Татьяна Шахматова - Унесенные блогосферой

Сама про себя тетка говорит, что у нее холерический интеллект. Типа она умеет заниматься несколькими делами сразу: читать параллельно (не путать с цезаревским одновременно) несколько книг, писать несколько статей, а чтобы закончить работу, результат которой уже известен, ей требуется колоссальное напряжение силы воли. Объяснять, с ее точки зрения, очевидное – для нее самая худшая пытка. Даже не представляю, где и кем могла бы работать моя тетка, если бы не экзотическая, но, как оказалось, востребованная современным миром детективная филология.

– Да, еще шестую колонку расчерти: «Анализ визуальных образов», – сказала она, нацеливаясь схомячить вторую горбушку.

– Что?

– Фотки! Анализ фоток! Тормоз отпусти!

Я изловчился и отломил горбушку раньше, чем она:

– Сама отпусти свой тормоз!

– Ты ж не любишь горбушки. – Вика посмотрела на меня с удивлением, как на камень, который вдруг оказал сопротивление садящейся на него заднице.

– Кто тебе сказал?

– Это было самоочевидно.

– Ты даже не спрашивала!

– Но ты не просил.

– Я профто уфтупал тебе, – ответил я, демонстративно дожевывая отвоеванную булку.

– Благородно, – сказала она с такой мерзкой интонацией, что я чуть не подавился, а Вика уже перескочила. – Сашка! Это неслыханно! – голосила тетка из кухни, гремя посудой. – Сандалетин не пропускает мою статью! Ни в этот номер, ни в следующий. А моя методика нужна мне на процесс. И он знает об этом. Я вляпалась.

– По-моему, этот факап случился с тобой довольно давно, – ехидно заметил я и тут же отправил ей СМС: «fuckup» – «провал».

– Провал?! – переспросила она.

– Ну ты же что-то сделала для того, чтобы чувак так возненавидел тебя, – многозначительно кивнул я.

Я помнил Сандалетина, когда он еще не был ни ученым секретарем, ни даже просто ученым. Каждое лето во времена Викиной учебы в аспирантуре к нам в поселок наведывались несколько ее приятелей. Мы жили недалеко от города – десять минут на электричке, но уже какая-никакая, а все-таки природа. Однажды приехал и Сандалетин. Сначала он ходил вместе со всеми, потом его видели байронически тоскующим на берегу реки, а потом он уехал, не догостив, не дождавшись товарищей, чем, впрочем, никто особенно не расстроился. Мимолетный эпизод. Я с трудом воскресил в памяти его грустную вытянутую физиономию парафиновой бледности, сказал бы автор девятнадцатого века.

Однажды Вика вернулась из университета дрожащая, как медуза на блюде, и, адски вращая глазами, прошипела: «Помнишь Сандалетина?.. Кирилл… Михайлович, длинный такой, несчастный?.. Ну и козе-о-о-ол!»

– Разве ты не можешь использовать свою методику без публикации? – поинтересовался я.

– В том-то и беда – без признания научной общественности, будь ты хоть второй Лотман, хоть первый Лихачев. Публикуй или заткнись.

– А другой журнал?

Виктория перестала греметь и появилась в дверном проеме.

– Во-первых, публикуясь в своем городе, я поддерживаю нашу научную школу, во-вторых, здесь быстрее, во всяком случае, до Сандалетина было так, ну, а в-третьих, и это главное, – тут уже дело принципа, – сказала Вика устало, и я вдруг увидел, как она на самом деле расстроена.

– Понимаю, только не понимаю почему? За что он нас так ненавидит? Он же развернул настоящую войну. Напомнить тебе, сколько раз я пересдавал его зачет?

Виктория ничего не ответила, прошла в комнату и села рядом на диван. Мы были с нею почти одного роста, наши плечи соприкоснулись и волосы перепутались. Волосы были одинакового светло-русого оттенка, только у нее теперь вились мелкими спиральками и блестели.

– Да? – обернулась ко мне тетка, почувствовав мой взгляд.

– Подставляю тебе плечо.

Она положила ладонь на мою тощую ключицу.

– Не густо. – И звонко рассмеялась, развеселив, по обыкновению, сама себя.

В кармане ее джинсов звякнуло. Прочитав сообщение, Вика проворчала:

– Да что ж это за день-то такой! Включи компьютер, – попросила она, а сама отправилась на кухню.

– Я не понимаю, ты до сих пор не на месте, что ли? – раздался уже знакомый мне серо-синий голос, а еще через пару секунд на экране появилось и лицо. Следователь Борис оказался крупным розовощеким парнем, его темно-серые глаза смотрели открыто и как будто удивленно.

Серьезный голос не соответствовал этой благодушной физиономии, однако, увидев на экране меня вместо Виктории, он быстро напустил на себя серьезный вид. Вид этот, впрочем, мало подходил лицу Серо-синего: выглядел следователь как глубоко озадаченный жизнью пес породы бассет-хаунд.

Не зная, что говорить, я вежливо улыбнулся и поздоровался. Борис сделал то же самое, задержавшись взглядом на моей прическе в виде лакированного ведра. Едва заметная тень пробежала по лицу следователя, но он, конечно, никак не прокомментировал увиденного.

Какое-то время я глупо лыбился в экран, поглядывая в сторону кухни, в надежде, что Вика подаст оттуда какой-то знак, но она поедала пирожки и не проявляла к звонку своего коллеги никакого интереса.

– Вы, наверное, Александр? – спросил наконец Борис. – Виктория давно выехала, вы не в курсе? Мы ждем ее в доме жертв, не начинаем…

Сначала я хотел соврать, что Вика в пути, но сама Виктория вдруг начала что-то показывать руками, как будто выкручивала из воздуха лампочки, и я в конце концов сказал правду, так и не поняв, что конкретно она имеет в виду: надо ли потянуть время или исполнить танец с кастаньетами.

Виктория была на месте, но только не на месте преступления, где следователь планировал пройтись по подъезду и опросить возможных свидетелей, а на своем рабочем месте, адрес которого по негласному договору с ее непосредственным начальством совпадал с адресом прописки. Другими словами, Виктория работала дома.

Не спрашивайте, как она это устроила. Удивлялись весь Следственный комитет совместно с прокуратурой. Я знаю только одно: если речь заходила о том, чтобы не расставаться с любимым другом и соратником – диваном, Виктория могла проявить чудеса дипломатии.

Следующий жест был более чем прозрачен: Вика покрутила пальцем у виска и показала на меня пальцем.

– И что она о себе думает… – начал Борис, поднимаясь по интонационной лестнице все выше и выше, но в этот момент Вика наконец появилась на экране из-за моей головы, брякнув как ни в чем не бывало: «Привет!»

– Привет, – изогнул брови следователь. – Мы вообще-то из-за тебя на час задержали.

– Слушай, а давай сделаем так, – бодро начала Вика. – Оставь скайп включенным, и я все услышу и увижу, что мне надо увидеть и услышать. Я просто только что из университета, не успеваю, кажется, подъехать, – выдала Виктория, хлопая накрашенными ресницами и кокетливо откидывая челку со лба.