Питер Свенсон - Все ее страхи

Теперь самое главное — уберечь Кейт.

Он присел около дивана с ее стороны, положил нож на пол, стянул с головы капюшон и зажал ей рот. Она проснулась и начала вырываться, тогда он другой рукой схватил ее за плечо, чтобы удержать. Он сообщил успокаивающим — хотелось бы верить — голосом, кто он такой.

— Ты должна доверять мне, — прошептал он, — иначе мы оба умрем. Понимаешь?

Кейт кивнула и, как показалось Корбину, начала его слушать. Он рассказал о тайной стене в шкафу — ее установил Делл-старший, чтобы спрятать золото после краха технологического пузыря [42] Технологический пузырь — гигантский взлет IT-компаний, после которого, как правило, начинается падение. , — о том, как туда попасть, и что нужно оставаться в укрытии, пока он не придет за ней. Она, похоже, снова впала в истерику, но сопротивлялась уже меньше. Он продолжал убеждать ее, давая инструкции, что и как нужно сделать, и наконец почувствовал, что тело девушки немного расслабилось. Она кивнула, и он убрал руку от ее рта. Пряди волос, влажные от слез и слюны, веером раскинулись по подушке.

— Кто он? — спросила она. — Кто здесь?

Корбин сказал, что это не имеет значения и нужно лезть в шкаф. Она покорно последовала за ним. Ему показалось, что она сломлена. Отчаянно хотелось прижать ее к себе, обнять и успокоить. Они же семья, хотя никогда и не знали друг друга. Он боролся со своими эмоциями, но непосредственно перед тем, как она шагнула в шкаф, сказал:

— Я спасу тебя. — В тот момент он верил в это.

Закрыв дверь шкафа, он подошел к дивану и поднял с пола кухонный нож. В телевизоре все еще мелькали черно-белые кадры фильма, звучала речь с британским акцентом. Какие-то мужчина и женщина на маскараде. Хорошо, что включен телевизор. Вероятно, Генри понятия не имеет, что в квартире есть кто-то еще кроме Кейт.

Корбин выглянул в прихожую, по очереди окинул взглядом все двери: ванная и постирочная заперты, но обе гостевые спальни приоткрыты — одна больше, другая меньше. Скорее всего, Генри вошел в одну из этих спален. Корбин крался вдоль прихожей по персидской ковровой дорожке и уже собирался заглянуть в первую комнату, как вдруг заметил краем глаза движение в гостиной. Он обернулся. Там стоял Генри и смотрел на него. Света от единственной лампы было достаточно, чтобы прочесть удивление на его лице. Может быть, даже крайнее изумление.

Корбин прижал лезвие ножа к джинсам, чтобы не показывать раньше времени, и направился прямо к незваному гостю.

— Явился, — ухмыльнулся Генри, и из-под верхней губы показались белые клыки.

— Что ты здесь делаешь, Генри? — спросил Корбин, и его голос был спокойным, чего не скажешь о его внутреннем состоянии.

— Я здесь ради тебя, дружище. Ты же не думаешь…

Корбин не собирался мило беседовать с бывшим другом — нужно было немедленно действовать. Он шагнул вперед и сделал выпад ножом, но не хватило умения. Генри быстро втянул живот, выгнул плечи — так часто делают дети во время игры в салки. Корбин потерял равновесие, Генри бросился на него, и оба свалились на пол. У Корбина перехватило дыхание. Генри прижал к полу его руку и попытался выкрутить нож, но только порезал себе ладонь. Он зашипел от боли, и Корбин, который уже снова мог дышать, завалил Генри на спину. Нож при этом он не выпустил. Корбин ударил наугад, загнав лезвие в пол в миллиметре от щеки противника. Зрачки Генри расширились от выброса адреналина, хотя Корбин надеялся, что от страха. Он начал вытаскивать нож из твердой древесины, но рука, влажная от пота, соскользнула с рукоятки. От неловкого движения он немного качнулся назад и, потеряв равновесие, уперся левой ладонью в пол. Нож завибрировал. Генри быстро вскочил на ноги, схватился за рукоятку и, выдернув лезвие из пола, нанес удар. Все, что успел сделать Корбин, — это выставить вперед правую руку и пытаться отбиваться ногами. Но этого было недостаточно. Нож попал в шею.

Корбин упал на спину, инстинктивно зажав обеими руками рану. Теплая кровь сочилась между пальцами. Он слышал то ли скрежетание, то ли царапанье по полу, но не мог поднять голову. Он уставился на кессонные потолки, и чувства начали постепенно покидать его. Перед глазами все поплыло, и вдруг он увидел Кейт, склонившуюся над ним.

— Ты немного похожа на моего отца , — сказал Корбин, но послышалось только бульканье крови в горле. — У тебя такие же глаза.

Алан проснулся от бренчания будильника над ухом. Он осторожно повернул голову. Десять тридцать. Он сходу и не сообразил, день сейчас или ночь, но потом увидел, что на улице темно. Он стукнул будильник и снова закрыл глаза. В висках стучало, словно череп сдавливали тисками.

Будильник снова зазвонил. На этот раз он поднялся. Осмотрелся. Нет, будильник молчал. Это звонок домофона. Он вскочил с кровати, удивился, что спал одетым, и неверной походкой пошел через гостиную к двери. «Кейт» , — подумал он. В голове всплывали фрагменты вечера: Джек, длинный бессвязный монолог о предыдущих убийствах Корбина, прогулка пешком по Бостону, ирландский паб, все остальное — в тумане. Тем не менее он вспомнил, что заходил к Кейт. Они повздорили, она выглядела напуганной. Это было на кухне, как ему показалось, но он не мог сообразить, как туда попал и как вернулся в свою квартиру.

Он снял трубку домофона.

— Они идут к вам, — послышался в динамике голос швейцара.

— Кто?

— Полицейские. Они показали ордер.

Громкий стук в дверь. На Алана накатила тошнота, но он нашел в себе силы открыть.

— Алан Черни? — строго спросила женщина-полицейский, которую он видел раньше. За ней стояли двое мужчин в форме, оба меньше ее ростом, и еще одна женщина в штатском, похожая на стажера, приехавшего за компанию.

— Да.

— Я детектив Роберта Джеймс, а это агент Абигейл Тан из Федерального бюро расследований, и у нас есть ордер на обыск. — Она вручила Алану лист бумаги, который выглядел так, словно его сгибали и разгибали много раз.

— Пожалуйста, — согласился Алан и отступил, чтобы впустить всех в квартиру. — Это как-то связано с Одри Маршалл?

— Да, так и есть, — подтвердила агент. Голос был такой же молодой, как и она сама. Она вытянула две пары латексных перчаток из кармана жакета и вручила полицейским. — Что вы можете сказать об отношениях с погибшей?

Алан быстро помотал головой, осознавая, что ему сложно выдержать пристальный взгляд. Он почувствовал очередной приступ тошноты.

— Извините, — икнул он и умчался в ванную.

Едва успев закрыть за собой дверь, он стал перед унитазом на колени и блевал, пока не стала идти желчь. Освободив желудок, он умылся и почистил зубы. Посмотрел на себя в зеркало. Воспаленные глаза, мокрые от слез нижние веки, лицо бледнее мела. Он вытер слезы и почувствовал, как холодеет от ужаса — не потому, что полиция обыскивает его квартиру, а потому, что понял — что-то случилось.