку его же маска. Плотная ткань пропиталась грязью, и дышать стало нереально. Он слабел от недостатка кислорода, – как Дамир всего пару минут назад, – пока не потерял сознание.

Он мог бы умереть здесь. Для этого Дамиру достаточно было просто ничего не делать. Но бывший врач так не мог, он оттащил наемника в сторону, снял с него маску и привязал к дереву обнаруженной неподалеку проволокой. Этого пока должно было хватить.

А теперь ему нужно было найти Веронику – пока ее не нашел кто-то другой.

Возможно, остров был не рад такому количеству живых. Думать об этом сейчас было глупо, а не думать она не могла. Вероника была мистиком настолько, насколько и все люди, столкнувшиеся со смертью.

Сейчас это не помогало. Тот, кто ее преследовал, был вполне реален, она осталась с ним одна, и рассчитывать она могла только на себя. Вероника не считала, что Дамир допустил ошибку: его план стоил того, чтобы попробовать. Но не получилось… Не всегда получается так, как нужно.

Она не боялась этого здания, напротив, здесь Вероника чувствовала странный покой – до сегодняшнего дня. Разрушенный пол под ногами мешал бежать, и ее преследователь подбирался все ближе.

Этот оказался разговорчивым. Когда его напарник был рядом, он еще помалкивал, но теперь, когда тот отвлекся, не отказывал себе в возможности запугать ее.

– Мне повезло, что самая красивая досталась… Ты беги, беги подальше. Если остановишься здесь, скоро прибудут остальные, тебя придется тащить обратно. А найдешь для нас укромный уголок – и все будет совсем по-другому. Проживешь подольше и порадуешься перед смертью!

Это было провокацией, на которую Вероника отвечать не собиралась. Верным в его словах было только одно: она должна была умереть, этот человек не обладал ни полномочиями, чтобы пощадить ее, ни нужным для этого великодушием. Поэтому все шансы на жизнь были исключительно в ее руках.

Вероника не привыкла драться, она верила, что из любой ситуации можно найти выход переговорами или прибегнуть к хитрости. А здесь не подходило ни то ни другое! Либо скорость, либо грубая физическая сила. Второго у нее не было, да и первое подводило…

Помощи ей ждать было неоткуда. Она знала, что в эту часть острова побежали только они с Дамиром, поблизости больше никого нет. Это она заставила его прийти сюда… Зачем – она и сама не знала. Просто в тот момент ей казалось, что это правильное решение, как будто кто-то пообещал ей, что там все будет хорошо.

Теперь это решение казалось глупым: спрятаться тут негде, а путей к отступлению еще меньше, чем в других частях Либертины. Что она могла тут сделать? Забраться на самую высокую башню и прыгнуть вниз?

Этого Вероника делать не собиралась. Она давно научилась ценить жизнь и бороться за нее и собиралась делать это до конца.

Но как спастись – вот вопрос. Словно стараясь доказать ей, что все безнадежно, больница преподнесла очередной неприятный сюрприз.

Перекрытие между третьим и вторым этажом частично обвалилось. Скорее всего, бетон начал крошиться от влаги, и источенная плита рухнула. Своим весом она обрушила пол второго этажа, и теперь расстояние до земли было более чем внушительным.

Перед этим провалом Вероника была вынуждена остановиться. Возможность пройти дальше осталась – не прыжком, конечно, этого не позволяло расстояние. На месте раскрошившегося бетона остались металлические скобы, которые раньше поддерживали плиту. Они были тонкими и напоминали оголившиеся ребра; идти по ним точно не хотелось. Но иного выбора у Вероники не оставалось: человек, приближавшийся к ней, ее бы не пощадил, прыгать из окон – самоубийство, а больше здесь ничего нет.