Ирина Грин - Бог счастливого случая

И, казалось бы, до волонтера, находящегося в госпитале на птичьих правах, никому не должно быть дела. Но это не соответствовало действительности. Вторая пациентка палаты коматозных больных, миссис Пенелопа Гриффин, не обнаружив утром ухаживающей за ней девушки, сначала тихо роптала, потом добавила децибелов. Появившегося Коллинза пациентка огорошила ультиматумом: или он срочно возвращает Лину, или она подает в суд.

Судебным разбирательством пригрозили и дети Эдгертона, которых в соответствии с больничным протоколом Дороти оповестила о смерти родителя. Понимая, что двух исков на одного врача Боливар в лице администрации госпиталя Святого Георга не вынесет, Оливер решил срочно заняться поисками Лины. Благо времени для этого у него имелось предостаточно. Согласно все тому же протоколу, до выяснения причин, повлекших за собой смерть Арнольда Эдгертона, он был отстранен от работы.

Памятуя, как однажды встретил плачущую Лину на лестнице, он оббежал все этажи, заглянул во все закоулки. Посетил чердак, подвал, прачечную, кухню, аптеку. Мысль о том, что не знающая языка женщина могла покинуть территорию госпиталя, поначалу отвергнутая им как маловероятная, постепенно все сильнее укоренялась в сознании.

Но куда она могла пойти? Этот вопрос он задал Живке.

– Так аспиды ее уволокли, – пожав плечами, сказала медсестра и широко перекрестилась.

Английский Живки был далек от совершенства, и упоминание об аспидах вкупе с крестным знамением направило мысли Оливера в сторону религии. А ведь действительно, Лина вполне могла отправиться в капеллу, находящуюся на территории госпиталя. Хотя, может, она отправилась искать православную церковь?

Он уже собрался задать этот вопрос Живке, как она пояснила, что под аспидами подразумевается семья Железного Арни.

– Дочка Арни уж очень шумела. Момиче наша взяла ее за руку и повела к лифту. А брат за ними пошел.

– А потом?

– Так это все. Уехали втроем. Момиче еще не возвращалась. Да вы не беспокойтесь. Она обязательно вернется. Знает, что миссис Гриффин без нее с ума сойдет.

Но слова эти Оливера не успокоили. И даже наоборот. В голове – один страшнее другого – рисовались сценарии развития событий. И центром этих сценариев были дети Эдгертона – Мэрион Хайнс, действительно похожая на аспида – змею, ядовитую и стремительную, и Лайонел Эдгертон, напоминавший удава, сонно переваривающего живого кролика.

Спустившись в приемное отделение, Оливер попросил дежурную медсестру найти адрес Эдгертона.

– Вот вы где! – раздался у него за спиной женский голос.

Такой жуткий акцент мог принадлежать только одному человеку – Кристине Светловой. Он еще не мог даже в мыслях назвать ее сестрой. Сестра… Надо же! Просто «Люк-я-твой-отец» какой-то. (Безоговорочным фанатом «Звездных войн» Оливер не был, но этот эпизод смотрел целых два раза.)

– Меня выгнали из палаты Тимура. Пришел врач и сказал…

– Правильно сказал, – Оливер взял у медсестры листок с адресом и обернулся. Кристина по-прежнему сидела в кресле-каталке, но на больного, озадаченного своим состоянием, явно была не похожа. – Это же реанимация. Там не место посторонним.

– Посторонним? То есть, если я правильно поняла ваш английский, это вы его послали, чтобы он меня выгнал? – уточнила Кристина.

Оливеру захотелось ответить что-нибудь в подобном роде, но он вдруг заметил, что собеседница чуть не плачет. Поджатые губы кривятся и дрожат, а глаза изучают потолок, пытаясь, таким образом, загнать обратно слезы.

– Не нужно расстраиваться. Вот увидите, он отдохнет немножко, и вы сможете пообщаться. Вам тоже нужно отдохнуть. Давайте я помогу вам добраться до палаты.

Оливер потянулся к ручке каталки, но Кристина вскочила на ноги так резко, что он отпрянул от неожиданности.

– К черту отдых! Не собираюсь потакать вашему горячему желанию сделать из меня инвалида!

Из обрушившегося на него потока слов он уловил только «желание» и «инвалид». «Наверное, настаивает, чтобы я отвел ее в реанимацию, к другу», – решил он.

– Вам не стоит делать таких резких движений, – он указал рукой на каталку.

– Идиот, – буркнула под нос Кристина.

«Идиота» Оливер понял, но не обиделся – он привык к общению с больными и знал, что зачастую их поступками и словами управляет не разум, а чувства – панический страх, тревога. Еще раз указал на каталку, и этот молчаливый жест был таким красноречивым, что Кристина подчинилась.

В палате они застали мать, листающую какой-то потрепанный журнал, и дремлющую на кровати Леночку.

Едва увидев Кристину, девочка вскинулась с кровати и завопила:

– Тетя Кристина, где моя мама?!

– А действительно, где Лина? – спросила Кристина у матери, вставая с каталки.

Мать покачала головой, и три пары глаз в ожидании ответа уставились на Оливера.

– Все в порядке, она скоро будет, – сказал он с непроницаемым выражением лица и спросил у матери: – Хочешь, я вызову такси? Девочке будет удобнее в домашней обстановке.

– А мама? Как меня найдет мама? – захныкал ребенок. – Отведите меня к маме.

– А как Кристина? – поинтересовалась мать. – Ей можно ехать?

«Даже нужно!» – хотел сказать Оливер, но лишь утвердительно кивнул.

– Я никуда не поеду! – безапелляционным тоном заявила Кристина.

– Это палата отделения «Скорой помощи». Мы используем ее не по назначению.

– Так переведите нас в другую. Если нужно, я могу заплатить. В конце концов, я могу посидеть в холле. Ну не могу я бросить Тимура одного! – С каждым словом приказной тон сменялся на просящий, а в последней фразе звучала неприкрытая мольба.

Кристина повернулась к матери, ища у нее поддержки.

– Скажи ему, мама! – произнесла она по-русски.

– Давайте я увезу ребенка, – сказала мать, – а вы тут сами разбирайтесь.

Этот вариант устроил всех, кроме разве что Леночки.

– А мама? – всхлипнула она, поднимая с пола рюкзак и натягивая его на плечи.

В зоне ожидания на первом этаже Кристине удалось довольно сносно устроиться на синем кожаном диванчике с белоснежными накидками на спинке и подлокотниках. Через пару минут сидения появилась медсестра с подушкой и пледом и помогла ей устроиться удобнее. Под пропахшим лекарствами пледом Кристина погрузилась в дремотное состояние, из которого ее вывел аромат кофе. Открыв глаза, она обнаружила Оливера с дымящимся бумажным стаканчиком и симпатичной фарфоровой тарелочкой, на которой лежал довольно солидный кусок пирога с зеленой начинкой.

Кристина взяла кофе и села, освобождая на диване место для доктора. Он устало опустился рядом. Сгорбился. Серая кожа, уставшее лицо, синяки под глазами, выражение плохо скрываемой тревоги – таким доктора Коллинза она еще не видела.