Хью Пентикост - Где снег был красным

Беда — это такая вещь, про которую большинство людей думает, будто она никогда не случится с ними или их близкими. Они проезжают мимо места автомобильной аварии, видят разбитые машины, искалеченные тела, лежащие на обочине дороги, и говорят себе, что с ними такое не может произойти. Наверняка водитель был невнимателен, они же всегда внимательны. Наверняка машина оказалась неисправна, их машина всегда исправна. И тем не менее тела, лежащие в канаве, были живыми людьми, их любили родные, их высоко ценили друзья, и эти еще совсем недавно находящиеся в добром здравии люди говорили: «Со мной такого случиться не может».

Убийство, конечно, еще более маловероятное событие. Бывает, что люди недолюбливают друг друга, люди ссорятся. Но убийство? В такой цивилизованной, тесно сплоченной общине, как население Бруксайда? Этого никогда не может случиться здесь.

Но это случилось, а в доме Саттеров люди все пили, все танцевали и дули в бумажные рожки, а Сьюзен Вейл по-прежнему находилась в центре группы мужчин с голодными глазами. Но для Руфа все изменилось. В воздухе пахло по-другому; музыка звучала зловеще; лица стали искаженными, голоса — визгливыми. Весь дом внезапно стал незнакомым, полным незнакомых людей.

Гилсон разглядывал этих незнакомцев. Он видел бородатого человека возле импровизированного бара, пытающегося набить табаком нечищеную трубку, с сердитым лицом. Это был Алонсо Холбрук, но почему-то не такой, как раньше. Руф знал, по какой причине бородатый человек хмурит брови. Лиз и смазливый юноша самозабвенно вытанцовывали в середине зала. Девушка не изменилась, но молодой человек в темно-бордовом вельветовом пиджаке казался страшной карикатурой на кого-то по имени Роджер Линдсей. Еще там был Дэн Саттер с покрасневшим лицом, плотоядно глядящий в лицо полуобнаженной Сьюзен Вейл, которая плотно прижалась к нему в танце. Там находилась Эмили Саттер, нервно посматривающая на них, то и дело отворачиваясь. Вертлявое существо в углу, возле вентилятора, говорящее в ухо миссис Поттер, являлось мисс Тиной Робинсон. Руф знал имена всех этих людей, но они стали чужими для него.

Наконец внимание Гилсона остановилось на Лиз и Роджере Линдсее. Наклонив голову, Роджер что-то шептал ей. Руф почувствовал, как его ногти вонзились в ладони. Он отвернулся и прошел через зал в угол, в котором Каннингемы по-прежнему без перерыва играли музыку. Он попросил их остановиться. Они прекратили играть и выдали короткое соло на барабане, словно Гилсон собирался пригласить всех в обеденный зал, чтобы освежиться напитками.

— Я должен сделать объявление! — сказал Руф. Разговоры смолкли, и слова, которые Гилсон только что произнес, показались ему до безумия легкомысленными. — Произошло… произошло происшествие. — Он собирался сообщить всем о случившемся очень осторожно, но вдруг его взгляд упал на Сьюзен Вейл. Она стояла в середине зала с Дэном. Тот прижимал ее к себе, обняв рукой за голое плечо. — Нет смысла ходить вокруг да около, — заявил Руф. — Произошло убийство.

Он увидел, как все гости в наступившей мертвой тишине принялись озираться в поисках своих близких. Затем послышались голоса. Гилсон поднял вверх руку, требуя тишины.

— Мне трудно говорить об этом, — произнес он. — Кто-то убил Терренса…

— Терренс!

Руф снова показал жестом, чтобы все умолкли.

— Маклин Майлз принимает меры. Он вызывает полицию и доктора Суэйна. С сожалением должен сказать вам, что никто из вас не может покинуть этот дом, пока Маклин не даст вам разрешения.

Тишина была мучительна. Руф понял, что все присутствующие смотрят на Сьюзен Вейл. Она медленно освободилась от хватких объятий Дэна Саттера. Ее глаза, наполненные блеском, были широко раскрыты. Она медленно повернулась к Роджеру Линдсею.

— Роджер! — пьяно проговорила она. Затем, с выражением изумления: — Роджер!

Лицо Линдсея стало пепельного цвета. Он сделал шаг навстречу миссис Вейл:

— Сьюзен! Что ты такое говоришь? Ты прекрасно знаешь, что…

Роджера прервала Лиз Холбрук, которая схватила его за руку и повернула лицом к себе и спиной к обвинительнице. И тут будто произошел взрыв, все заговорили одновременно, засуетились, словно пытаясь найти кого-то. Несколько мужчин, включая Илайхью и судью, пошли к двери, намереваясь выйти во двор и посмотреть, что случилось. Их по-деловому остановил Маклин Майлз.

— Я не желаю, чтобы кто-либо выходил на улицу, — заявил он. — Мне не нужны новые следы на снегу, пока не прибыли полицейские. Извините, но всем вам придется оставаться здесь, в этом доме, в этой комнате, до тех пор, пока я не разрешу уйти!

Различные способы Эмили Саттер по пополнению семейного бюджета и ее любовь к составлению списков неожиданно пригодились для расследования. В соседнем городке под названием Барчестер выходила еженедельная газета, и в каждый номер Эмили готовила обозрение жизни в Бруксайде за царский гонорар в целых три доллара. Естественно, поселковую вечеринку стоило отнести к особенно знаменательным событиям, и, помимо прочих списков, Эмили приготовила список гостей. Руф об этом знал, и они с Маклином отвели ее в сторонку и попросили показать этот список, чтобы посмотреть, не ушел ли кто-нибудь домой.

Но, похоже, Эмили занимала другая проблема, и Гилсон вдруг понял, что она ищет глазами сына.

— Бим во дворе вместе с доктором Смитом, — сказал он. — С ним все нормально… Испугался малость, но все нормально.

— Это Бим нашел труп, — добавил Маклин.

— Бим? — Губы женщины задрожали, а глаза наполнились влагой.

— С ним все в порядке, Эмили, — заверил ее Руф. — Вы можете им гордиться. Он решил, что Терренс ударился или ему стало плохо, и Бим сделал все как надо. Он пришел в дом и позвал доктора Смита, не поднимая переполоха.

— Где же список гостей, Эмили? — нетерпеливо спросил Майлз.

После продолжительных поисков она обнаружила его в сумочке, которую постоянно держала в руках все это время. Маклин взял список и вышел в гостиную.

— Все вроде бы на месте, — сообщил он Руфу после проверки.

— Что теперь? — спросил тот.

Они стояли в передней, за стеной которой располагался большой зал, где все собрались. Маклин Майлз закурил и бросил спичку в оловянную пепельницу на телефонном столике.

— Если бы мы знали, во сколько пошел снег, у нас было бы меньше работы, — сказал он. — Мы знаем, что после этого никто не выходил из дома. Следов нет. Нам нужно выяснить — кто видел, как Терренс выходил во двор и кто выходил вместе с ним или после него.

Руф заглянул через распахнутую дверь в гостиную.

— Может быть, на оба вопроса можно легко получить ответы, — предположил он. — Готов поспорить, что Илайхью скажет тебе, когда начал идти снег. Погода занимает три четверти его мыслей. И если Тина Робинсон не сумеет нарисовать тебе диаграмму всех приходов и уходов, я готов съесть свою шляпу.