Николай Шпыркович - Лепила-2 (СИ)

-Доктор, ты найди его, - возбужденно зашептал он. - Он, он это - знаю!

-Ладно, не волнуйтесь, сейчас побробуем разобраться, езжайте, все будет в порядке.- Дедушку повезли в кардиохирургию, а он все продолжал твердить:

-Сука...., ах же сука фашистская!

Я коротко обрисовал Сергею свои подозрения, присовокупив:

- Свяжись там с нашими ментами, пусть проверят, а я попробую здесь позвонить.

Сергей умчался в Лесногорск, я же прямо из приемного покоя позвонил в отделение милиции, набрав экстренные "02".

Доложив еще раз свои догадки, я по просьбе дежурного, оставил номер своего мобильника. Слушал он меня с интересом до тех пор, пока не услышал, что подозреваемый - гражданин иностранного государства, и вовсе даже не Сьерра-Леоне...

-Ну, мы попробуем с госбезопасностью связаться.

-Связывайтесь, только он и так здесь планировал только пару дней быть, а теперь - и подавно, - предупредил я собеседника в погонах.- Так что поторопитесь...

Закончив разговор, я поднялся в кардиохирургию.

- Ну, что, возьмем мы вашего деда на операцию, только не сегодня - завтра. По показаниям он подходит. Сейчас- вроде даже и стабилизировался. Что он там про фашиста все говорит? - с любопытством спросил меня зав кардиолхирургией.

-Да, так, эхо войны, - туманно ответил я.Надоело мне уже рассказывать всем одно и тоже, да и к тому же: откуда мне знать наверняка, что все так и было, как я себе представил? Может, и ни при чем герр Клаус вовсе.

До конца рабочего дня оставалося один час, я сидел в ординаторской реанимации, листая журнал "вестник интенсивной терапии", когда по отделению разнесся сигнал селекторной связи:

-Дежурного реаниматолога - срочно в приемный покой! Тяжелая ожоговая травма у двух человек.

По большому счету меня это не касалось - я всего лишь командировочный, могу и дальше усердно журнал читать, но что-то заставило меня подняться с дивана и спуститься на цокольный этаж, к двери выгрузки носилочных больных. Реаниматологов было даже целых два - спортивного вида женщина средних лет, и самолично Виталик, в качестве заведующего. О чем-то тихо преговариваясь, они стояли у стойки оформления пациентов. Рядом переминались с ноги на ногу пара медсестер с ящиками экстренных наборов в руках. Самих же больных пока в отделении не было.

-Что ждем? - спросил я у Виталика.

-Сообщили с машины. На вокзале какого-то иностранца подпалили. Ну, и тот, кто поджег, тоже обгорел.

Пока оно это говорил, у дверей с визгом остановилась машина , хлопнула дверца, и буквально через пару десятков секунд распахнулись двери и на каталке в холл вкатили пациента, распространяющего вокруг себя удушливый запах горелой синтетики и бензина . В две вены ему струей лился физиологический раствор. Лицо , прикрытое прозрачной пластиковой маской было плохо различимо, но вот седоватую шевелюру, хоть и изрядно подгоревшую, я узнал сразу. Здравствуйте, господин Клаус Хольцбергер. К нем сразу же подскочила наша сборная бригада.

- Ого! - прсвистнул Виталик.- процентов 50, не меньше! II, III, и, вроде даже, IV степень. Кто он вообще откуда?

- Не знаем, - пожал плечами рослый парень в куртке врача "Скорой помощи", с нашивкой "БИТ" на рукаве. Бригада интенсивной терапии, значит, потому и привезли больнрого с налаженной инфузией. Обыкновенные "скоряки" норовят побыстрее довезти, а уж капельницу поставить - для них слишком заморочно.- Нас на железнодорожный вокзал вызвали, сказали что сильный ожог, и что иностранец, мы его и не спрашивали ни о чем - погрузили и к вам.

- А чего к нам, больница " Скорой медецинской помощи ведь ближе?- недоверчиво спросила женщна -анестезиолог.

