Ирина Грин - Бог счастливого случая

– Лина! Ты слышишь меня? – закричал он что есть силы и понял: нет, не слышит.

– А ты, Пенни? Ты должна меня слышать!

– Меня зовут Пенелопа, мистер Эдгертон, – моментально отозвалась предательница, – Пе-не-ло-па! Неужели так трудно запомнить?

Этот нравоучительный тон взбесил Арнольда. Считает себя непревзойденной звездой! Писательница! Небось сплошные розовые сопли и слюни! Ничего, он знает, как привести ее в чувство.

– Так вот, Пенни! – жестко сказал он. – Или ты возьмешь шефство над моей девочкой… Да какое, к дьяволу, шефство! Ты возьмешь ее в свой дом, ее и ребенка, и будешь заботиться о них как о собственной дочери и внучке, или никакого Одиссея ты не дождешься. Так и окочуришься в одиночестве. Уж поверь – я смогу провернуть это дело. Научился…

Он знал, что Пенни, чья мнительность порой доходила до абсурда, не сможет пропустить мимо ушей подобную угрозу. И не ошибся – Пенелопа занервничала:

– Вы не можете так поступить!

– Хочешь проверить? Хочешь?!

Она побледнела, потом резко покраснела. Врач – он как раз находился в палате, довольно приличный доктор, хотя не очень прилично пялится на Лину, когда думает, что его никто не видит, – врач дернулся, что-то сказал сопровождавшей его женщине.

– Нет, – тихо прошептала Пенелопа. – И девочка мне нравится. Насчет ребенка не уверена, а девочка… Да, хорошо. Я возьму ее к себе на работу…

Арнольд запротестовал:

– Никакой грязной работы!

– Сиделкой, – сопротивлялась Пенелопа. – Мне же потребуется помощь на первых порах…

– Нет!

– Ну не секретарем же! Она языка не знает…

Тут доктор подтащил к кровати Пенелопы взволнованную Лину, и та довольно сносно сказала по-английски:

– Все будет хорошо. Доктор Коллинз – замечательный врач, и у нас все будет хорошо.

– Черт с тобой, – отступила Пенелопа, – только ты не будешь называть меня Пенни…

Ох уж эти женщины! Ну не могут они допустить, чтобы последнее слово осталось за мужчиной.

Вернувшись в съемную квартиру, Федор, даже не вспомнив о еде, сфотографировал подпись под нотами и загрузил ее в свой ноутбук. Изнывающая от нетерпения Ася пристроилась на табурете рядом и внимательно следила за текстом на экране.

– Итак, археометристы и радиоизотопные анализы реабилитированы, – наконец провозгласил Федор. – «Гугл» уверяет, что мы имеем дело с автографом Франца Йозефа Гайдна, родившегося в 1732-м и умершего в 1809 году. Таким образом, вопреки твоему горячему убеждению, нотам не сто лет, а все двести!

– Гайдна? Композитора Гайдна?! – вырвалось у Аси.

– Нет, программиста! – язвительно ответил Лебедев.

Ася раскрыла папку, недоверчиво коснулась пальцами бумаги.

– Этого не может быть. Твой «Гугл» – что он может в этом понимать? Он что, эксперт по нотным рукописям? И потом, мне кажется, подобные вещи должны храниться в музеях…

Федор только покачал головой. Озвучивать мысли, порожденные этой фразой в его голове, он не стал. Вдруг Ася вздумает обидеться? Поэтому, потребовав еды, он углубился во Всемирную паутину в поисках хоть какого-нибудь упоминания о таинственном предмете, попавшем в их руки.

Ася жарила картошку, а мысли ее витали далеко от маленькой кухни. Она вспоминала события прошедшего дня, начиная с появления Роберта и заканчивая обнаружением таинственной папки. Гайдн… Великий композитор, учитель Моцарта и Бетховена. Музыка Гайдна ей нравилась. Мелодичная, выразительная, спокойная. Нет, она не была ярой поклонницей классической музыки, но, занимаясь фрилансом, пришла к выводу, что работается лучше под тихую классику без слов. Методом проб и ошибок были выявлены «лучшие помощники»: Люлли, Боккерини и Гайдн. То, что найденные ими ноты были написаны рукой великого австрийского композитора, никак не укладывалось у нее в голове. Одно дело, если бы она увидела эту папку в музее, в застекленной витрине. Или на стене в рамке. Но в стоящем на полу системном блоке! Откуда у обыкновенной российской гражданки могла появиться воистину бесценная вещь?

– У нас сегодня что, угли на ужин? – заорал Федор, и Ася вернулась к сковородке с картошкой.

– Ну, положим, не угли…

– Дай сюда! – Федор отобрал у Аси лопаточку, которой она мешала картошку, и принялся яростно отдирать пригоревший нижний слой.

– Ты лучше компьютером займись, – неуверенно возразила Ася. – Поздно уже, а завтра нужно диск отнести.

– Кому нужно? – Федор оставил картошку в покое и вопросительно посмотрел на нее.

– Нам! Нам с тобой нужно вернуть диск на место.

– Ты так думаешь?

– Ну конечно! Вдруг он кому-нибудь понадобится?

– Интересно, кому же? – Федор положил лопаточку на стол и с нескрываемым сарказмом уставился на Асю. – Братской? Ты считаешь, ее дух соскучится по компу и решит его навестить? Или бабульке Лене Павловне? Но она имеет на этот жесткий такие же права, как и мы. Наследничкам Братской? Если бы такие имелись, они бы уже давно наложили лапу на имущество несостоявшейся звезды. Что из этого следует?

– Ровным счетом ничего не следует! – с отчаянием в голосе ответила Ася. – Это вещь чужая! Чу-жа-я! И мы должны ее вернуть!

– Да кому же? Кому?! Черт! Кажется, не судьба нам сегодня поесть жареной картошки!

И действительно, увлекшись словесной перепалкой, Федор абсолютно забыл про картошку, и теперь ее остатки с треском догорали на сковородке.

– Хочешь, мы с Джоном сходим в магазин, купим чего-нибудь? – миролюбиво предложила Ася.

– Не хочу, – буркнул Федор и, бросив лопаточку в раковину, ушел в комнату.

Выбросив испорченную картошку в мусорное ведро, Ася вымыла сковородку. В голове у нее теснились сотни доводов в пользу необходимости возврата жесткого диска. Она уже собралась пойти к Федору и выложить их все, как он сам появился на кухне.

– Ладно, отнесем. Все, что нужно, я на ноутбук скинул, еще пару часиков поковыряюсь, и порядок. Ты, главное, не реви.

Ася действительно поняла, что плачет.

«Я не буду плакать, – твердо сказала она себе. – Не буду, и все. Кристина бы не плакала. И я не буду. Я – Кристина».

Но утром попасть в подъезд Братской им не удалось.

– Вы к кому? – остановил их стоящий у двери полицейский – молодой человек в форме, с сержантскими погонами на плечах.

– Мы к Лене Павловне, на третий этаж, в тридцать девятую квартиру, – сказала Ася.

– Да, в тридцать девятую, – подтвердил Федор. – А в чем, собственно, дело?

– Елена Павловна Астаханская в больнице, – сообщил сержант.

– Что случилось? – разволновалась Ася.

– Инфаркт, – полицейский был крайне немногословен.

– Но как так? Мы вчера с ней разговаривали, и она была в полном порядке, – воскликнула Ася, нервно теребя поводок Джона.