Марина Серова - Плата за рейтинг

– У тебя оружие с собой? – поинтересовался он, когда мы вошли в тир.

– Конечно.

– Сдай пока боевые патроны и возьми учебные.

– Хорошо.

– Василий, займись девушкой! – крикнул он рабочему тира.

Василий подошел, взял у меня обойму с патронами и выдал мне другую. По виду учебные патроны ничем не отличались от настоящих. С одним маленьким «но». Ими нельзя было убить или сколько-нибудь серьезно ранить человека. Они годились только для того, чтобы поупражняться в меткости. Но сегодня меня устраивало все: и легкие патроны, и тир вместо полигона. Мне нужна была хоть какая-то тренировка. Ведь вечером я буду подвергать и себя, и свою подопечную смертельной опасности. И чтобы не случилось худшего, я должна была использовать любую возможность улучшить свои боевые качества.

Я надела поданные Василием наушники, вставила обойму в пистолет и приготовилась стрелять по движущимся мишеням. Это была разминка. Потом работник тира повесит на стену бумажный макет, изображающий человека, и я буду упражняться в прицельной стрельбе. Много времени у меня это не отнимет, хотя такая тренировка намного хуже, чем стрельба на полигоне боевыми патронами.

– Готова? – крикнул Василий из-за закрывавшего его бордюра.

– Готова, – ответила я.

В тот же момент ожили человеческие фигурки на бегущей ленте, и я начала стрелять. Три фигурки упали почти подряд, но меня это не устраивало. Лента ползла очень медленно. Я сказала об этом Василию. Он подошел ко мне, чтобы перезарядить пистолет, и пообещал, что пустит ленту на самой высокой скорости. И действительно, теперь я едва успевала вовремя среагировать на появление очередного человечка. Вот это тренировка! Я буквально почувствовала, как по жилам побежал адреналин.

Через полчаса Василий повесил мне мишень. Я сосредоточилась. Несколько выстрелов ушли слишком далеко от центра мишени. Я выругалась про себя и попробовала сконцентрироваться. Нет! Так не пойдет. Нужно стрелять прямо в яблочко. Иначе в зале, полном народу, я окажусь не спасительницей своей подопечной, а обычной убийцей. Работа телохранителя – это не только охрана чад истеричных мамочек, которые готовы платить любые деньги за то, что их детки ограждены от воображаемых похитителей.

У меня сейчас настоящая работа, которая требует напряжения всех моих сил, в том числе и умения метко стрелять. Как же я раньше не подумала об этом? Нужно было начинать тренироваться в стрельбе сразу после того, как Леда мне позвонила. Но лучше поздно, чем никогда.

– Василий! Давай другую мишень. Эта уже не годится.

Василий поворчал-поворчал, но достал мне еще одного бумажного человека.

– Внимательнее, – сказал он мне, – третьей мишени не будет.

– Почему? – удивилась я.

– Не положено.

Этот ответ мог означать только одно: мое время в тире иссякает, и очень скоро работник тира укажет мне на дверь. Я огляделась: Веселов давно ушел. Ушел тихо, по-английски, наверное, решил мне не мешать. Поэтому Вася и лютует. Ладно, попробуем обойтись двумя мишенями.

Когда каретка с продырявленной десяток раз мишенью подъехала к бортику, я с удовольствием отметила, что все выстрелы попали либо в десятку, либо близко к ней. Это уже был результат, хотя и не самый лучший. Можно было бы потренироваться еще, но работник тира предупредительно подал мне магазин с моими патронами. Это был толстый намек на то, что тренировка закончена.

Я со вздохом перезарядила пистолет и спрятала его в кобуру. Потом отдала Василию наушники и ушла из тира. Спасибо и на этом. И вообще мне, можно сказать, повезло. Во-первых, майора могло не быть на месте, а во-вторых, в тире полицейской школы не положено тренироваться посторонним. А кто я такая? Частный телохранитель, который не имеет никакого отношения к школе. Значит, посторонняя.

Я прошла по длинному коридору и поднялась на первый этаж. Идти к майору еще раз не хотелось, хотя этикет требовал подняться к нему и поблагодарить за заботу. Я подумала-подумала и выбрала второе. Через пять минут я уже стояла в кабинете майора Веселова и слушала его рассказ об успехах школы в прицельной стрельбе. Когда майор закончил рассказ, я вежливо попрощалась и пообещала заглянуть на следующей неделе. Хотела добавить «если выживу», но мне эти два слова показались слишком мрачными, и я не сказала ничего.

Моя милая тетя Мила накормила нас перед концертом, что называется, «на убой». На столе, кроме наваристого борща, были пироги с чем душа пожелает: с капустой и рыбой, с зеленым луком и яйцом и даже со свежей черешней, которая в это время в Тарасове – большая редкость.

За столом собралась вся наша компания: я, Леда и Илья, который не уставал отпускать комплименты кулинарному искусству тетушки, отчего та просто цвела и пахла, как майский ландыш. В конце трапезы позвонил Панин и спросил, как у нас дела. Я ответила, что отлично, и он пообещал завезти контрамарки. Я за день успела о них плотно забыть и теперь думала, как передать их Стасу.

Но волновалась я зря. Стас появился сам и был очень огорчен, что мы сели за стол без него. Тетя Мила его утешила, пообещав в следующий раз обязательно его дождаться. В общем, подготовка к концерту оказалась будничной и ничем не примечательной. Почти сразу после того, как Стас принялся уничтожать пирог, появился Панин с контрамарками, и внимание рекламщика переключилось на грядущее увеселительное мероприятие.

– А почему так далеко? – поинтересовался Стас, рассматривая дармовые билеты.

Панин посмотрел на него уничтожающим взглядом, но Климов сделал вид, что ничего не заметил и продолжал выжидающе смотреть продюсеру в глаза.

– Ближе сядут директор филармонии, главный режиссер и приглашенные, – объяснил он. – Для прочих любителей дармовщинки остались только эти места.

Панин не сказал, что в зале помимо администрации филармонии будет много полицейских, которые за билеты тоже не платят. Стасу это знать было необязательно. Панин ограничился тем, что намекнул на уникальность концерта:

– Это единственный концерт на центральной площадке, который одобрила администрация филармонии, и я не могу раздавать билеты даром.

– Спасибо. – Наш рекламщик наконец понял, о чем речь, и спрятал контрамарки в карман. – Поеду обрадую ребят. – Он подошел к вешалке, чтобы снять куртку.

– А пирог-то, пирог, – засуетилась тетя Мила, – пирог доедать не будешь?

– Потом, – отмахнулся обычно внимательный Стас, – сейчас некогда. – И выскользнул за дверь, прикрыв ее за собой.

Тетя Мила, сокрушенно качая головой, вышла в прихожую, чтобы запереть за рекламщиком дверь. Но тут собрался уезжать Панин.

– Леда! Концерт в семь. Хорошо, если ты приедешь к шести, – бросил он на прощание, и тетя Мила выпустила его в коридор.