Татьяна Соломатина - Проект «Платон»

— Откуда?!

— Оттуда! — Рассмеялась она. — Пелена эмоций не настолько густа, чтобы мешать рассмотреть суть. — Всего доброго.

Следствие зашло в тупик. Очередной стопудовый висяк. Вряд ли убийца Васильева будет хвастать где-то в баре тем, что он избавил мир от маньяка. А если и будет — нет шансов доказательно связать его с делом. Никаких отпечатков пальцев. Не обнаружено даже орудие убийства, хотя опера обшарили все мусорки рядом с местом преступления. Да и пуля, извлечённая из тела, была такая же «безымянная», как останки в формалине, у которых конечно же была ДНК. Но ни к чему не привязанная — она совершенно неинформативна.

Так что только горы бумаг, отчётов — и больше ничего. Ничего.

Кроме ненужного знания о мёртвых. Которое не разрывает ему сердце. Как ни прискорбно. Или — не прискорбно?

Иван сидел за кухонным столом, запустив ладони в волосы. Антон разглядывал схему на стене. Они её так и не убрали.

— Не всё так просто, как кажется, — произнёс он, меланхолично почёсывая подбородок.

— Просто?! — Иван подскочил, как ужаленный. — Просто?! То есть то, что сейчас происходит, ты до сих пор находил простым?!

— Возможно, то что сейчас происходит — нам только кажется.

Антон ни на йоту не стал менее спокойным. Иван треснул его кулаком под дых.

— Ах так?! Битва?! Я надеюсь всего лишь ритуальная?

Антон ответил на выпад. Между друзьями завязалась потасовка, и шуточной она не выглядела. Иван знал, что Антон влёгкую его отметелит, но почему-то продолжал колотить, хотя и понимал, что друг без особого труда уворачивается от его ударов, не нанеся в ответ ещё ни одного действительно серьёзного.

— Какого чёрта?!

— Я не понимаю, что происходит! Я не понимаю, что мне со всем этим делать!

— А я-то здесь причём?!

В кухню вошла Елена в сопровождении Джо Блэка, принявшегося громко лаять.

— Что за шум, а драки… А, нет! И драка есть!

— Всего лишь рыцарский турнир!

Антон наконец заключил Ивана в медвежьи объятия, блокировав тому любую возможность движений.

— Наш Иван испытывает безотчётную тревогу, вызванную тем, что вот уже неделю он лишён своего привычного действия.

— Какого?

— Возможности посещать службу. Шеф наказал ему не приходить без результата. А с результатом он прийти не может. Но поскольку из его жизни исключён весьма значимый для него церемониал: посещение присутствия, — то все страхи и опасности сконцентрировались, и результирующая агрессия выплеснулась на меня.

— А-а-а! Понимаю! — Чуть шутовски произнесла Елена. — А мы с Евгенией Владимировной прекрасно прогулялись. Джо Блэк и Франт подружились. Они так чудесно играют вместе. Хорошо, что Франт первым вылетает из дверей квартиры твоей очаровательной соседки. Франта я вижу, чувствую, знаю. Представляю себе, как бы пугала её каждый раз, если бы у неё не было собаки. Я бы её попросту не узнавала! Но выносится Франт — и всё становится на свои места. Каждого человека необходимо законодательно обязать иметь собаку!

Елена засмеялась.

— Не смешно!

— Что не смешно? — удивлённо уставилась Елена на Ивана.

— Шутки про законодательство! — Следующая реплика, более горячечная, была адресована Антону: — Да отпусти уже! — Иван задёргался.

Антон лишь поморщился с досадой, и выпустил друга на волю без комментариев. Только бросил на него серьёзный взгляд. Возможно, он хотел что-то сказать, о чём-то предупредить. Предостеречь. Наставить. Но, кто знает наверняка?

— Я пойду, друзья. Мне пора.

— Куда тебе пора?! А нам что делать?! — Возбуждённо прикрикнул на него Иван.

— Иди, Антон, — ласково сказала Елена, с благодарностью посмотрев на Антона. — А нам, Иван, надо поговорить.

— Ещё увидимся.

Антон поцеловал Елену в щёку, чуть прижался к ней — и, обернувшись к Ивану, поклонился в шутовской манере:

— Не надо, не провожай! Долгие проводы, долгие слёзы. До скорого.

После того, как закрылась входная дверь, ещё несколько минут на кухне было тихо. Джо Блэк не вернулся из коридора, решив подождать Антона там. Его он считал вожаком их странной стаи.

— Евгения Владимировна считает, что мы пара, — с улыбкой сказала Елена. — И она постоянно тебя расхваливает. И рекомендует мне ни в коем случае не упускать своё счастье.

Елена засмеялась. Немного кокетливо. С надеждой, можно было бы сказать. Она засмеялась так, как смеётся женщина, которая чувствует, что к ней небезразличны, очень небезразличны, но не решаются сказать.

— Я был бы счастлив, если бы она оказалась права.

— Почему «был бы»?

Елена подошла к Ивану, и обняла его за шею. Жест женщины, ищущей защиты, убежища, стабильности. Не той стабильности, что даёт банковский счёт и материальное благополучие, а той стабильности, что сильнее всего ощущается в уверенности в любви.

Иван молчал. Хотя и обнял её в ответ. Это был их первое объятие. Его затопили радость, счастье, блаженство. И печаль, и горечь.

— Ты можешь быть счастлив. Мы можем быть счастливы. Мы здесь, я и ты.

— Я… Я не могу.

Иван мягко отстранился. Бог знает, чего ему это стоило, но он отстранил её. Она выглядела разочарованной. Он боялся, что она будет выглядеть растерянной, жалкой, возможно даже обиженной. Разрыдается. Даст ему пощёчину. Всё то, что в кино и в книгах, а, значит, и в жизни делают женщины в подобных ситуациях. Но Елена выглядела всего лишь разочарованной. И это не было досадным женским разочарованием, нет, чёрт возьми! Это было ожидаемым разочарованием исследователя, проводящего эксперимент. Любой, кто занимается научной работой, знает, что никто не начинает опыт, не смоделировав ожидаемых результатов. Обыкновенно разочаровываются не получив именно ожидаемых результатов. Её же разочарование было именно разочарованием от полученных ожидаемых результатов, которые точь-в-точь совпали с предсказанными. Такое бывает, когда кто-то ожидал открытия, а получил опровержение своей гипотезы. Тоже результат. Для науки. Учёного не разочарует, но человека — да. В разочаровании Елены не было женской досады. И от этого Ивану стало ещё больнее.

— Присядь, Елена.

— Зачем? Я знаю, что ты мне скажешь. Что ты меня любишь.

— И это правда.

— Но ты не в состоянии быть с человеком, который лишил жизни другого человека.

— И это правда.

— И что ты абсолютно амбивалентен, потому что не можешь определиться.

— С чем?!

— Плюнуть ли на мораль и быть счастливым с женщиной, которую любишь ты, и которая любит тебя. Или плюнуть на любовь, и сдать женщину, которую ты любишь, властям.

— И это правда. Только не властям. Есть человек, которому я не могу лгать. Не потому что я не люблю врать в принципе, а потому что он всегда знает, когда я фальшивлю. Мне всё равно придётся ему сказать.