Марина Серова - Плата за рейтинг

– Давай встретимся в половине первого, в кафе «Арфа». Я буду с клиентом. – Подробности лучше оговаривать с глазу на глаз. Кто знает, а может быть, слухи о прослушивании телефонов не такая глупость, как кажется на первый взгляд?

Я положила трубку и поймала на себе испытующий взгляд Леды.

– Пойдем? – сказала я, сделав вид, что ничего не заметила.

– Пойдем. – Певица сняла с вешалки сумочку и открыла номер. – Я так и знала, что ты меня бросишь, – сказала Леда через плечо.

– Ничего нельзя сказать при клиенте, – пробормотала я про себя.

– Ты что-то сказала? – переспросила певица.

– Тебе послышалось, – буркнула я, – закрывай номер и пойдем.

Леда повернула ключ в замке, не спуская с меня глаз, потом отвернулась и уверенно пошла по коридору вдоль чужих дверей. Я поплелась за ней, чувствуя, что отчасти предала клиента. Но, с другой стороны, если в дело не вмешается Илья, я так и не смогу выяснить, кто пытается убить Леду. У меня такое правило: взялась охранять, охраняй до конца и выясни, кто строит козни. А то получается что? Сегодня клиент с телохранителем, и чувствует себя в безопасности. А завтра телохранителя рассчитали, а тут – бац! И клиента больше нет.

Вот чтобы такого не случалось, я всегда бросаю все силы на то, чтобы найти преступника. Чтобы потом не от кого было охранять хорошего человека. Чтобы хороший человек чувствовал себя свободным. Чтобы он мог без страха пройтись по городу, зайти в магазин, в кинотеатр – да куда угодно! И не оглядываться при этом на свою тень. В общем, я делаю все, чтобы мой клиент в дальнейшем был счастлив. Жаль, что мало кто это понимает.

Здание филармонии не изменилось с тех пор, как я была здесь в последний раз. Тогда я охраняла вологодского актера, мима и клоуна, у которого в Тарасове остался, мягко говоря, недоброжелатель. Но об этом как-нибудь в следующий раз. А сейчас о филармонии.

Здание поддерживали мощные колонны, и фасад в целом производил впечатление незыблемости. Незыблемости классического искусства, которое там процветало. Но время шло вперед, классическое искусство оставалось уделом немногих любителей, а концертной организации нужны были деньги. Нужны были позарез. И вот городская филармония взялась организовывать концерты популярных артистов. Не сразу, конечно. Вначале дирижер местного оркестра разучил со своим коллективом с десяток популярных мелодий. Но то, что было доступно оркестру филармонии, уже не устраивало массового потребителя.

Тогда за дело взялся городской отдел культуры, не так давно переименованный в министерство. Там посидели, подумали и махнули на классику рукой. Потребителю нужно не это. Ему подавай современный музон, с барабанами и гудящим басом. Оставалось только одно: пригласить на гастроли артистов, обладающих такими возможностями.

И все бы хорошо, но у филармонии были проблемы с аппаратурой. Та, что в свое время осталась от Алика Бабасова, устарела, на новую государство денег не выделяло. Новоиспеченные менеджеры из концертного отдела покумекали и стали приглашать артистов, которые работали под фонограмму. Сначала все проходило гладко. Потом зрители стали замечать, что артисты на сцене только открывают рты.

Это произошло в один черный день, когда на выезде забарахлил видавший виды магнитофон – пережиток эпохи социалистического материализма. Нет, ничего особенного не произошло. Он просто не включился в нужный момент, и всем сразу стало ясно, что артист без голоса, оркестра нет, и вообще все, что они видят перед собой, к искусству не имеет никакого отношения.

После такого конфуза менеджеры стали осторожнее. Теперь они приглашали только тех артистов, которые сумели себя зарекомендовать в столице. Конечно, средства на гастроли выделялись минимальные, поэтому артисты приезжали без инструментальных ансамблей. Фонограмма все-таки имелась, но это была запись инструментального сопровождения, а пели теперь вживую. Примерно того же сейчас ждали от Леды. Но под фонограмму нужно репетировать, и даже более тщательно, чем с живыми музыкантами.

Живой музыкант чувствует, где певица немного запаздывает, а где спела немного не в такт. Фонограмма – это своего рода робот, который требует от артиста идеального исполнения. И для того чтобы спеть под нее, нужно репетировать чуть ли не каждый день. Особенно, если фанера проигрывается на незнакомой аппаратуре.

Вот поэтому сегодня с самого утра мы с Ледой направлялись в филармонию на репетицию. Трудности начались сразу же. Меня ни в какую не хотел пускать вахтер. Я и удостоверение показывала, и убеждала, и грозила полицией. Все было бесполезно. Вахтер из дедов старой закалки был неприступен. Наконец Леда вошла внутрь и привела кого-то из администрации филармонии. Только после детального разъяснения цербер наконец тяжело вздохнул и открыл передо мной цепочку, которая была протянута через дверной проем.

– Иди, – сказал он коротко и отступил шаг назад.

– Я буду сопровождать Леду всегда и везде, – предупредила я его. Он ничего не ответил и отвернулся. Наверное, остался недоволен собой. Я с сожалением посмотрела на его согбенную фигуру, но Леда стала торопить меня:

– Женя, мы опаздываем.

Я двинулась за ней в сторону зала.

Когда мы проходили по боковому коридору, идущему вдоль сцены, на пути стали возникать какие-то люди в ярких костюмах и гриме, музыканты с инструментами и вечно спешащие костюмеры с ворохами одежды. Мне это все было несколько непривычно, но Леда ловко лавировала между ними, периодически оглядываясь на меня.

– Я здесь! – говорила я ей в очередной раз, уворачиваясь от бегущего билетера.

– Не теряйся! – подбадривала она меня. Она была в своей стихии, а у меня, несмотря на мою подготовку и умение ориентироваться в любой обстановке, просто рябило в глазах.

– Сейчас уйдут народники, и здесь будет спокойнее, – крикнула мне Леда, проскальзывая между двумя парнями в косоворотках, один из которых нес гармонь. Я повторила ее маневр и оказалась прямо перед сценой. Точнее, перед той ее частью, которая обычно не видна зрителям. Скрытые в складках кулис, стояли три девочки, которые, увидев Леду, дружно всплеснули руками и бросились ей навстречу.

– Где ты ходишь? – спросила невысокая блондинка в сиреневом платье до пят.

– Уже одиннадцатый час, – вторила ей рыженькая худощавая особа среднего роста.

– Алексей Юрьевич тебя ищет, – сказала высокая кудрявая брюнетка, подошла к Леде и чмокнула ее в щеку. Леда ответила на поцелуй, и девушки обнялись, наперебой рассказывая друг другу, как они устроились в гостиницах. Попутно я выяснила, что Дора, так звали брюнетку, жила в гостинице «Колос», в одном номере с двумя Ленами. Я так поняла, что две Лены – это остальные девушки. Но мне показалось, что Дора не имя. Слишком изысканно для России, да и не подходит к репертуару, который исполняет Леда. Оставив свои мысли при себе, я стала следить за тем, что будет дальше.