Наталья Александрова - Крест княгини Ольги

Да мало в городе рати…

Воевода Претич с войском на другом берегу Днепра, ходит, высматривает, нет ли где врага, не идет ли кто со стороны степи – увидит ли он печенегов? Подоспеет ли на подмогу? А Святослав, надежда княгинина, далеко, в Болгарии…

Прибегает холоп, посланный на стену, говорит – уже в посадах хозяйничают печенеги, перебрались как-то через Днепр, обхитрили Претича, обошли его…

Позвала княгиня старого Асмуса, велела:

– Посылай гонца самого надежного, самого верного, пока печенеги город не окружили!

– К Претичу? – спросил Асмус.

– Нет, к Святославу.

– Далеко до Святослава! – покачал головой.

– Посылай!

Послали одного гонца в Болгарию, к Святославу, а другого – на левый берег, к Претичу. Да только второй гонец не дошел – увидели его печенеги, когда через Днепр переправлялся, засыпали стрелами, только пузыри кровавые по воде пошли.

А печенеги уже под самыми стенами хозяйничают, посады разоряют, добро в свои кибитки несут, а дома жгут.

Посадские со стен глядят на свое разорение, сокрушаются. Со стен спускаются, на улицах сидят, на голой земле, под открытым небом.

Время идет, голод в Киеве начинается.

Что с собой принесли – все съели, скот зарезали и тоже съели. Стонут от голода.

Ольга отворила свои амбары да погреба, раздает людям хлеб да припасы. Надолго ли хватит?

Наконец показался Претич с войском на левом берегу Днепра, увидал печенегов.

Люди киевские обрадовались – сейчас придет подмога!

Однако ратники как увидели, какое у печенегов войско, – призадумались. Куда же против такой силы? Только головы свои сложить, а Киев не спасти! А головы свои жалко…

Стоит войско на левом берегу Днепра, ни вперед, ни назад.

Киевляне увидели это – и поднялся в городе стон.

Так и так – все одно погибать.

Княгиня сидит в своей верхней светелке, смотрит на город.

Мертвые лежат на улицах, голодные ходят по дворам, просят милостыню. А у кого просить? У всех давно припасы кончились, все, что было, подъели.

Может, и правда смерть приближается?

С тех пор как крестилась княгиня, перестала она смерти бояться. И что ее бояться, когда попадет она после смерти в обитель праведных, к престолу Господнему? По крайней мере, так ей отец Мисаил сказывал, а он попусту врать не станет.

Своей смерти княгиня не боится, боится она другого. Боится, что погубят печенеги ее малых внучат, сыновей Святославовых – Ярополка да Олега. Если честно сказать – за самого маленького, за Владимира, она тоже боится.

А еще княгиня боится за драгоценный крест, что ей подарил великий базилевс. За крест, внутри которого малая частица святого Гроба Господнего спрятана. Нельзя, чтобы такая святыня в руки поганым печенегам попала. Нельзя, чтобы нечестивые над святым крестом надругались.

Зовет княгиня Асмуса.

– Как там Претич, – спрашивает, – готовит ли переправу?

– Нет, стоит, где стоял.

– Ах он, тать трусливый… ладно, позови ко мне Кривушу.

Асмус удивился, но ни слова не сказал.

Редко княгиня звала сенную девку Кривушу. Особенно с тех пор, как вернулась из Царьграда, приняв крещение.

Вошла Кривуша. Волосы черные, как кудель густая, на спине горб, один глаз в сторону глядит.

Встала княгиня, подошла к Кривуше, взяла ее за плечо, что-то ей на ухо зашептала.

Поклонилась Кривуша, руку княгинину поцеловала:

– Для тебя, матушка, что хочешь сделаю!

Отослала княгиня Асмуса. Как он вышел из горницы – пошла в красный угол, где иконы у нее висели, из Царьграда привезенные, запустила руку за иконы и достала оттуда малый ларчик. Дала этот ларчик Кривуше и сказала строго:

– Я знаю, что отец твой – волхв, кудесник, старым нашим богам служит. Знаю, что он и тебя многому научил. Знаю, если захочешь – можешь ты обернуться зверем полевым, птицей небесной. Я теперь – христианка, мне не след о таких делах говорить, а тем паче заниматься волхвованием да ворожбой. Но прошу тебя именем богов наших, именем Перуна и Велеса – сохрани этот ларец, спрячь его, сбереги как зеницу ока. Что хочешь проси – но сделай так, чтобы ларец этот поганым печенегам не достался. Сделаешь по-моему – я тебя щедро награжу и молиться за тебя буду. Отец Мисаил говорит, моя молитва сильная, до Бога очень доходчивая.

– Спасибо тебе, матушка княгиня, молись за меня, коли хочешь, а награды мне не надо. Я тебе верно служила и сейчас сослужу. Ты, матушка княгиня, всегда была ко мне добра, и я тебе за добро добром отплачу. Спрячу твой ларец надежно, так, что ни один печенег его ни за что не найдет.

– Господь с тобою, девушка! – молвила княгиня, погладила Кривушу по густым черным волосам и отпустила с миром.

Вадим не находил себе места.

Ему срочно нужна была подпись Елены на доверенности – а Елена пропала. Ее не было дома, не отвечали ее телефоны. Неужели тот майор из Заборска все же убил ее?

Ему же ясно сказали – Елена нужна живой!

Вообще, что у них там творится, в Заборске?

Вадим не выдержал – и набрал номер мобильного телефона майора.

Равнодушный голос автомата сообщил ему, что телефон вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия.

Все понятно – мерзавец Мелентьев выключил свой мобильник, чтобы помучить Вадима, чтобы набить себе цену!

Но ему срочно нужно узнать, как обстоят дела…

Вадим нашел номер отделения полиции, в котором служил Мелентьев, набрал его…

Из трубки неслись длинные гудки.

Вадим хотел уже повесить трубку – как вдруг раздался щелчок, и незнакомый озабоченный голос недовольно бросил:

– Подождите!

Что-то стукнуло – наверное, там, в Заборске, телефонную трубку бросили на письменный стол, и тот же незнакомый голос проговорил с раздражением:

– Ты что, Лебедкин, ребенок? Ты сколько лет у нас служишь? Двенадцатый год! Ты что, не можешь обычный некролог написать? Все как всегда: «Майор Мелентьев добросовестно нес службу на невидимом фронте борьбы с преступностью и геройски погиб на боевом посту, в наших сердцах навсегда останется память о доблестном полицейском и надежном друге…» Что, каждую мелочь разжевывать надо? Сами уже ничего не можете? Иди, и чтобы через полчаса некролог был готов!

И почти без перерыва тот же незнакомый голос гаркнул в трубку:

– Заборское районное отделение полиции! Слушаю вас!

Вадим нажал на кнопку отбоя и в ужасе уставился в стену.

Майор Мелентьев не выходит на связь по самой уважительной причине – потому, что он умер… нет, не умер, тот человек сказал – погиб на боевом посту. Значит, его убили.