Татьяна Соломатина - Проект «Платон»

И замер столбом. В кресле у журнального столика сидела Елена.

— Здравствуй, Иван Ефремов.

— Здравствуй, Елена Вересаева.

Пауза затягивалась.

— Остальных не хочешь поприветствовать? — донёсся до Ивана голос Создателя, будто издалека. Иван встряхнулся и огляделся.

В кабинете на диване сидели Михаил Александрович Митрофанов и Александра Аркадьевна Васильева.

— Здравствуйте, остальные! — Эхом отозвался Иван.

Митрофанов поднялся, подошёл к Ивану и протянул руку. Только и оставалось, что пожать. Что Иван и проделал на автомате. Васильева была ослепительно хороша и только приветственно кивнула Ивану, улыбнувшись. Он кивнул в ответ.

— Присаживайся, Иван! — Создатель указал на свободное кресло у журнального столика, где уже сидела Елена.

Иван послушался. А что ещё оставалось? Картинно вопить: что здесь происходит?! Сейчас объяснят. Или не объяснят. Если вообще что-то происходит. И это не очередная иллюзия, фокус от Создателя. Иван наклонился к Елене и спросил тихо, но со злой иронией:

— И Антон здесь?!

Елена не повелась на его интонацию, она посмотрела на Ивана мягко, и очень внимательно, будто изучая его — уж лучше бы она обиделась или разозлилась!

— А ты его видишь?

— Нет.

— Значит, его здесь нет. Если ты кого-то видишь в помещении — он есть в помещении. Если ты кого-то не видишь в помещении — его нет в помещении.

— Спасибо за столь познавательный экскурс в прикладное ориентирование! Особенно забавно, что его мне преподнёс человек, который забывает твоё лицо, как только покидает. Помещение!

— Лицо. Но не тебя, — с нежностью сказала Елена и откинулась на спинку кресла, давая понять, что ритуальный турнир окончен и сильнейший первым покидает арену, как и положено церемониалом.

Тем временем Илья Николаевич подошёл к бару, достал бутылку, четыре стакана, подошёл к своему столу, открыл, налил и по очереди преподнёс каждому.

— Предлагаю выпить за первый маленький практический шажок Проекта «Платон». Это достойно такого напитка.

Все, кроме Ивана, салютовали — и пригубили. Иван выпил до дна, не салютуя.

— Потрясающе! — Отметил Митрофанов. — Идеальны й напиток. Как он играет на языке, нёбе, оставляя долгий след…

От удовольствия он даже закатил глаза.

— Михаил Александрович умеет ценить по достоинству. Со временем и к тебе придёт. Это не тот напиток, которым надо себя оглушать. Если ты хочешь напиться, — я мог бы предоставить тебе менее благородную, хотя и не менее эффективную альтернативу. Например, медицинский спирт.

Иван посмотрел на опустошённый стакан. Впрочем, Создатель подлил ему ещё.

— А теперь попробуй медленно, со вкусом, а не выкатив сразу в глотку!

Иван послушно пригубил.

— Хороший кальвадос.

— Хороший! — Иронично укорил Создатель. — Он безупречный! Ладно, оставим на время дегустацию. Не то нашего Ивана сейчас разорвёт от нетерпения, ярости, досады и всего остального, вызываемого гордыней юношеского максимализма, не смотри, что доктор наук.

— Похоже, я для вас не доктор наук, Илья Николаевич. А лабораторная крыса!

— Это не так уж и далеко от истины, мой дорогой. Но меня несколько извиняет тот факт, что я очень люблю лабораторных крыс. Но оставим наши попытки уязвить друг друга. Я хочу рассказать тебе одну историю.

Создатель продолжил стоять, облокотившись на свой стол, и начал в манере отменного лектора, или, если угодно — со сноровкой умелого рассказчика. Что, собственно, подобно.

— Жил-были три товарища. Они подружились на первом курсе медицинского института, и вскоре стали не разлей вода. Они получали прекрасное классическое медицинское образование в строгом поклонении материализму — серьёзные занятия лекарским ремеслом способствуют вере не в чудеса, но в природу. И довольно часто любили цитировать Блаженного Августина: чудеса не противоречат природе, но…

— …лишь известной нам природе! — На автомате продолжил Иван.

