Ирина Грин - Бог счастливого случая

«Господи, Арнольд, прошу тебя, возвращайся!»

В этот момент ей показалось, что пальцы Эдгертона слегка дрогнули в ее руке. Лина устремила взгляд на приборы, фиксирующие состояние больного, но они не разделяли ее ощущения.

«Скажи, что ты слышишь меня! Подай знак!» – взмолилась Лина и вдруг краем глаза заметила, что Оливер и Шорт смотрят на нее.

«Я говорила вслух?» – испугалась она.

А Оливер что-то сказал, обращаясь к Шорт, и Лина четко услышала свое имя: миссис Эдгертон.

– What? – спросила она.

Оливер что-то торопливо ответил, но Лина покачала головой:

– Not understand…

Тогда Оливер схватил ее за руку и довольно бесцеремонно подтащил к кровати Пенелопы.

– What? – повторила Лина.

Взгляд Пенелопы уперся в нее, губы дрогнули и вполне отчетливо произнесли:

– Момиче… – и после довольно продолжительной паузы добавила еще несколько слов. Совсем короткую фразу.

Оливер и Шорт переглянулись, Шорт хотела было что-то сказать, но Оливер чуть заметно качнул головой. Затянувшуюся паузу прервал тревожный сигнал прикроватного монитора Пенелопы. Лина посмотрела на дисплей – у больной подскочило давление. Коллинз бросился к тумбе с медикаментами. А Лина, сама не зная, зачем она это делает, взяла Пенелопу за руку и медленно, делая паузы после каждого слова, произнесла:

– Все будет хорошо. Доктор Коллинз – замечательный врач, и у нас все будет хорошо.

Оливер застыл со шприцем в руке, монитор продолжал пищать, но систолическое давление уменьшилось на три пункта. Потом еще на два.

«Чудеса», – подумал Оливер.

Он стоял по колено в воде. После того как ушла Пенни, жизнь на острове стала невыносимой.

Пенни… В памяти всплыла ее негодующая гримаска:

– Меня зовут Пенелопа, мистер Эдгертон. Пе-не-ло-па!

Но он все равно продолжал называть ее Пенни.

Болтушка Пенни, безоговорочно верящая в приметы и прочую женскую ерунду, порой раздражала его своей болтовней, но без этого раздражителя жизнь стала пресной, бесполезной. Не жизнь, а убийство времени.

Время здесь подчинялось своим, абсолютно неподвластным никакой логике правилам. Оно то ползло словно гигантский австралийский трубач, [9] Морской моллюск. то неслось неподобающе для его высокого статуса резвыми скачками, будто чересчур ретивый кенгуру.

Он не знал, как и почему оказался на этом богом и людьми забытом клочке земли. Просто открыл глаза и увидел Пенни. Она рассказала, что здесь, на острове, есть еще кто-то третий. Но таинственный сосед ни разу не объявился, ничем не выказал свое присутствие – ни следом на песке, ни сломанной веткой… И его существование можно было бы считать Пенелопиной байкой, рассказанной с целью профилактики возможных сексуальных притязаний, если бы не постоянное ощущение чьего-то присутствия.

Поначалу Арнольд просто отдыхал. Сидел на берегу, наслаждаясь океанской беспредельностью, или бродил вдоль кромки воды. Увязая в бархатистом, чуть влажном песке по щиколотку. Только здесь, на острове, он понял, как устал. Причем устал не физически – в последние годы он даже стрижку газонов переложил на плечи приходящего садовника. Нет, причина его усталости – Лайонел. Его болезнь – теперь он отдавал себе отчет в том, что сын тяжело болен. Интересно, знала ли об этом Марта? Она была очень проницательной. Кстати, Марта… Здесь, на острове, Арнольд вдруг почувствовал, что мысли о покойной жене не вызывают у него прежнего приступа тоски, поначалу резкого, болезненно отдающегося под лопаткой, а позже, по прошествии нескольких лет – тупого, но более опустошительного. После этих приступов он чувствовал себя никчемным, никому не нужным стариком, выброшенным на свалку жизни. Похоронив жену, Арнольд попытался наладить отношения с детьми. Подарил Мэрион все вещи матери, а потом, спустя некоторое время, разделил между детьми практически все свои деньги, оставив небольшую толику «на дожитие» – так он это тогда называл. А потом он увидел Лину…

Совершенно случайно увидел. Или не случайно? Он бродил по новостным сайтам в Интернете, переходил по заинтересовавшим заголовкам и вдруг вздрогнул: с яркого рекламного баннера на него смотрела Марта. Ошибки быть не могло – ее глаза, карие, с небольшой, едва уловимой раскосинкой, чуть впалые щеки, морщинки над верхней губой, словно в преддверии поцелуя. Перешел по ссылке и оказался на сайте знакомств. Арнольд никогда целенаправленно не посещал подобные страницы, относился к ним с определенной долей брезгливости и, попадая случайно, сразу же убегал. А тут вдруг увидел молоденькую, натужно улыбающуюся девушку, почти ребенка. И понял, что «дожитие» отменяется. Даст бог, он еще поживет… Понял он это не сразу, а чуть позже, когда обнаружил в своей русской подруге дар слушательницы. Интернет давал возможность разговаривать с ней часами. Арнольд делился впечатлениями от прожитого дня, жаловался на подрезавшего его лихача на «Ягуаре». Еще позже поделился мыслями насчет Мэрион и Лайонела. Он отдавал себе отчет в том, что для Лины его рассказы – поток бессмысленных звуков. Но это было уже после того, как он захлопывал крышку ноутбука. Во время разговора иллюзия взаимопонимания была полной. Лина склоняла головку к плечу, понимающе-сочувственно кивала. А ему больше и не нужно было ничего. Во время этих разговоров он, казалось, становился лучше. Значительнее, сильнее. Всегда считавший самоутверждение за счет женщины позором для настоящего мужчины, он теперь понимал, что занимается именно этим. Но не мог отказаться от душевного комфорта, который доставляло ему общение с Линой.

И вот она плачет там, на другом берегу, а он бессилен что-либо сделать. Он может только стоять и смотреть… Или нет? Ведь Пенни как-то смогла? Вон она – на том берегу, и маленькие ручки Лины заботливо вьются вокруг нее. Пенни как-то удалось выбраться. Сейчас он даже припоминает, как она говорила о каком-то пути. Он счел это обычным женским трепом – да, Пенни из тех, кому стоит только увидеть рядом свободные уши, и она будет лить в них все подряд, даже не замечая отсутствия интереса у собеседника. Но про путь этот он уловил и даже сказал что-то типа «возьми меня с собой», на что Пенни возразила:

– Нет, ты сиди тут, а я пойду – ты уже дважды женат, а я еще ожидаю своего Одиссея…

– Господи, Арнольд, прошу тебя, возвращайся! – вдруг прорезал его мысли пронзительный, словно крик чайки, голос Лины.

– Я иду к тебе, – крикнул он и сделал шаг вперед.

Вода доставала до груди… Еще шаг…

– Скажи, что ты слышишь меня! Подай знак! – умоляющие глаза Лины были совсем рядом.

– Я иду, – сказал он и понял, что Лина не слышит его.

Он попытался сделать еще шаг. Потерял равновесие, упал. Волна накрыла его с головой, потянула за собой и выбросила на берег. Он повторил попытку – результат оказался тем же. Раз за разом, словно одержимый, он бросался в воду, и раз за разом волны выбрасывали его обратно.