- Сказали, что у вас этот... "Клинитрон". По пути залили флакон Рингера, промедол ввели. Может, сейчас еще одного привезут - я отъезжал, вторая бригада им занималась. Но у того - полегче, вроде.

- И что, совсем ничего неизвестно?-недоверчиво спросил Виталик.

-Кое-что я могу сказать. - вмешался я.- Гражданин Германии Клаус Хольцбергер, возраст - около 90 лет,скорее всего. Да, по русски он не говорит, нам переводчик нужен.

- Откуда ты это знаешь - изумленно уставился на меня Виталик?

-Долгая история...

- Ладно, потом, надо его срочно в реанимацию брать, и на аппарат сажать. Русский, говоришь, не понимает? Хоть и на аппарате, наверное, не выживет. С такими ожогами и возрастом - не надо и индекс смертности высчитывать.

В это время немец, лежавший на каталке с закрытыми глазами и тяжело дышавший, приоткрыл глаза и глухо, хоть и с акцентом, сказал на русском языке:

- Не надо... на аппарат.... Я должен сделать заявление.

Мы с Виталиком стояли возле спецкровати, на которой лежал немец. Теплый воздух бурлил в особом песке, на котором больной парил, как на воздушной подушке. Хитрая штука, эта кровать "Клинитрон". Кислород шипел в носовых катетерах - мы заменили маску на них, чтобы Хольцбергеру было легче говорить. Двое людей в хороших костюмах сидели рядом. Один - держал включенный диктофон, второй - для верности еще и стенографировал, покрывая неразборчивыми знаками листы блокнота. Поскольку я был в курсе некоторых событий, произошедших в Лесногорске, меня пригласили в качестве этакого консультанта-свидетеля, предупредив предварительно, что дело это - государственной важности, лицо пострадавшее, сами понимаете - иностранец, лишнего болтать разумеется, не надо, в чем и желательно расписаться...вот здесь.... и здесь....и здесь. Также присутствовал главный врач больницы - здоровенный грузин Лагидзе, неизменный участник всех соревнований по гиревому спорту. Немец, несмотря на тяжелейшие ожоги и, по-видимому, сильную боль разговаривал совершенно спокойно:

-... Это было в 1943, мы тогда стояли здесь в городе. Нам сообщили, что возле деревни Прошки совершено нападение на немецких солдат. Патруль, двое убиты, одного нашли после - он был мой ровесник, тогда мне было двадцать. Я читал про вашего генерала Карбышева - якобы, наши солдаты его заморозили, облив водой. Я там не был, не знаю, но вот этого молодого парня - помню очень хорошо. Его не обливали водой - его просто оставили на морозе ночью, привязав к дереву возле дороги - голого. Поэтому был приказ совершить акцию возмездия - такой был приказ, и ваши жители о нем прекрасно знали. Им не нужно было помогать партизанам. Если они помогают бандитам - значит, они такие же бандиты. Да, мы растреливали их - я умираю, и не буду отрицать очевидного. Но это была война!- здесь он немного приподнялся на кровати и с вызовом глянул на нас.- Мы боролись за наши идеалы. Я вступил в вермахт после того, как моего брата убили англичане. Вы напали бы на нас, это признаете теперь даже вы сами, так что мы лишь защищались. Я верил Гитлеру! И теперь, когда я вижу на улицах моего родного Кельна, толпы женщин в парандже и бородатых мусульман на каждом углу, когда моих внуков забрасывают камнями их дети - я убеждаюсь, что он был прав! На войне- как на войне... Кстати, когда ваши войска были в Афганистане, а потом в Чечне - наши газеты много писали о "зверствах русских" - я всегда спорил с теми, кто говорил мне об этом. Они не были на войне, а я был...Там...живешь по-другому, важен твой товарищ, командир, приказ - а не мораль, совесть, или библейские заповеди. А эта женщина... я не хотел ее убивать, все ведь было так давно, а она бросилась на меня, схватила за.. лицо...ногтями, хрипела... Я выстрелил, не осознавая. Я вспомнил ...потом...мы жгли дома - такой был приказ...