— Именно! Ты отлично знаешь это высказывание, ибо ты ученик одного из этих трёх товарищей. И ещё ты знаешь слова философа Ласвица…

— «Богу незачем творить чудеса».

— Совершенно верно. Кроме того, что нет никаких чудес во множественном числе. Есть одно великое чудо. Эти три товарища в это верили. Верили в то, что Вселенная управляется единой Системой не противоречащих друг другу законов природы, которые никогда не нарушаются. А если возникает ошибка — законы природы её исправляют. Ошибка всегда нивелируется. И если мы не понимаем Систему — это не означает, что Системы нет. Просто мы ещё не познали Систему. Или же Система настолько непознаваема, что мы и неспособны её познать, и всё, что при таком условии остаётся существу, мнящему себя разумным — вера. Вера в одно великое чудо.

Создатель привычно выдержал эффектную лекторскую паузу.

— Товарищи не раз обсуждали тему непротиворечия чудес природе. НТП шагал по планете, и в области биологии совершались воистину колоссальные прорывы. ДНК была всегда. Но открыли её не так давно. Точнее: описали. Нельзя считать открытым то, благодаря чему сами открыватели смогли это открыть. Но открытие было совершенно. Бесконечный парадокс. Мы открываем всё то, что уже изначально существует. Будь то вдруг обнаруженный нами эритроцит, нейрон, или способность клетки или атома к делению — это всё уже есть, и благодаря всему этому существует то самое одно великое чудо жизни. Включающее в себя всё. Прежде всего энергию. Или потенциал энергии. Деяние — суть энергия, или потенциал деяния…

Михаил Александрович негромко кашлянул.

— Да-да, спасибо господин Митрофанов. Не это тема нашей сегодняшней истории. И вот однажды, в своих умозрительных заключениях, в своих образных построениях, базирующихся на образном же восприятии, — эти три товарища совершили, как им казалось, революционное открытие. А не суть ли начало всего — душа? Дух. Та самая неделимая частица нас . Правда, к таковым гипотезам приходили задолго до них, и даже в самом издаваемом бестселлере всех времён и народов есть прямое указание на этот факт, прямо в Первой Книге Моисеевой: и Дух Божий носился над водою. Но как все молодые гордецы они не слишком доверяли первоисточникам, к тому же были комсомольцами и Библию знали не слишком хорошо. А что знали — считали сказками. Не доросли ещё тогда до понимания, что не все сказки — сказки. Некоторые — просто учебник природы, свод правил обращения с оной, и с себе подобными. В общем, игрались с каждым звеном частности, забывая, что звенья образуют единую цепь. И решили три товарища, что душа — такая же субстанция, как ДНК, эритроцит, нейрон, атом и так далее. Не в том смысле, что они подобны. А в том, что душа существует. И поставили они себе задачу её найти. Обнаружить. Описать. Получили Уотсон и Крик нобелевскую премию за открытие структуры ДНК? Получили. А наши три товарища решили в баре обмыть нобелевку за открытие структуры Души. Когда откроют, конечно же. Со временем оказалось, что тему с наскока не взять. Буквально в ближайшие годы душу обнаружить не удалось. Хотя из анатомки, вивария, отделений реанимации — три товарища не вылезали сутками. Лишь иногда прерываясь на библиотеку. Они изучили очень многое о жизни и о смерти. О состоянии агонии. Они перечитали огромное количество научной, религиозной и философской литературы. Но ближе к познанию души не стали. Все трое получили специализации, которые, как им казалось, более всего имеют отношение к той истине, что где-то рядом. Рядом с мозгом. Ибо он, помимо всего прочего, способен формировать гипотезы. И, значит, и душа там, если и не ночует, то хотя бы проносится над тою водою, которую мы все так щедро льём друг на друга. Вот как я на вас сейчас, да! — Усмехнулся Создатель, среагировав на красноречивый взгляд Александры Аркадьевны. Она уже опустошила свой бокал. Илья Николаевич прошёлся с бутылкой, подлив всем. И, вернувшись на своё «лекторское» место, сам пригубил.