Марина Серова - Преступление начинается с вешалки

Добравшись до квартиры и приняв ванну, я сразу легла спать, отложив решение проблемы на завтра. Чтобы хорошенько все обдумать на свежую, так сказать, голову.

Следующий рабочий день прошел очень тихо — последствия праздника давали о себе знать. На лестнице и в курилке не слышались оживленный гул голосов и веселое ржание монтировщиков, Азатова вообще не было на работе (видимо, скромно и цивилизованно отметив премьеру с Жеребцовой, он дал волю чувствам где-нибудь вне стен театра), и даже сверху из плотницкого цеха не доносилось обычного стука молотков и жужжания пил.

Выполняя свои повседневные художественные обязанности, я испытывала некоторую грусть, понимая, что делаю это в последний раз. За то время, что я трудилась в таком необычном для себя амплуа, я успела привыкнуть и к самому театру, и к людям, которые в нем работают, и расставание создавало ощущение потери.

Соврав что-то про какую-то знаменательную дату, я закатила девчонкам шикарный обед, все были очень довольны, но мне все равно было грустно.

Я решила не говорить никому, с какой целью на самом деле я здесь появилась, а рассказать только Наталье. Если бы я открыла свою настоящую профессию, мне пришлось бы объяснять и все остальное, в частности, и то, что Олин кавалер Гена совершил убийство, пускай и неумышленное. Не говоря уже о том, что это вызвало бы массу совсем нежелательных (в первую очередь для Гены) вопросов, это просто оставило бы грустное воспоминание, а оставлять после себя грустные воспоминания я не хотела.

Наталье можно было рассказать, она была достаточно умной, у нее имелся солидный жизненный опыт, и к тому же мне нужен был кто-то, кто смог бы объяснить мое отсутствие в театре. А Наталья, несомненно, смогла бы это сделать.

Вечером я попросила ее задержаться, и когда девчонки ушли, рассказала ей о том, кто я на самом деле такая и с какой целью устроилась сюда на работу. Она немного удивилась, но никакого особенного изумления не продемонстрировала, а только спросила, что я собираюсь теперь делать.

— Ох, даже и не знаю, — совершенно искренне ответила я. — Боюсь, что если я сообщу своему клиенту обстоятельства дела так, как они есть, Гену ожидают большие неприятности.

Внимательно взглянув на меня и, кажется, догадавшись, о чем может идти речь, Наталья очень просто сказала:

— Так не сообщайте.

«Эх, вашими бы устами», — с тоской подумала я.

Решив не заострять внимание на том, что, выполнив эту рекомендацию, я сама могу оказаться на Генином месте, я перешла к насущным вопросам:

— Наталья Викторовна, мне нужно будет найти какую-то более-менее обоснованную причину для своего увольнения.

— Да просто скажите, что нашли приличную работу, где больше платят, вот и все. Девочкам я тоже скажу.

— Да, спасибо. И еще я бы хотела попросить… наверное, лучше будет, если все, что я рассказала вам, останется между нами.

— Разумеется.

— Большое спасибо. Я еще зайду завтра или послезавтра, мне нужно будет повидаться с Геной, ну и увольнение оформлю заодно. До свидания.

— Всего хорошего.

Вернувшись в тот день домой, я поняла, что настал момент вплотную заняться ответом на вопрос, как же мне следует поступить с Геной. Выдавать его Бобе или нет?

С одной стороны, он, несомненно, был виноват. С другой стороны, он был виноват не настолько, чтобы заслуживать смертной казни. Если бы речь шла о передаче материалов дела в руки полиции, я не сомневалась бы ни секунды. Полиция рано или поздно передает дело в суд, а суд выносит решение, руководствуясь законом, а не «понятиями».

Да, если бы я имела дело с полицией, все было бы намного проще. Но в том-то и проблема, что дело я имею вовсе не с ней.

Походив по квартире из угла в угол и изрядно истомив себя размышлениями, я решила положиться во всем на провидение.

Достав из заветного мешочка кости, я сосредоточилась на мучившем меня все последнее время вопросе: «Выдавать или не выдавать?» — и бросила кости на ковер.

Выпало 1; 13; 36. Истолковать это сочетание можно было следующим образом: «Не ищите легких решений. Пытаясь уйти от проблем сейчас, вы рискуете создать себе серьезные проблемы в будущем».

Э-хе-хе… Все-то меня пугают. Боба меня пугает, кости меня пугают…

Но, в общем-то, смысл пророчества был вполне понятен. Легким решением и уходом от проблем, конечно же, была бы выдача Гены. Этим я и Бобу удовлетворила бы по самые уши, да и себя могла бы обезопасить от всевозможных неожиданностей.

Однако и намек на будущие проблемы, которые последуют в результате такого решения, тоже не был лишен оснований. Ведь сознавая, что я лично передала беззащитного Гену в руки обуреваемого желанием мести Бобы, и достаточно ясно понимая, что его в этих руках может ожидать, навряд ли я смогу спать спокойно. Комсомольская совесть загрызет, а там, глядишь, и кровавые мальчики начнут являться. Нет, так тоже не пойдет.

Э-хе-хе…

Что ж, если искать легкие решения кости нам не рекомендуют, поищем трудные. Предположим, что, например, завтра или в ближайшее время я встречусь с Бобой и сообщу ему о том, что происшествие и в самом деле оказалось несчастным случаем. Какие варианты развития событий могут меня ожидать и что я смогу предпринять, чтобы обеспечить себе хоть какую-то страховку в каждом из этих вариантов?

По моим представлениям, вариантов развития событий могло быть два: плохой и очень плохой.

В первом случае Боба может потребовать назад свои деньги. Что ж, в этом случае обеспечить себе отходные пути мне будет не так уж сложно. Благодаря тому, что последнее время я подвизалась на ниве искусства, на походы по магазинам этого самого времени почти совсем не оставалось. Соответственно я почти ничего не успела истратить из тех денег, что дал мне Боба. И хотя «почти ничего» и «ничего» — это не совсем одно и то же, но у меня имелся некоторый резерв, остаточки от прошлых гонораров, из которых я без труда могла бы возместить недостачу.

Правда, возместив эту недостачу, я останусь совсем без копейки, но здоровье дороже.

Но никто не гарантирует, что мне удастся это самое драгоценное здоровье уберечь, если события начнут развиваться по второму варианту.

Дабы не потерять психическое равновесие, я не стремилась во всех подробностях представить себе, что именно сулит мне очень плохой вариант развития событий. Но, в общем, этот вариант предполагал, что, узнав, что я не нашла для него козла отпущения, Боба захочет сделать этим козлом меня. Разве что подключит боязливого Евгения Сергеевича для компании.

И вот тут-то мне необходимо подстраховаться гораздо серьезнее.

Конечно, черный пояс по карате — это прекрасно, и, думаю, я даже смогла бы спрятать на себе кое-что из оружия. Но я прекрасно помнила, какие габариты были у той гориллы, которая по указанию Бобы отсчитывала мне зеленые в отдельном кабинете ресторана «Экспресс». Как он там ее называл? Геняша, кажется. Какой нежный папочка!