Татьяна Соломатина - Проект «Платон»

Создатель усмехнулся.

— Значит твои моральные нормы и правила до некоторой степени растяжимы.

— В смысле?!

— В смысле, ты не находишь преступным взлом базы данных полиции? Не находишь это особо преступным.

— Я… — растерялся Иван.

— Это оставим, — оборвал его Виддер. — Отвечая на твой вопрос. Васильев вёл кропотливую первичную документацию. Да, ты не ослышался, я употребил именно этот термин, «первичная документация». Он не считал, что убивает. Он вёл научную работу. И относился к ней именно как к научной работе. Он тщательнейшим образом протоколировал не только результаты, но и вводные своих исследований. И первоначально «группой обследования» назначил тех, кого изначально считал «бездушными». Ты же знаешь, выбирая группы обследования, сравнения и контроля мы сами выбираем их параметры, базируясь на первоначальных умозаключениях, гипотезах. В которых всегда есть некая логика. По логике Васильева к предположительно бездушным существам относились именно молодые привлекательные девушки, род занятий которых, склад ума, характер и ряд других показателей — он считал недостойными души. И некоторым весьма извращённым образом он действительно не обнаружил её в них.

— Но почему блондинки? Я ещё могу понять, почему большей частью такой семейный анамнез. Но почему именно высокие стройные блондинки?

— О! Мы всегда привносим в любую работу часть себя. Мы бы не стали заниматься работой, в которую мы не вовлечены тем или иным исключительно вдохновляющим персонализированным интересом. Высокие стройные блондинки ему просто нравились, — Создатель бросил взгляд на вдову Васильева. — Надо отдать ему должное, он на себя за это сердился. Хотя и не считал отсутствие в группе обследования пухлых брюнеток или миниатюрных шатенок особой контаминацией, могущей повредить результатам. И вот он подошёл к тому, чтобы заняться «группой сравнения». Теми, у кого он предлагал наличие души. И тут как раз в поле его зрения появилась Елена Вересаева. Идеальный кандидат. С таким же семейным анамнезом — никто не будет особо искать и беспокоиться. Привлекательная на его вкус — что не касается научных нужд, но делает работу с материалом приятным. А главное: умная, занимающаяся серьёзным делом, положившая огромное количество усилий на это дело, настолько в него вовлечённая, что даже перешла на некоторый «новый уровень» — началась перестройка восприятивных систем, изменился путь обработки поступающей информации. Елена должна была стать первым объектом группы сравнения.

— А кто же должен был оказаться в группе контроля? — с неожиданным для самого себя любопытством спросил Иван. — Извините. Глупый вопрос. Мы же говорим о сумасшедшем! О маньяке! Об убийце, в конце-то концов!

— Отчего же — глупый? Вполне логичный вопрос. Группу контроля должны были составить мужчины. Вроде меня и господина Митрофанова. Успешные в своих сферах взрослые мужчины.

— Откуда вы это всё знаете?

— Мы изъяли архив Васильева прежде чем вы… ты анонимно оповестил полицию. И мы уже отправили архив в полицию, удалив кое-что, что полиции не следует знать. Но будет очень по-человечески известить тех, кто ещё надеется и ждёт, о том…

— Что надежды не существует, — пробормотал Иван.

— Александра Аркадьевна неоднократно общалась со старшим оперуполномоченным Андреем Беляевым, и рекомендует его как глубоко порядочного человека, так что он правильно распорядится полученной информацией.

Иван вскочил, диковато оглядел всех присутствующих.

— Значит вы все, — все! — были в курсе, что Васильев убит. Вы знали, как и кем! И зачем-то, — он уткнулся злобным взглядом в Виддера, — отправили меня на поиски убийцы! Какой-то странный, ужасно извращённый тест?! А вы?! — Он упёрся в Митрофанова. — Вы сказали мне, что не имеете никакого отношения к убийству Васильева!

— Никто из нас не имеет никакого отношения к убийству Васильева! — Строго пресёк Создатель Ивана. Ибо последний был близок к самой настоящей истерике. — Никто! Смотри!

Создатель развернул монитор к собравшимся в комнате. На мониторе транслировалась картинка с камеры наблюдения. В палате, очень похожей на палату для буйнопомешанных, в кресле-каталке, в больничной пижаме, сидел Васильев. Живой, хотя и очевидно находящий под действием сильных психотропных веществ. Взгляд его был пуст, рефлексы заторможены.

— Но как?! Я видел тело! Я читал отчёт судмедэксперта! Елена! Её история! Вы подсунули нам Елену?!

— Иван, сядь! — Раздался властный голос Создателя. — Ты же знаешь, что эмоциональное возбуждение тормозит разумное действие. Сейчас твой гипоталамус блокирует твою же кору. Так что сядь, успокойся, включи кору больших полушарий — и слушай!

Иван повиновался. Создатель был прав. Он сейчас во власти сильнейшего эмоционального возбуждения. Нет, а кто бы не был?! Тем не менее, он учёный, всегда хотел им стать, стал, и считает, что является прежде всего учёным. Так что Создатель прав. Иван сел и одним глотком допил кальвадос.

— Из-за чего возникают излишней глобальности обобщения, мой дорогой ученик и друг?

— Чаще всего из-за недостатка знаний, иногда — из-за недостатка ума, и очень редко — из-за избытка гениальности, — пробормотал Иван, послушно отвечая на вопрос.

— Совершенно верно. Избытком гениальности Васильев не страдал. В недостатке ума его тоже сложно обвинить. Недостаток знаний? Да, разумеется. Но дело в том, что это излишней глобальности обобщение — о лимитированном количестве душ и духа, — возникло вовсе не у Васильева. А у других двух товарищей! — Он отвесил Ивану поклон, затем жестом указал на Митрофанова — тот, в свою очередь, несколько шутовски кивнул. — И возникла она у них из-за недостатка знаний.

— Или же от избытка гордыни, — ввернула Александра Аркадьевна.

Митрофанов и ей кивнул: грешны-с.

— Но никто и предположить не мог, что примется за доказательство — или же опровержение — суть одно, — этой гипотезы самый негодный для этих занятий третий товарищ! Примется в самом ужасном буквальном смысле! Пока мы с Михаилом Александровичем тщательно и постепенно подготавливали почву для Проекта «Платон», чтобы начать делать первые аккуратные шажки в максимальном правильном, или хотя бы не неверном направлении — этот идиот потрошил несчастных блондинок-глупышек!

В ярости Создателя не было жалости к убитым. Это был гнев на того, кто мог всё испортить. Так бы гневался научный руководитель, если бы неумёха-лаборант открыл контейнер с азотом не по строго положенному протоколу — и тем самым уничтожил работу, тщательно и долго подготавливаемую целой группой куда более умных людей.

— Вы же говорили, что Проект «Платон» будет изучать маньяков.