Блейк Крауч - Хорошее поведение

Принесли еду. Летти протерла глаза.

Она постаралась не хватать куски, но за всю свою жизнь не знала такого голода. В первый раз за несколько дней ее желудок получил настоящую пищу. Ее даже затошнило. Хавьер подался вперед и стащил у нее полоску ветчины.

– Это налог. – Он улыбнулся и откусил половину. – О Джоне Фитче что-нибудь слышала?

Летти была занята тем, что запихивала в рот яичницу.

– Нет.

– Бывший директор «Пауэртек».

– А это что?

– Международная энергетическо-сырьевая компания, находится в Хьюстоне.

– Может, что-то и слышала в новостях… Там был какой-то скандал, да?

– Они мухлевали с бухгалтерией, обманывали инвесторов. Тысячи сотрудников «Пауэртек» лишились пенсий. За всем этим стоял Фитч и его ближний круг. Месяц назад его обвинили в мошенничестве с ценными бумагами. Приговорили к двадцати шести годам тюрьмы.

– Поделом.

– Сказала воровка… Он сейчас освобожден под залог в семьдесят пять миллионов долларов. Через девять дней должен явиться в федеральную тюрьму в Северной Каролине.

Летти отложила вилку и глотнула черный кофе. Кофеина ее организм не получал почти месяц, и ее тут же начала колотить нервная дрожь.

– И при чем тут мы, Хав?

– От Фитча ушла семья. У него никого нет. Ему шестьдесят шесть лет, и, скорее всего, в тюрьме он умрет. Мне известно, что последний вечер на свободе Фитч хочет провести в женском обществе. И его не устроит девушка по вызову из какой-нибудь, – Летти уже отрицательно качала головой, – службы VIP-сопровождения. Ему нужно что-то необычное, особенное.

– Я не проститутка, – отрезала Летти. – Никогда этим не занималась – и не стану. И не важно, какими деньгами ты будешь махать у меня перед носом.

– Думаешь, я не нашел бы кого-то моложе, красивее и… опытнее, чем ты, будь мне нужна шлюха?

– Очаровательно.

– Летти, ты сможешь решить свои проблемы на всю оставшуюся жизнь.

– Не въезжаю.

Хавьер улыбнулся, и это было жуткое зрелище.

Весь ресторан содрогнулся – это над ними прогрохотал самолет.

– Тебя никто не просит трахаться, – сказал Хавьер. – Речь идет об ограблении.

Когда Летти работала на Хавьера в прошлый раз, пришлось шерстить крупных игроков в Вегасе. Он обеспечил ее универсальной карточкой-ключом и взял на себя наблюдение, сообщая ей, когда объект выходит из номера. Риск там, конечно, был, но в пределах ее уровня комфортности. Ничего похожего на то, что предлагалось сейчас.

Она надломила вафлю и сказала:

– Скажу честно: от слова «ограбление» я не в восторге.

– Нет? А у меня оно в списке самых любимых.

– Похоже, тут требуется оружие. Машина, чтобы быстро смыться. С такого дела можно прямиком на тот свет отправиться. – Летти макнула вафлю в сироп, повозила ее в нем и откусила.

– Летти, у этой работы есть своя прелесть. Риск маленький, а приход большой.

– Ты только что спросил, готова ли я за миллион рискнуть жизнью .

– Я же не сказал, что риска никакого. Но он невелик, если учесть потенциальный навар.

– Знаешь, сколько раз я такое слышала, а потом оказывалось…

– Разве я когда-то говорил тебе, что, мол, это – плевое дело? Ты меня в этом обвиняешь?

Летти поняла, ощутив легкую панику, что только что оскорбила его. Едва ли это мудро. Хавьер не приходил в ярость. Он просто убивал людей. То, что она о нем слышала, относилось к разряду легенд.

– Нет, конечно. – Летти пошла на попятную. – Просто я много раз обжигалась… Не с тобой. Ты всегда был со мной откровенен.

– Хорошо, что ты это понимаешь. Будешь слушать дальше или я ухожу?

– Пожалуйста, продолжай.

– Последние дни на свободе Фитч проведет на своем частном острове в пятнадцати милях к югу от Ки-Уэста. Почти вся его собственность уже конфискована, чтобы расплатиться с потерпевшими. Но у меня в его службе безопасности есть свой человек. По его словам, в резиденции Фитча осталось что-то очень ценное.

У кабинки остановилась официантка и долила Летти кофе. Когда она ушла, та уставилась на сидевшего напротив Хавьера.

– Предлагаешь мне угадать?

Он оглядел ресторан и полез в свою кожаную куртку. Вытащил оттуда сложенный лист бумаги. Подтолкнул ей через стол. Летти отодвинула свою тарелку и развернула лист.

Перед ней была цветная распечатка из «Википедии» – на картине был изображен череп с горящей сигаретой во рту.

– Что это? – спросила Летти.

– «Череп с горящей сигаретой». Про постимпрессионистов слышала?

– В общих чертах.

– Стиль не узнаешь?

– Я – воровка, а не коллекционер живописи.

– О Ван Гоге-то знаешь?

– Конечно.

– Это его работа середины девяностых годов девятнадцатого века.

– Молодец.

– Оригинал висит в рабочем офисе Фитча на его острове.

– Давай о приятном.

Несмотря на жуткую головную боль, Летти выдавила улыбку.

– Когда обсуждаешь стоимость картины, – сказал Хавьер, – всегда надо иметь в виду две цифры. Во-первых, за сколько это можно продать на аукционе. В тысяча девятьсот девяностом году вангоговский «Портрет доктора Каше» ушел за восемьдесят миллионов. По нынешнему курсу это уже сто сорок.

В груди у Летти что-то екнуло. Такое чувство бывает, когда тебе сдают четыре туза. Женщина постаралась сохранить бесстрастное выражение лица.

– А вторая цифра? – спросила она.

– Понятное дело, мы не можем украсть такую картину и прямиком выставить ее на аукционе «Сотбис».

– На черный рынок?

– Покупатель у меня уже есть.

– За сколько?

– Пятнадцать миллионов.

– А сколько за нее заплатил Фитч?

– Это не важно. Мы продаем за пятнадцать. Что ты закатываешь глаза? Тебе мало пятнадцати «лимонов»?

– Просто я подумала, что можно…

– Ты вообще не понимаешь, о чем говоришь. Посмотри на меня. – Летти посмотрела на Хавьера. – Ты знаешь меня не очень хорошо, но все-таки как-то знаешь. Неужели ты думаешь, что я пошел бы на сделку на не самых выгодных для меня условиях? Для меня и моих людей?

Она не ответила сразу, и он продолжал:

– Ответ, который ты ищешь: «Нет». И тогда у тебя остается только один вопрос.

– Какова моя доля?

– Два.

Столько денег Летти не мечтала получить и за всю свою воровскую жизнь, но она заставила себя покачать головой. Просто из принципа – с первым предложением соглашаться нельзя.

– Нет? – На лице Хавьера отразилось удивление. – Два «лимона» – разве это не достойный куш для наркоманки?

– Это меньше пятнадцати процентов, Хав.

– Думаешь, сделка – это только мы с тобой? И мне больше никому не надо платить? А тебе без меня такая возможность в жизни не подвернется. Будешь жить в картонной коробке…

– Зачем тебе именно я? Пусть твой человек из его охраны сам все обтяпает.

– Так поначалу и задумывалось, но на прошлой неделе его уволили.