Питер Свенсон - Все ее страхи

Корбин закрыл глаза, сделал глубокий вдох — аромат озона смешался с запахом земли — и постарался, насколько это было возможно, оставаться неподвижным. Дождь усиливался, и было сложно что-либо услышать. Должно быть, сейчас они смотрели на него. Он услышал голос — голос Генри, который говорил что-то вроде: «Я привел тебя сюда, чтобы ты помогла мне». Потом минута тишины, только звук дождя, хлещущего по листьям, потом он услышал голос Клер:

— Что ты сделал?

— Я совершил это для тебя, Клер, — ответил Генри. Сейчас они подошли ближе. Корбину позарез хотелось открыть глаза, чтобы увидеть болевой шок на лице Клер, но он воздержался. Дождь затекал под воротник, он чувствовал запах липовой крови.

— Что ты наделал, Генри? — Ее голос срывался, она была близка к истерике.

— Я привел тебя сюда по двум причинам, Клер. Хотел, чтобы ты посмотрела, что случилось с твоим вторым бойфрендом. И мне нужна твоя помощь, чтобы похоронить тело. — Голос Генри был спокойным, почти умиротворенным, и Корбин поразился его актерской игре. Он мог только представить взгляд Клер, панику в ее глазах. Услышал, как она что-то сказала, но не смог разобрать. Это было одно слово.

— Нет, Клер. Ты остаешься здесь, — сказал Генри, и Корбин услышал шорох. Он приоткрыл глаза и, хотя сильно мешал дождь, увидел, как Генри хватает Клер за плечи. Ее лицо было опущено, подбородок буквально упал на грудь, тело дрожало. Корбин сел, с его волос струилась вода.

«Посмотри, Клер , — мысленно взывал он. — Подними голову и посмотри на меня» .

Она не поднимала глаза. Генри взял ее за голову.

— Ш-ш-ш-ш, — сказал он. — Успокойся, Клер.

Ее лицо все еще находилось в руках Генри, а глаза обнаружили Корбина. Он сидел глядя на нее. Ее глаза округлились, и остатки румянца на лице исчезли. Визг был похож на птичий крик. Генри повернулся к Корбину, отпустил Клер и разразился смехом, упираясь руками о колени. Корбин просто молча смотрел. Он не мог оторвать взгляда от Клер, которая пятилась назад, как боксер, пропустивший удар в челюсть.

Генри, насмеявшись, обратился к Клер:

— Ну как тебе расплата, сучка, а?

Она развернулась, сделала шаг по скользкой дорожке и, не удержав равновесия, опустилась на колено.

Корбин встал, и нож соскользнул на землю. Генри повернулся к нему, улыбаясь во весь рот, и протянул ему руку. При рукопожатии их глаза встретились. Казалось, Генри только что завоевал главный приз.

— Клево, старик, — радовался он. — Кле-во, — повторил он по слогам.

— Сволочи! — закричала Клер и вскочила на ноги. — Вы сволочи!

Генри и Корбин разняли руки.

— Нет, Клер, это ты сволочь, — возразил Генри.

— Шлюха! — выкрикнул Корбин.

Ее глаза метнулись в его сторону, губы дрожали.

— Господи, Корб. Как ты пошел на это? Ты же славный парень.

На ней была белая блузка с глубоким круглым декольте, ткань намокла и съехала вниз, так что показался краешек бежевого лифчика. Кожа на груди стала мокрой и бледной.

— Ага, я славный парень, а ты чертова шлюха. — Голос Корбина сорвался на крик.

Клер глубоко вдохнула, выпрямила плечи.

— Ладно, — сказала она спокойно. Убрала мокрые волосы со лба, поправила блузку.

— Рад был знакомству, Клер, — произнес Генри, и Корбин позавидовал его невозмутимости и размеренному голосу.

Клер взглянула на Генри, потом снова на Корбина и покачала головой. На ее лице появилась легкая печальная улыбка. «Она жалеет меня , — мысленно взвился он. — Она, сука, жалеет меня» . Девушка развернулась, чтобы уйти, но Корбин подбежал и сильно толкнул ее в спину. Не ожидая удара, она подалась вперед и со всего маху рухнула на землю — так, что подпрыгнула голова. Корбин подскочил и перевернул ее на спину. Она ударилась головой о край острого камня, и из-под лоскута кожи побежала ярко-красная кровь, смешиваясь с водой.

— Каково оно? — еще больше разозлился Корбин и тряхнул ее. Она застонала, прижав руку к ране. На пальце было кладдахское кольцо [13] Кладдахское кольцо — тип традиционного ирландского кольца, которое преподносится в знак дружбы, а также используется в качестве обручального. Кольцо изготавливается в форме пары рук, которые держат сердце, увенчанное короной. — она всегда его носила — и сердце оказалось направлено к ней. Корбин показалось, что она нарочно подняла руку, чтобы продемонстрировать ему кольцо. Его тело пронзил импульс, как будто кнут хлестнул по гребню волны. Он тряхнул ее еще сильнее, и голова Клер снова ударилась о землю.

— Эй, эй! Теперь моя очередь. — Генри коснулся плеча Корбина. В руке у него был нож.

Они выкопали могилу на поляне. Земля раскисла от дождя. Они выгребали комья земли, и лопата издавала чмокающие звуки. Когда тело Клер было в яме, но еще не было засыпано, Генри сказал спокойным уверенным голосом:

— Думаю, мы должны сделать фото. Одно — ты с ней, другое — я.

— Ты это о чем? — спросил Корбин.

— Мы должны увековечить трагический момент.

— Ты спятил?

— Нет, послушай. Это станет символом нашего доверия. У каждого будет компромат, и мы будем понимать, что связаны навсегда. Подумай.

Корбин все еще был в шоке, пытаясь осознать, что произошло. Они на самом деле убили Клер. Вдвоем, вместе оборвали ее жизнь. Он начал первый. Ведь это он бил ее затылком о землю, не так ли? Он помнил, как в ярости почувствовал прилив адреналина и какое-то приятное ощущение оттого, что кому-то больно. Он желал ее смерти, правда? Или ему просто хотелось, чтобы она почувствовала боль и страх? Неужели он собирался вернуть ей ту боль, которую испытал сам? Теперь он и сам не понимал. Но Генри подскочил с ножом, перерезал Клер горло, и когда Корбин увидел бьющую фонтаном струю крови, им овладело чувство нереальности происходящего, словно он смотрел кино сквозь искаженную призму. Это был сон. Хотя нет, не так. Все по-настоящему, все происходило в реальности. Дождь, кровь, тело, неуклюже скрученное, на земле, вода в глазницах, глаза так и остались открытыми.

Генри вытащил из рюкзака «Полароид».

— Зачем ты взял фотоаппарат? — подозрительно спросил Корбин.

— Я же сказал Клер, что мы идем фотографироваться. Мне нужна была камера, не правда ли?

Однако Корбин напрягся. «Полароид». Такая себе отменная камера для съемки убийства. Тем не менее ему пришлось позировать, и Генри сфотографировал его возле могилы. Потом они поменялись местами, и Корбин снял Генри. Корпус пластикового аппарата был выполнен в желтом и черном цветах. Устройство выплюнуло карточку, и Корбин видел, как проявилось изображение. Плечи у Генри были расправлены, а на лице застыла зубастая улыбка. Он выглядел гордым.

Уцепившись за снимок, Корбин передал камеру Генри. У него дрожали руки, кончики пальцев побелели до кости и начали синеть. Он сдержался и не попросил показать изображение, сделанное Генри. Решил, что не хочет хранить этот образ в своем сознании.