Хью Пентикост - Двадцать четвертая лошадь

Дуглас Прейн с любовью посмотрел на свой поношенный костюм.

— Н-нет… Но я снял накрахмаленную сорочку, как только вернулся домой…

— Ты просто чудище, папа! Мне никогда не удается увидеть тебя нарядно одетым, а ведь ты чертовски красив в своем выходном костюме!

— Как бы то ни было, я там был. Линда Марш очень мило пригласила меня и Селию в свою ложу. Они сейчас на кухне. Готовят какое-то блюдо из омаров… Тебе налить, Джордж?

— Спасибо, я сам. — Полэм подошел к буфету и налил себе виски. — За счастливый год для «Кнута и шпор»! Выступление Пат будет сильно способствовать этому.

— Я гордился тобой, — сказал Дуглас Прейн, а потом лицо его омрачилось. — Я надеялся, что Глория тоже придет. Но видно, она где-то загуляла со своими друзьями.

— Да, конечно! — поспешно кивнула Пат. — Пойду посмотрю, не нужно ли помочь с ужином.

Мисс Селия Девон, тетушка Пат, стояла перед электрической кастрюлей, помешивая в ней омаров. Поверх нарядного черного платья на ней был надет передник. Селия Девон была в свое время красавицей и теперь все еще производила впечатление своей зрелой красотой. Хотя она вела все хозяйство Прейнов — готовила и убирала квартиру, — но как-то всегда ухитрялась внушать гостям, что «сегодня у прислуги выходной день».

— А я уже начала сомневаться, явишься ли ты вообще домой! — сказала она, взглянув на Пат. — Мы собирались ужинать без тебя…

— Тетя шутит, — засмеялась Линда Марш. Она раскладывала бутерброды на блюдо овальной формы. — После твоего сегодняшнего выступления, мой ангел, мы бы ждали тебя до скончания века! Я бы пожертвовала даже зубами, Пат, лишь бы ездить верхом так, как ты!

У Линды Марш были черные как смоль волосы, молочно-белая кожа и крепкие алые губы. Ее часто называли одной из самых элегантных женщин в городе — и неудивительно, ибо одежда была ее бизнесом. Магазин дамского платья Линды Марш пользовался популярностью в Голливуде.

— Вот пришла бы и взяла несколько уроков, — ответила Пат. — Нам очень нужны деньги.

— Если бы у меня было время!

— Мне кажется, — заметила Селия Девон, — что Глория хотя бы приличия ради могла подойти к ложе и поговорить с отцом! Уже три дня о ней ни слуху ни духу. Я спрашивала Линду, чем она так занята, но Линда, очевидно, не в курсе.

Линда и Пат быстро переглянулись.

— Когда она приходит, я уже сплю, — сказала Линда. — А когда ухожу, она еще в постели. Придется ее перевоспитать.

— По-моему, — сказала Селия Девон, — с ее стороны просто неделикатно навязываться к вам, как будто у нее нет своего дома…

— Но мне приятно, что она у меня, — ответила Линда, поглощенная раскладкой бутербродов.

Мисс Девон выключила кипящую кастрюлю и поставила ее на поднос.

— Несите бутерброды, Линда, — сказала она. — А ты можешь прихватить кофе, Пат!

— Хорошо, тетя Селия… — Как только та вышла, Пат спросила Линду: — Ничего нового?

— К сожалению, дорогая, ничего.

— С твоей стороны было очень мило сказать отцу и тете Селии, что она у тебя, — заметила Пат. — Но если она не появится и завтра, боюсь, придется открыть им всю правду. Возможно, случилось что-то серьезное…

— Я бы не стала слишком беспокоиться, — ответила Линда. — Просто она отправилась куда-то кутить со своей компанией и забыла вас предупредить.

В холле резко зазвонил телефон.

— Я пойду! — кивнула Пат через плечо и, войдя в холл, взяла трубку: — Алло?

— Пат!..

