Иэн Флеминг - Риско

— В этом бизенес очень много риско…

Эти слова с сильным итальянским акцентом были произнесены очень мягко из-под густых темных усов. Жесткие черные глаза медленно осмотрели лицо Бонда и остановились на его руках, которые аккуратно рвали бумажную салфетку с надписью «Альберто Коломбо д’Оро».

Джеймс Бонд всем нутром чувствовал, что его изучают. Все два часа с момента их встречи в баре гостиницы «Эксельсиор» он ощущал это неприятное чувство. Ему было дано задание найти человека с густыми усами, который будет сидеть в одиночестве и пить коктейль «александра». Такой необычный пароль понравился Бонду. Во всяком случае, дамский коктейль гораздо профессиональнее, чем, например, газета в руке, цветок в петлице или желтые перчатки. Такой пароль имел еще одно преимущество: он мог выполнять свою роль самостоятельно, в отсутствие хозяина, и Кристатос использовал это, начав свою проверку. Когда Бонд вошел в бар и огляделся, там находилось человек двадцать и ни одного усатого. Однако, осмотревшись, он прямиком направился к столику в дальнем углу, где в окружении блюдец с оливками и орешками возвышался стакан с мутноватой смесью сливок и водки. Бонд подошел, выдвинул стул и сел.

Тут же подошел и официант.

— Добрый вечер, сэр. Синьор Кристатос говорит по телефону…

Бонд кивнул.

— «Негрони» с «Гордоном», пожалуйста…

Официант возвратился к бару.

— «Негрони». Уно [1] Один (итал.) . «Гордон».

— Простите… — большая волосатая рука выдвинула стул, как будто это был спичечный коробок, — должен был поговорить с Альфредо.

Рукопожатия не было. Со стороны казалось, что это были старые знакомые, скорее всего деловые партнеры. В области импорта-экспорта, например. Тот, кто помоложе, наверное, американец, хотя нет, скорее англичанин, если судить по одежде. Бонд быстро вернул мяч на сторону партнера.

— Как поживает его маленький сын?

Синьор Кристатос сузил черные глаза. Недаром говорили, что этот человек настоящий профессионал. Он развел руками.

— Так же. Все по-прежнему. Что можно ожидать?

— Да, полиомиелит страшное заболевание…

Принесли «негрони». Оба собеседника откинулись удобно на спинки стульев, удовлетворенные, что каждый имеет дело с представителем той же «весовой категории». В «игре» такое встречалось редко. Чаще, еще в самом начале контакта, новый человек терял доверие. Бывало так, что на первой встрече чутье подсказывало Бонду: попахивает паленым. И казалось, что его маска уже тихонько тлеет и вскоре сгорит дотла. Тогда игра будет открытой и встанет вопрос: выйти из нее или ждать, пока тебя пристрелят? Но эта встреча не сопровождалась таким дурным предчувствием.

Однако тем же вечером, когда они сидели в небольшом ресторанчике «Коломбо д’Оро», Бонд с удивлением осознал, что его по-прежнему проверяют. Кристатос все еще изучал его, и замечание о том, что этот «бизенес очень риско», давало Бонду все основания считать, что интуиция «М» [2] «М» — псевдоним одного из руководителей британской секретной службы, начальника Бонда. оправдалась и все эти предосторожности Кристатоса свидетельствовали о том, что он знает что-то важное.

Бонд бросил последний кусочек салфетки в пепельницу.

— Меня когда-то учили, что любое дело, которое приносит прибыль больше 10 процентов или которое делается после 9 часов вечера, — опасный бизнес. Дело же, которое свело нас, должно принести все 1000 процентов прибыли, и действовать приходится исключительно ночью. Так что это действительно рискованный бизнес, — Бонд понизил голос: — Плачу наличными — доллары, швейцарские франки, венесуэльские боливары — все, что вас устраивает.

— Это делать меня довольный. У меня уже слишком много лир, — синьор Кристатос взял в руки меню, — однако давайте что поедим… Нельзя обсуждать важный бизенес на голодный живот.

За неделю до этой встречи «М» вызвал Бонда. Он был в дурном настроении.

— 007! У вас сейчас работа есть?

— Ничего особенного, сэр. Перекладываю бумаги.

— Что значит «перекладываю бумаги»? — «М» ткнул трубкой в ящик «входящих»: — У кого нет текучки?

— Я имел в виду оперативную работу, сэр.

— Тогда так и говорите.

«М» взял со стола стопку перевязанных красных папок и так резко швырнул ее Бонду по столу, что тот едва поймал.

— Вот вам еще бумажная работенка. Здесь в основном подобрана информация от людей, занимающихся наркотиками в Скотланд-Ярде… Справки и досье из министерства внутренних дел и министерства здравоохранения. Также несколько увесистых отчетов от парней из Международной организации по контролю распространения наркотиков, которая находится в Женеве… Забирайте и наслаждайтесь. На это вам дается весь сегодняшний день и почти вся ночь. Завтра вы вылетаете в Рим и начинаете охоту на «большую дичь». Ясно?

Бонд сказал, что ему все ясно. И состояние «М» было тоже объяснимо. Ничто не выводило его так из себя, как отрыв его сотрудников от основной работы. Их основной работой был шпионаж, а когда требовалось — саботаж и подрывная деятельность (обозначение два «0» перед номером агента — право на убийство). А все остальное — не что иное, как злоупотребление «Службой» и «секретными фондами», которые и так, Бог тому свидетель, были достаточно скудны.

— Есть вопросы? — Нижняя челюсть «М» выперла вперед. Выражение лица начальника говорило Бонду, чтобы он забирал бумаги и уносил ноги из кабинета, дав «М» возможность заняться более важными делами.

Но Бонд понимал, что свирепость «М» была напускной. Сотрудники «Службы» знали, что действительно выводит из себя «М», и он знал, что его ребята то знали. Он терпеть не мог, когда его сотрудников использовали не по назначению, а также не выносил идеалистов, сующих нос в его государственной важности дела. Были у «М» и более мелкие слабости консервативного толка. Он не брал на работу бородатых и людей с двумя родными языками. Он тут же освобождал от работы тех сотрудников, кто пытался оказывать на него давление через родственников в правительстве, и не доверял людям, слишком следившим за собой и называвшим его в нерабочее время «сэр». С другой стороны, его причуды сказывались в безоговорочном доверии к шотландцам. По мнению Бонда, как Черчилль и Монтгомери, «М» отлично знал об этих своих причудах и относился к ним с иронией. И сейчас Бонд, разумеется, понимал, что у шефа и в мыслях не было отправить его на задание без инструктажа.

— Позвольте задать два вопроса, сэр. Почему мы взялись за это дело, и есть ли у резидентуры какие-нибудь выходы на замешанных в этом деле людей?

«М» бросил на Бонда мрачный взгляд. Повернувшись в кресле так, чтобы через широкое окно можно было наблюдать за высокими и темными октябрьскими облаками, взял трубку, резко продул ее, будто выпустил через нее накопившийся в нем пар, отложил в сторону и лишь тогда заговорил — неторопливо и спокойно.