Татьяна Соломатина - Проект «Платон»

— Я сказал, что Проект «Платон» будет изучать всё. В том числе — маньяков. И вот тебе первый опытный экземпляр, — он ткнул в монитор, где так же безжизненно продолжал восседать в кресле Васильев. — У него живой мозг. Он и сам живёхонек и здоров. Мы не связаны никакими законодательными нормами и правилами, которые не позволяют никаким образом не дай бог ущемить права маньяка, даже отбывающего пожизненный срок. Нельзя проводить над бедненькими эксперименты! Они же люди! Безвинная крыса никого не убивает специально, — но над ней можно. Равно как над собакой, кошкой, дельфином и шимпанзе. А маньяка не тронь! — он же человек. Он за то, что соизволит снизойти до беседы с тобой — и то стребует поблажек в содержании. Так плохо живётся в камере или в больнице! В отличие от жертв, которым не живётся уже никак!

Кажется, теперь Создатель слегка завёл свой гипоталамус. Но сказать наверняка было нельзя. Иван отлично знал, как потрясающе Виддер владеет собой. Возможно, этот горько-саркастичный пассаж о маньяках — всего лишь хорошо поставленная театральная миниатюра. Уж что-что, но спектакли Создатель ставить умел. Сцена в этой комнате, и всё, что её предваряло — лучшее тому подтверждение.

— Так что же всё-таки составляет Проект «Платон»? Что предмет его исследования? — беспомощно пролепетал Иван, уже зная ответ.

— Души, Иван. Души, — спокойно ответил Создатель, будто и не было этой волны только что.

— Душа. Дух. И всё, что её и его — составляет, — добавил Митрофанов.

— Но продолжим объяснения. Иван Алексеевич Ефремов — руководитель одной из самых важных лабораторий Проекта «Платон», и он заслуживает некоторой информации. Осталось совсем немного. Итак, Елена пришла к Митрофанову, со своим страшным знанием , Михаил Александрович был шокирован.

— Если меня можно чем-то шокировать в общепризнанном значении слова. Но я не был бы учёным, если бы не подтвердил полученную от Елены информацию. Я ввёл Васильева в состоянии транса.

— Михаил Александрович великолепно владеет гипнотическими методиками. Советую тебе, Иван, поучиться у него. Потому что у тебя в арсенале только азы. Хотя ты и думаешь, что многое постиг.

Митрофанов сделал жест ладонью: благодарю, но не время и не место восхвалять мои достоинства, и без того очевидные.

— О, да! Он ещё и непревзойдённый мастер жестов.

— Взгляд, мимика, жест — три элемента магии. Магии для чайников. Да, Васильев даже не заметил, что он в глубочайшем гипнотическом трансе, и все его самые потаённые уголки сознания открыты мне. Так что запросто, сидя на парковой скамье в уютном уголке собственного лечебного учреждения, Васильев вывалил на меня всё. Даже покаялся, что спёр нашу идею. Ну не то, чтобы спёр. Триумф он честно собирался разделить на троих. Просто не хотел нас раньше времени ставить в известность. Ибо мы, видите ли, никогда не оценивали масштаб его личности по достоинству, вот такие мы интеллектуальные снобы. И трусы ещё. То, чего мы всегда хотели, но боялись — он смело воплощает в жизнь. Реально, человек гордился тем, что совершает.

— Потому что — в его осознании, — Васильев не убивал людей. Он вскрывал лабораторных животных.

— Да я понял, понял уже! — Взбрыкнул Иван.

— Нет, ты не понял. Понял — означает: принял. А ты не принял. Как ты не принял Елену, лишь потому, что она убила маньяка.

Елена состроила Ивану рожицу.

— И я не знаю, сколько рубах из крапивы и сколько пар железных сапог тебе придётся сносить, чтобы вернуть всё на исходную. Хотя бы на исходную. Потому что если ты любишь человека, то… То я забегаю вперёд.

— Есть немного! — Вставил Митрофанов.

— Узнав всё из первоисточника, мы, — и когда я говорю «мы», Иван, я имею в виду совершенно конкретных вовлечённых людей: меня, Михаила Александровича, Елену и Александру Аркадьевну, — приняли решение и составили план действий. Нам недолго пришлось убеждать госпожу Васильеву…

— В том, чтобы я собственноручно его не порешила — им пришлось убеждать меня долго! — Зло и резко перебила «вдова».

— Не так уж и долго, — хохотнул Митрофанов, — всего лишь один укольчик успокоительного. Но в лошадиной дозе.

— Елена назначила свидание Васильеву. В его любимом баре, где мы некогда выпивали на троих, молодыми специалистами. Мы жили в том районе, снимая вскладчину квартиру, и на месте этого бара была захолустная бадега, которую мы именовали вот так вот «буржуазно»: бар. Елена выстрелила в него… дозой мощного снотворного. Небольшой «макияж» — его забирает для исследования судмедэксперт, так «удачно» оказавшийся в смене. Прекрасный умный парень, мечтающий о Гарварде.

— Кстати, он буквально вчера улетел, получив неделю назад приглашение поработать постдоком именно там.

— За Проектом «Платон» стоят очень влиятельные люди. Иначе бы откуда такие средства?

— Всё это инсценировано! Прав был…

Иван оборвался.

— Мы посетили дачу Васильева. — Продолжил Виддер. — У него жил огромный дог. Вероятно, некогда он был прекрасным щенком. Но воспитывал его Васильев. Для охраны и… бог знает для чего ещё. Так что огромного злобного пса, охранявшего владения, нам пришлось умертвить.

— Но это оказалось довольно счастливым стечением обстоятельств. Теперь нам было кого кремировать под видом Васильева. Не пришлось мотаться по моргам, создавая дополнительные вовлечения и сложности. А работники крематория давно ко всему привыкли, и тоже люди, тоже не могут долго отказываться от денег. Могут и не проверить, кто там в закрытом гробу. — Присовокупил Митрофанов.

— Теперь, что касается Елены. — Виддер выразительно посмотрел на девушку, сохранявшую бесстрастное выражение лица. — Ваша встреча не планировалась. То есть вы бы конечно познакомились чуть позже, так или иначе. Кстати, познакомься! Елена Вересаева…

— Знакомы уж! — Буркнул Иван.

— Познакомься ещё раз. Елена Вересаева, с сегодняшнего дня сотрудник твоей лаборатории, член команды и участник Проекта «Платон».

— Что значит «участник»?

— Иван, ты должен был уже сообразить, что каждый сотрудник Проекта одновременно является его участником. В самом прямом смысле слова. И ты, и Елена, и я, и господин Митрофанов — не только субъекты, наблюдающие, фиксирующие, протоколирующие, накапливающие статистику, но одновременно и объекты всего перечисленного. Каждый по своим параметрам, которые, в своё время, станут тебе известны.

Лицо Ивана выражало смесь недоумения, недоверия и сарказма.

— У тебя же есть душа? Как думаешь? — спросила у него Елена, и в глазах её зажглись хулиганские огоньки.

Не дав Ивану возможности ответить, а точнее — парировать, Создатель продолжил:

— Первая ваша встреча произошла случайно. И она пошла с тобой не потому что ей негде было спрятаться от обуревавших её тревог по поводу произошедшего. Надеюсь, ты это понимаешь. Она пошла с тобой лишь потому, что влюбилась.