Джон Макдональд - Смерть в конце тоннеля

Дэвлин больше не мог стать прежним, и его не отпускало тяжелое чувство вины. Он знал, что упрекать себя теперь поздно и бесполезно, но ничего не мог поделать. Только какая-нибудь изнурительная работа, подвиг могли бы помочь ему загладить осознание этой вины.

В то апрельское утро шел дождь, и у Джины на лице была кислая гримаса. Она ненавидела дождь — он вгонял ее в тоску. Следуя своей особенной логике, Джина отказывалась приобрести зонт или плащ.

— Если я куплю эту ерунду, то мне придется выходить на улицу в дождь, так?

— Но ты все равно выходишь, киса.

— Ну, не слишком часто.

Вечером они собирались в гости. За завтраком Джина предупредила, чтобы он не опаздывал. Сказала, что его новый выходной серый костюм все еще в химчистке и она его заберет, так как доставка в тот день не работала. Дэв предложил съездить в химчистку сам. Она предположила, что он опять забудет. Дэв заметил, что в таком случае он обойдется и наденет старый серый костюм, который висит в шкафу.

— Но в новом ты чертовски хорош.

— Ты хочешь сказать — я просто красавец?

Она задумчиво склонила голову:

— Не преувеличивай.

— Ну да, мы же с тобой красавица и чудовище.

— Ты не чудовище. Ты большой грубиян. И очень важный. Я говорила тебе когда-нибудь, до чего у тебя солидный вид?

— Не-а.

— В ресторанах ты всегда получаешь лучшие места, и официант сразу тут как тут. На тебя все обращают внимание. Это, наверное, из-за твоей сдержанности и важности. К такому, как ты, никто не решится запросто подойти и хлопнуть по спине или двинуть в бок.

— Значит, я похож на пугало.

— Перестань, милый.

— А ты знаешь, что когда ты краснеешь, то кончик носа у тебя белеет?

— Я никогда не краснею. Я древнеримская матрона из мрамора. А тебе пора на работу.

— Не езди в химчистку. Дождь идет.

— Ничего. Зато ты это запомнишь.

И он не возразил, не потребовал, чтобы она осталась дома. Теперь это лежало тяжелым грузом на его совести. Но откуда ему было знать?

Когда Дэв примчался в больницу, ее оперировали. Кто-то из «Скорой» подобрал с мокрого асфальта сверток с костюмом. Широкая автобусная шина прошлась по диагонали, в кашу размазав бумагу и ткань, пока автобус тормозил.

Толстый полицейский сообщил ему:

— Это была случайность. Свидетель говорит, что впереди и сзади стояли машины, ваша жена не заметила автобус и выскочила прямо перед ним. Торопилась, наверное…

— Она не любила дождь, — пробормотал Дэв.

Полицейский странно на него посмотрел:

— Ее быстро доставили, мистер. Надо надеяться на лучшее.

Операция длилась более четырех часов. В восьмом часу, когда уже стемнело, Джину привезли в палату. Вышел хирург с усталым лицом. Маска болталась у него на груди. Увидев Джемисона, он шлепнул себя резиновыми перчатками по ладони и сказал:

— Я не хочу вас обманывать, мистер Джемисон. Я не знаю. Ей перелили восемь пинт крови. Множественные разрывы внутренних органов. Остается только ждать и наблюдать. — Он в упор посмотрел на Дэвлина: — Вы бы лучше приняли лекарство.

— Не надо.

Ему позволили остаться с ней. В палате было темно. На стуле у кровати сидела медсестра, щупая кончиками пальцев слабое, безжизненное запястье. В свете ночника шевелились причудливые тени. Один раз из коридора донесся приглушенный смех, потом кто-то прошуршал мимо двери палаты.

Дэв стоял у окна.

— А-а-а… — застонала Джина.

Он приблизился. Ее голова слабо моталась по подушке из стороны в сторону. Едко пахло анестетиком.

Дэв взял ее руку. Она открыла глаза, узнала его. Уголки рта слегка приподнялись, губы зашевелились. Он наклонился, чтобы расслышать, что она шепчет.

— Я не… умру… милый.

Минуту спустя Джина умерла. Вспыхнул свет, все забегали, засуетились, замелькали шприцы и иглы, раздавались резкие команды, но ее уже не было. Он вышел на улицу. Дождь кончился.

Его «кадиллак» катил на запад. Он думал об их бездетности. Это их сильно беспокоило. Они были женаты семь лет, но детей у них не было. Даже подали заявление в агентство по усыновлению. Теперь их исключат из очереди — выкинут их заявление из архива или просто вычеркнут имена в списке. Раньше ему никогда не приходило в голову, что ребенок мог бы остаться с ним, как часть живой Джины. Теперь, когда Дэв это осознал, ему вдруг стало еще горше, будто он потерял сразу двоих близких.

Он ехал как на автопилоте — ровно, плавно, не меняя скорости. Встречные автомобили мелькали мимо, как блестящие на солнце хромированные снаряды. Дорога была полна людей, которые никогда не знали Джину, не слышали о том, что она умерла, и были равнодушны к его горю.

Джемисон стал вспоминать, как он жил до нее. В прежние времена о таком путешествии он мог бы только мечтать — чтобы ехать вот так в большой открытой машине и загорать в пути. У него была хорошая одежда, шесть месяцев отпуска и пять тысяч долларов в дорожных чеках. Каникулы. Давным-давно это было бы здорово, когда до знакомства с Джиной он был беден. Тогда Дэв работал у Стэнли Стока. После армии закончил архитектурный колледж и устроился к нему.

Джина была дочерью их клиента. Так он с ней и познакомился. Они вместе поехали осматривать участок, где планировалось построить дом. Она была богата, и это поначалу его разочаровало. Даже после того, как они поженились, Дэв втайне переживал. Потом он выиграл два конкурса, сложил свои призовые и заем от Джины и на эти деньги выкупил у Стэнли часть акций. Фирма стала называться «Сток и Джемисон». Дела у них шли хорошо. Настолько хорошо, что через некоторое время они смогли взять к себе Джо Валлента. Богатство Джины, даже после смерти ее отца, уже не казалось ему несметным.

В тот день они поехали взглянуть на участок. Мисс Реджина Лоури и мистер Дэвлин Джемисон. Они облазили все холмы, отчаянно споря. В конце концов он сказал:

— Послушайте, мисс Лоури, если вы сами собрались спроектировать дом, то вам нужен подрядчик, а не архитектор. Если я сделаю его проект в соответствии с вашими указаниями, то получится то, к чему вы привыкли. Если же вы не будете мне мешать, то я построю такой дом, который, может, и не сразу вам понравится, но понравится обязательно. И так будет лучше, потому что это расширит ваши представления об искусстве.

— Вы не слишком учтивы.

— Это моя работа, и я делаю ее на свой вкус.

— Либо не делаете вообще?

— Либо не делаю вообще.

Она склонила голову к плечу — позже он узнает, что это у нее такая привычка.

— Вы шутите?

— Нисколько.

— Джемисон, вы большой оригинал. Ладно, уговорили. Стройте ваш дом.

Он выполнил проект и не вылезал с участка, контролируя строительство. Его не покидала мысль, что в этом доме они могли бы поселиться вместе, хоть такое казалось тогда нелепым. Позже этот дом стал их домом, и они жили в нем. Теперь там никто не жил. Дом стоял пустым на холме, где они с Джиной препирались до хрипоты в такой же солнечный день почти восемь лет назад.