Анна Снокстра - Единственная дочь

Через стекло Бек наблюдала, как Люк наполнял фритюрницу. С пустым взглядом, погруженный в себя. Ей нравилось, что она никогда точно не знала, о чем он думает. Правда, выражение его глаз менялось, когда он смотрел на нее; это нравилось ей особенно. Его взгляд всегда смягчался, в уголках глаз появлялись мелкие морщинки. Любопытно, какой он ее видит. Наверное, думает, что она вот так и проснулась – с идеальной кожей и прической. Что она юная и хорошенькая и легко относится к жизни. Ей было интересно, думает ли он о ней иногда плохо, считает ли ее глупой или наивной.

Когда она постучала в дверь и он поднял глаза, теплая дрожь пробежала по телу Бек.

– Впусти меня! – крикнула она. – Я здесь работаю!

– А волшебное слово? – спросил он, направляясь к ней.

– Болван? – крикнула она в ответ.

Он засмеялся и наклонился, чтобы отпереть замок. Бек смотрела на него, сидящего на корточках, и по телу разливалось странное приятное возбуждение. Если бы не стекло, разделяющее их, она могла бы протянуть руки и привлечь его голову к себе. Он поднялся, распахнул дверь, и Бек со стыдом почувствовала, как к ее лицу прилила краска.

– На этот раз вовремя, – заметил он.

– Только для тебя, – ответила она, проходя мимо и надеясь, что он не заметит ее пылающих щек. Она отнесла свою сумку в дальний угол, решив, что вернется к стойке, когда краска сойдет с лица.

– Думаешь, сегодня будет много народа? – спросила его Бек, прикрепляя насадки к автомату с колой.

– Ну, лично я не могу представить ничего более отвратительного, чем есть что-то во фритюре в сорокаградусную жару.

Когда они открыли все двери, снаружи уже ждала небольшая группа людей. Мэтти вбежал в кухню, завязывая на ходу фартук.

– Извини, дружище, – сказал он Люку.

– Ты же знаешь, мне все равно, – ответил Люк.

– Оладьи, – гаркнул какой-то мужчина средних лет, – кленовый сироп отдельно.

– Конечно, с вас три доллара и семьдесят пять центов. – Бек попыталась улыбнуться.

Когда они обслужили первую волну клиентов, в кафе снова стало тихо. Все сидели по одному и поедали свои завтраки.

– Почему он всегда просит кленовый сироп отдельно? – тихо спросила Бек у Люка. – Приходит сюда каждое утро. Знает, что у нас все заранее расфасовано и заправлено.

– Потому что он сноб, – ответил Люк, не понижая голоса. – Потому что это пригород, людям нравится важничать и кичиться, даже если они едят в хреновом «Маке».

Бек никогда об этом не задумывалась. Она наблюдала, как мать негромко журила ребенка, который кидался в нее жареной картошкой, и оглядывалась, не смотрит ли кто на них. Но не оборачивалась к стойке с кассой. Бек догадалась, что женщине, вероятно, все равно, видит ли ее персонал. Так как Бек работает в «Макдоналдсе», она не в счет, ее нечего стыдиться. Люк был прав; эти люди думают, что лучше ее и того места, где она работает, хотя сами постоянно сюда приходят. Эта мысль пробудила в Бек мощное желание преуспеть, сделать что-то невероятное и поставить их всех на место. Она только не знала, что именно должна сделать. Бек относительно хорошо училась в школе почти по всем предметам, но ни в чем особо не выделялась. Иногда они с Лиззи болтали о том, что откроют собственную имидж-студию. Вообще, все началось с шутки. Как-то раз они сидели в кафе Gus’s и рассматривали прохожих, а потом обсуждали, как бы переодели их при случае. Они решали, какой стиль подойдет тому или иному типу фигуры, какие цвета выгодно подчеркнут цвет лица и волос. В общем, сначала затея имела немного сволочной характер, но теперь они обе относились к этой идее вполне серьезно.

Люк и Мэтти стебались, стоя у плиты, отпускали грязные шутки, которые она не совсем понимала. Ей невыносимо хотелось участвовать в их разговоре, но она не собиралась вести себя, как младшая надоедливая сестра. Бек удивлялась, как они могут быть счастливы, работая здесь. Люку двадцать, а Мэтти как минимум двадцать семь. Однажды Мэтти рассказал ей, что учился писательскому мастерству в университете. Он написал несколько рассказов, которые были опубликованы в журналах, и даже закончил роман, правда, тот никуда не взяли, и Мэтти просто бросил писать. Это ее огорчило. Вот так отказаться от мечты. Но с Люком еще хуже. Он был действительно умный, хотя никогда не ходил в колледж. Иногда Бек казалось, что он просто не вписывается в эту жизнь. Бек была уверена, что, когда они наконец сойдутся, она поможет ему, заставит увидеть, что жизнь может быть потрясающей, если он чуть-чуть постарается.

– Мне всегда любопытно, о чем ты так напряженно думаешь, – сказал Люк.

Он смотрел на нее в упор. «Только не красней, только не красней», – думала она.

– О твоей заднице, – медленно произнесла она. – Не могу перестать думать о твоей заднице.

– Ты такая вульгарная! – Он поморщился. Мэтти на кухне взвыл от смеха, но прежде, чем Люк повернулся, чтобы достать картошку из фритюрного масла, Бек почувствовала, как ее щеки заливает краска.

День медленно тянулся и становился все жарче. Мэтти потел над гамбургерами, время от времени вставляя какую-нибудь реплику в ее с Люком разговор. Ей нравился Мэтти, но сейчас она хотела, чтобы его не было рядом. В его присутствии Бек должна была следить за тем, что говорит, стараться не флиртовать и не слишком показывать свои чувства. И все равно возможность работать с Люком окрыляла ее. Оба разговаривали с ней, как со взрослой, а не обращались как с глупым ребенком, который понятия не имеет, о чем они говорят, хотя иногда она именно так себя и чувствовала. Но это ей не мешало; было достаточно знать, что они держатся с ней на равных. Для себя она отмечала некоторые вещи, которые они упоминали. Дома нужно будет посмотреть в Интернете.

Под одним из столиков Бек заметила рюкзак. Черный, невзрачный, плотно чем-то набитый. Она пыталась игнорировать его; вероятно, сумку просто забыли. Вместо этого она играла с Люком в игру «Найди худшую татуировку». Так как день выдался жаркий, у людей, которые обычно не оголяют тело, вдруг не осталось выбора. И неожиданно стали видны все сморщенные проволоки на предплечьях и выцветшие дельфины на лодыжках. Однако спустя полчаса рюкзак все еще был на месте. Бек представила силу взрыва, если сумка взлетит на воздух; представила части их тел, лежащие в обугленном искореженном месиве.

Она указала Люку на рюкзак, но, когда тот направился к столику, остановила его.

– Что не так? – спросил он.

– Да сама не знаю. Не хочу показаться глупой. Мне просто жутковато, что он лежит там без присмотра.

– Увидели подозрительный предмет – сообщите! – крикнул Мэтти из кухни, пародируя телевизионную рекламу.

– Не в этом дело. Просто… – Бек осеклась. Она почувствовала себя глупо. Возможно, она просто пересмотрела новостей. Во время терактов они целыми днями смотрели их в школе.