Хью Пентикост - Где снег был красным

— Но ты действительно подозревала Роджера?

— Поставь себя на мое место, Маклин. Как и я, Роджер застрял в этой богом забытой деревне. Он говорит — для того, чтобы написать роман, но сам ничего не написал. Роджер здесь потому, что Терренс хотел, чтобы он был здесь. Я думаю, Бруксайд для Роджера — тоже тюрьма. Когда вчера ночью я услышала слова Руфа, то сразу представила картину, как Роджер пытается сойти с крючка и получает отказ от Терренса. Я прямо увидела, как Терренс смеется над ним так, как он это умел, выводя жертву из себя. Я решила, что у Роджера снесло крышу и он пошел на преступление, вот и все.

— И потом ты передумала, так?

— Я не могу тягаться с тобой, Маклин, в мастерстве построения догадок. Я сожалею о сказанном мною прошлой ночью, так как мои слова не были основаны на фактах.

Доктор Смит снова отвернулся от окна.

— Вы были чрезвычайно откровенны с нами, миссис Вейл, — сказал он. — Уверен, что вы не будете возражать, если я продолжу разговор в том же духе. Я предполагаю, что Роджер Линдсей — молодой человек с очень высокой моралью, который оказался вовлечен в то, что он считал аморальным. Это, как я предполагаю, лежало тяжким грузом на его совести. Он мог чувствовать необходимость признаться в своем поведении вашему мужу. Он даже мог предложить вашему мужу отпустить вас, и тогда Роджер бы на вас женился. Это могло послужить основой для конфликта.

Сьюзен посмотрела на маленького серого человечка расширившимися глазами:

— Вы, доктор, случайно, не оснастили наш дом диктофонами?

— Характер Роджера Линдсея не настолько сложен, чтобы было трудно читать его мысли, — сказал Джон Смит. — Он заражен старыми представлениями о чести. Такие представления не могут удержать на прямой и узкой дорожке, но вынуждают признать свою вину и понести ответственность. Он бы не смог стать хорошим объектом для шантажа, миссис Вейл. Он был бы вынужден признаться и взять на себя вину.

Маклин пристально посмотрел на Смита:

— Если ваш анализ верен, доктор, то получается, что Роджер признался бы в убийстве, если бы его совершил?

— Полагаю, что признался бы — раньше или позже.

Прокурор снова повернулся к Сьюзен:

— Ты знаешь кого-нибудь еще в Бруксайде, кто держал бы зло на Терренса?

— Маклин, из моих слов ты должен был понять, что я и Терренс не находились в близких отношениях. Откуда мне знать о его делах.

Майлз, нахмурясь, просмотрел свои записи.

— Ты говорила, что Терренс поручил кому-то здесь присматривать за тобой в его отсутствие. У тебя есть хоть какие-то предположения — кто это мог быть?

Сьюзен пожала плечами:

— Почем я знаю? Это могла быть Тина Робинсон. Ей бы страшно понравилось такое поручение. Это мог быть Илайхью — допустим, Терренс заплатил ему годовое жалованье, чтобы «смотрел в оба». Это мог быть Роджер!

— Или вообще никто, — тихо произнес доктор Смит. — Мистер Вейл, должно быть, знал, что вы, миссис Вейл, не посмеете рискнуть.

Руф заметил, как на лице Сьюзен проступала гримаса ярости, по ходу того, как она обдумывала предположение доктора. Женщина могла оказаться узником, который всего лишь воображал существование тюремщика. Она подняла кулаки и стукнула ими по коленям. Вероятно, слов для описания ее чувств в тот момент найти было невозможно.

Прежде чем Маклин смог продолжить беседу, дверь в кабинет отворилась. В комнату вторгся Бим Саттер. Секунду он стоял открывая и закрывая рот, не в состоянии произнести ни звука. Наконец он сказал каркающим голосом:

— Маклин!

— В чем дело, Бим? Мы заняты, — недовольно отреагировал прокурор.

— Доктор Суэйн… доктор Суэйн хочет, чтобы вы немедленно пришли к нам, Маклин.

— Что случилось? — спросил Руф.

— Мой отец! — Бима начало всего трясти. — Он умер, Руф, и… и доктор Суэйн говорит, что это убийство!

Тут парень развернулся и выбежал из кабинета.

Руф Гилсон ничего не знал о токсикологии в криминальной области. Он был специалистом по опрыскиванию и другим методам использования ядов для уничтожения огородных и садовых вредителей. Он слушал заключение доктора Суэйна, не вникая в медицинские тонкости, но понял главное: Дэн Саттер был отравлен. Предположительно яд находился в напитке. Действие яда, вероятно, было замедлено благодаря большому количеству алкоголя в организме Дэна. Скорее всего, он где-то употребил напиток, содержащий смертельную дозу какой-то отравы. Ему удалось добраться до дома, не зная об этом, и, когда Дэн лег спать, начались предсмертные конвульсии.

На сколько времени было замедлено действие яда? Вот что хотелось узнать Маклину. На этот вопрос доктор Суэйн ответить не мог. Лабораторные исследования могли прояснить ситуацию, но, чтобы получить заключение из лаборатории в Монтпильере, придется ждать один или два дня. Действие яда могло быть задержано на пару часов. Или на десять минут. Последнее предположение наводило на невеселые мысли — выходило, что яд мог быть в той самой бутылке, которую отнесла в спальню Эмили. Бутылка опрокинулась, когда Дэн боролся за жизнь перед своей гибелью, ее содержимое разлилось по полу. Потом у Дэна началась сильная рвота, и Эмили прибрала в спальне. Не было никакой возможности проверить разлитый алкоголь на содержание отравляющего вещества. Что еще хуже — Эмили отнесла опустевшую бутылку в кухню и вымыла. Это было сделано ею автоматически. Она всегда мыла и сохраняла бутылки, чтобы разливать в них домашние кетчупы и соусы. Ни Руф, ни Маклин не сомневались, что Эмили действовала автоматически, но лучше бы она забыла об устоявшихся привычках. Тогда Эмили сразу оказалась бы вне всяких подозрений. А теперь, несмотря на убежденность Майлза и Гилсона в невиновности вдовы убитого, все же приходилось иметь в виду крайний вариант, согласно которому Эмили отравила собственного мужа.

Перед следствием стояла проблема. Дэн Саттер ушел из дому прошлой ночью после вечеринки и не возвращался до самого завтрака. Где он был? Кого он встретил, кто мог дать ему выпить? Вот тогда-то и всплыл факт, о котором Руф, член местного управления, не имел никакого понятия. Выяснилось, что в Бруксайде существовало то, что некогда называли «слепая свинья». Местный цирюльник, который также торговал канцелярскими товарами и табаком в своей парикмахерской, занимался подпольной продажей алкоголя. Об этом факте с неохотой поведал Илайхью.

— Я не стукач, — сказал он, расправляя усы. — Я никогда свой нос в чужие тарелки не совал. Но тут дело серьезное! Понятно, у Арта Сомерса теперь проблемы начнутся, но только у него Дэн мог купить выпивку в нашем поселке в такой час. Арт может подняться с постели и продать тебе порцию за пятьдесят центов, не важно, в какое время его разбудишь!