— Джонни!.. Джонни Кэртин, такой наглости я еще не…

— Пат, прошу вас, выслушайте меня внимательно! Я ничего не могу сейчас объяснить насчет машины, да и вы, я знаю, не можете обо всем говорить по телефону… Причина, почему я уехал без вас… ну, словом, это из-за Глории…

— Джонни, вы знаете, где…

— Да, Пат. — Голос Джонни прозвучал глухо и мрачно. — Да, я знаю, где она. Послушайте, Пат, вы должны сейчас же приехать… Вашингтон-Плейс, номер дома 22б… Спросите Брэдли. Запомнили?

— Да, Джонни… Но мои домашние… Я хочу сказать, что они устроили небольшой ужин, и я…

— Приезжайте немедленно, Пат! И послушайте, дорогая, дела в общем-то не очень хороши… То есть я хочу сказать, что произошел несчастный случай…

— Да что вы, Джонни!

— И вы должны приехать, Пат…

— Да-да, конечно!.. Вашингтон-Плейс 22б, Брэдли.

Она вернулась на кухню, где Линда Марш с блюдом в руках как раз собиралась идти в гостиную. Пат устремила на нее свои огромные и испуганные глаза:

— Линда! Это звонил Джонни… по поводу Глории… Он говорит, что произошел несчастный случай…

— Что ты говоришь, Пат?!

— Он не сказал, что именно, но я думаю, случилось что-то серьезное. И я не хочу говорить нашим… скажи им, что я кое-что забыла в манеже. Я выйду по черной лестнице…

— Конечно, мой ангел, — сказала Линда. — Хочешь, я поеду с тобой?

— Там Джонни, — ответила Пат. Она была уже в холле, но что-то в тоне Линды остановило ее.

— Пат, послушай! — Линда вышла в холл и с тревогой взглянула на Пат. — Если с Глорией действительно что-нибудь случилось, ты сразу же дашь мне знать, хорошо?

— Непременно, Линда… Джонни мне ничего не объяснил… — Пат лихорадочно надевала пальто.

— Это очень важно, — сказала Линда Марш. — Потому что, если с ней действительно стряслось несчастье, я, возможно, помогла бы…

— Я знаю, что ты помогла бы, Линда, дружочек, но это наша семейная беда…

— Ты не понимаешь, Пат… Я боюсь… боюсь уже недели две, что с ней может что-то случиться. Поэтому дай мне знать немедленно, Пат! Обещаешь?

— Обещаю.

Мистер Джулиус, который удобно устроился на кушетке, резко повернулся, услышав звук открывающейся двери. Джонни Кэртин, все еще в пальто, словно застыл перед камином.

Вошел Брэдли. Он бросил пальто и шляпу на стул возле двери.

— Вы позвонили мисс Прейн? — спросил он Джонни.

— Да. Она уже едет.

Мистер Джулиус нетерпеливо шевельнулся:

— Ну что? Черт возьми, неужели я должен вытягивать из вас все клещами?

Брэдли пошарил в своих карманах. Его обычно мягкие глаза загорелись гневом.

— Это убийство! Вне всякого сомнения. — Он явно сдерживал себя. — Ее задушили шелковым шарфиком, возможно ее же собственным. — Придвинув к себе медную табакерку, он стал набивать короткую черную трубку. Взгляд его был устремлен на Джонни. — С какой целью?

— Я… я не понимаю…

— Меня интересует, по какой причине ее убили, — сказал Брэдли. — Ведь она совсем еще ребенок. На вид года двадцать три — двадцать четыре. Из того, что вы мне успели сообщить, я понял: родом она из приличной семьи, не любовница гангстера и не проститутка… Во всяком случае, не из тех, кто умирает такой смертью.

Мистер Джулиус саркастически усмехнулся:

— Не спрашивайте этого молодого дурня про Глорию. Он совсем запутался между ней и ее сестрой. Вообще запутался в фактах реальной жизни.