Татьяна Соломатина - Проект «Платон»

— А утром об этом забыла, ага.

— Она забыла твоё лицо, но не образ. И что-то её в этом образе настораживало. Несмотря на колоссальное притяжение, которое случается лишь при единении душ. Даже не знаю, что это — метафора, литературщина или истина. Елена довольно часто, если не каждое утро — просыпается, как бы это сказать, заново. У неё не слишком обычная прозопагнозия. Если это вообще прозопагнозия. Потому что далеко не всё, что имеет название, является тем, что под этим названием подразумевается. У Елены не просто всё в порядке с веретенообразной извилиной — у неё эта извилина развита чрезвычайно хорошо. Возможно, именно обилие гипотетически чрезмерной информации и блокирует детализацию не слишком важного. Что такого важного, скажи на милость, в твоём или моём, в любом лице — для человека, могущего воспринимать весь поток сразу. А ещё у Елены отменно развита парагиппокампальная извилина, связанная с восприятием мест. И потому, когда она получила письмо от тебя, на тот адрес, что она давала домработнице одной из несчастных девушек — когда ещё пыталась сама разобраться, прежде чем приносить такой серьёзности обвинения к Митрофанову…

— Не от меня! — Вырвалось у Ивана. — Хотя, да, от меня! — Тут же поправился он.

— Адрес тут же синтезировался с местом, место — с тобой, и всё, что её тревожило — успокоилось. Осталось лишь чувство к тебе.

— И ваши планы, ага. И возможность наблюдать за лабораторной крысой Ваней в его естественной среде обитания.

— Дурак, — тихо сказала Елена.

— Просто у некоторых женщин это сразу, — начала Александра Аркадьевна, но Митрофанов прижал палец к губам. Она пожала плечами, мол, ничего такого! И надменно-укоризненно глянув на Ивана, всё-таки продолжила: — А у некоторых мужчин — никогда.

— Вам-то откуда знать! — Огрызнулся Иван.

— Не превращайся в злобного дога, они плохо заканчивают. Лучше оставайся дурашливым добрым щенком. — Отрезал Виддер. И как ни в чём не бывало продолжил: — Елена — отменный нейрохирург, работать в клинике она уже вряд ли сможет, а в нашем проекте — как раз да. Надеюсь то, что ты указал на дверь женщине, не помешает вам сотрудничать. Елена?

— Мне — нисколько.

— Иван?

— А зачем вам оставлять в Проекте меня, Илья Николаевич?! Я не справился с тестовым заданием, что бы это ни должно было значить. Я не нашёл убийцу Васильева. Точнее нашёл, но она оказалась не убийцей. А я, думая, что она убийца, скрыл это от вас. Да ещё и как полный идиот решил, что не смогу убийцу любить!

Иван жалким взглядом обвёл присутствующих и в отчаянии запустил руки в волосы.

— Кто тебе сказал, что ты не справился? Возможно, ты как раз справился. Проекту «Платон» нужен человек с крепко прошитой моралью, человеческой моралью в высоком, лучшем её смысле. Который не предаст. Не сможет быть с убийцей.

— Но она же не убийца! Вы создали для меня иллюзию! Подлую иллюзию!

Иван с мольбой посмотрел на Елену. Елена отрицательно покачала головой. И даже нашла в себе силы пошутить, хотя, видит бог, Иван ей очень нравился. И даже больше чем нравился.

— Нет, Вань. Умерла, так умерла. Возврату не подлежит.

— Видишь? — Воскликнул Создатель. — Мы все долбанутые. Нам нужен нормальный.

— Нормальный! — Фыркнул Митрофанов.

— С неперекошенной моралью, — уточнил Виддер, обратившись к старому товарищу. Для того, чтобы сдерживать иных из нас, если мы вдруг вздумаем зайти слишком уж далеко.

Создатель и Митрофанов переглянулись.

— Можно подумать, мои мнения и слова для вас хоть что-то значат!

— Дорогой мой! Шахтёры не зря брали с собой в шахту канарейку.

— Какая-то не очень верная аналогия, Илья! — Шутовски развёл руками Митрофанов.

— Но канарейку-то они с собой брали! — Рассмеялась Александра Аркадьевна.

— В общем, предлагаю допить сейчас этот великолепный напиток. Затем переспать с этим ночь, — обратился он к Ивану. — А завтра утром ты ассистируешь Елене на вскрытии Васильеву черепной коробки. Если, конечно, ты остаёшься с нами. На всякий случай — тебя всегда рады видеть во главе кафедры, откуда ты уволился по собственному желанию.

— Вы собираетесь изучать открытый мозг живого человека?!

— Изучать мозг мёртвого человека бессмысленно, как мы с тобой уже не раз говорили. И я даже сомневаюсь, есть ли смысл в изучении мозга живого человека. Но в любом случае — это куда интереснее. А для выравнивания моральных перекосов оставь это себе, — Виддер потянулся к папке, лежащей на столе, вынул оттуда фото и протянул его Ивану.

Это было фото из подвала. Фото, сделанное вызванными Беляевым криминалистами. Четыре забальзамированных трупа молодых девушек, страшная «арт-инсталляция», порождение больного мозга маньяка.

— Как видишь, мы тоже имеем свободный доступ к базам данных полиции. Даже взламывать ничего не приходится. Я их неофициальный, но очень весомый консультант по целому ряду психопатологических, бихевиористических и всяких таких прочих вопросов. К этому делу тоже привлечён я. Так что после того, как завтра проассистируешь Елене, ты отправишься к старшему оперуполномоченному Беляеву на правах моего полноправного представителя. В качестве версии можешь ему рассказать, что Васильев был одержим сверхценной идеей. Тем более это почти правда.

— Почему «почти»? — жалобно спросил Иван.

Просто для того, чтобы хоть что-то сказать. Он чувствовал себя разбитым, униженным. И в то же время, как это ни парадоксально, он чувствовал себя сильным, уверенным, и ему казалось, что эти чувства только в самом начале его пути. И что сила его будет возрастать. А вместе с нею и слабость будет становиться сильнее. Чтобы ни значил весь этот бред. Кроме уже известного из законов Ньютона о равности сил действия и противодействия.

— О том, что сверхценная идея первоначально не его — упоминать не обязательно. Всего лишь.

Иван сложил фотографию и спрятал в карман. Создатель обошёл всех, разлив бутылку до дна. Он остановился у Ивана:

— Где твой друг Антон, о котором ты довольно много раз наивно пытался не упоминать? Елена отзывалась о нём наилучшим образом.

— Не знаю, — пожал плечами Иван. — Он всегда появляется без предупреждения. И так же исчезает. И потом снова появляется.

— Как ещё раз появится — пригласи его работать с нами.

— У него нет профильного образования. Он не врач, не физиолог. Он всего лишь…

Виддер с интересом смотрел на Ивана. Иван поднял взгляд на своего учителя.

— Всего лишь кто?

— Он всего лишь парень необыкновенных способностей. Но его знания не систематизированы. В иных областях они обширны и глубоки. В других — отрывочны. Но он наблюдателен, умеет делать верные выводы.

— Отлично. Нам нужен человек для полевой работы.