Валерий Ильичёв - Жестокие игры [сборник]

— По крайней мере, я попытаюсь.

— Тогда достаньте вон из той тумбочки папку с собранными мною материалами, способными упрятать за решётку всех уважаемых в городе высокопоставленных людей.

Смыслов послушно выполнил указание. На толстой канцелярской папке с жёлтыми завязками была наклеена полоска бумаги, на которой виднелась избранная хозяином в качестве эпиграфа надпись: «Что проку обезьяне, если её принимают за льва?»

Уловив направление его взгляда, Бубнов пояснил:

— Этой старинной восточной мудростью я руководствовался при сборе этих материалов. Здесь имена, схемы незаконных сделок и номера зарубежных счетов. Сами потом разберётесь. А дочитав до конца, найдёте выстраданное лично мною продолжение этого мудрого изречения. Меня за передачу вам этой папки не вините. Вы сами согласились её взять. А теперь идите. Пусть сиделка зайдёт. Мне пора делать очередной укол. С Богом!

Смыслов взял папку и направился к выходу. Он понимал, что взвалил на себя тяжёлый груз ответственности перед самоотверженно погибшим Валовым и ожидающим скорой смерти раскаявшимся мафиози.

Опасаясь слежки, Смыслов долго петлял по улицам города, к которому всё больше привыкал. Ему уже не казались примитивными короткие расстояния и преобладание невысоких домов. Он даже находил приятным отсутствие «пробок», и его перестало раздражать надоедливое позвякивание раскачивающихся на рельсах трамваев. Убедившись в отсутствии слежки, он приехал к себе в квартиру. Бегло просмотрев содержимое папки, сыщик убедился в ценности полученных материалов. Добравшись до конца папки, он прочёл сочинённое Бубновым продолжение восточной мудрости: «Но самое трудное для человека это понять, кем он является на самом деле: обезьяной или львом».

Смыслову было некогда разбираться и вникать в глубину смысла последнего напутствия смертельно больного человека. Сейчас сыщика беспокоила собственная безопасность. Он понимал, что став обладателем опасной папки, будет безжалостно приговорён к уничтожению. У него не было напрасной надежды на сохранение в тайне визита к известному мафиози:

«Сиделка видела меня в лицо, и меня уже, наверное, ищут. Единственная гарантия моей безопасности только сохранность этой папки. Здесь в квартире и в служебном кабинете её легко найдут. Есть одно место в городе, пригодное для сокрытия опасных материалов. Это музей».

На первый взгляд невероятная идея всё больше привлекала Сыщика. Наконец, он придумал, как её осуществить. Сев в машину и, постоянно проверяясь, поехал к двухэтажному зданию музея. Остановился недалеко от входа. И как только очередная группа экскурсантов вошла в музей, он засёк время.

Выждав десять минут, он посчитал, что осмотр первого зала закончен и проскочил следом в полуоткрытую дверь. Из дальней смежной комнаты доносился громкий хорошо поставленный голос Софьи. И Смыслов быстро пробежал глазами по обстановке дореволюционного быта в поисках возможного тайника. Медлить было нельзя, и он, недолго раздумывая, подскочил к портрету именитого купца и спрятал папку между толстой позолоченной рамой и покрытой масляной краской стеной.

Затем поспешно отошёл прочь, и оглянулся. Как и прошлый раз ему почудилось, что пожилой бородатый торговец смотрит сочувственно на тайные манипуляции живущего после него через сто лет сыщика уголовной полиции. В хитром прищуре купца явно читалось горькое осознание, что со временем люди так и не научились жить в справедливости и мире.

Смыслов резко развернулся и пошёл в смежную комнату, откуда раздавался голос Софьи. Ему нужно было оправдание своего появления в музее на случай, если за ним всё-таки следили. Увидев Софью, он замахал рукой, прося на минуту отвлечься от ознакомления с экспонатами. И директриса, извинившись, прервала свой рассказ и отошла с ним в сторону. Смыслов заговорщицким шёпотом спросил:

— Ты сегодня меня примешь в гости? Я здорово по тебе соскучился.

— Вот уж неожиданное предложение. К сожалению, вечер у меня занят. Ко мне в гости надо записываться заранее как на экскурсию. Пожалуй, на следующей неделе смогу уделить тебе время. Только предупреди заранее.

И Софья, насмешливо взглянув на расстроенное лицо сыщика, вернулась к туристам.

Смыслов вышел на улицу с обидой на полученный отказ:

«Это надо же! Я успел в этом городе завести двух любовниц. И обеим на меня реально наплевать. Никаких нежных чувств они явно не испытывают, и использовали меня примитивно как сексуальную игрушку из магазина для взрослых. Ну, и мне они тоже, в сущности, безразличны. Что нам мужикам надо? Отметился и в сторону».

Эта незатейливая мысль несколько успокоила Смыслова. Но осадок от нанесённой обиды, всё же, остался. И стараясь сохранить в тайне своё посещение музея, он поспешил уехать подальше от места, где спрятал папку с секретами важных и уважаемых в городе людей.

Прошло два дня. Смыслов уже начал себя успокаивать, что передача ему опасных материалов прошла незамеченной. Но его насторожило сообщение в местных газетах о безвременной кончине известного бизнесмена и филантропа Бубнова. Тут же по городу поползла молва, что тот не стал ждать естественной смерти и застрелился. Сыщик предположил, что Бубнова заставили принять столь роковое решение, и ему следует ждать неприятностей.

Вечером, после возвращения домой Смыслов обнаружил следы грубо проведённого напоказ обыска. Люди, проникшие в его квартиру, даже не пытались скрыть своё незаконное проникновение в его жилище. Собирая разбросанные в беспорядке вещи, сыщик не сомневался, что искали именно переданную ему Бубновым папку.

На следующее утро на работе Смыслов заметил беспорядок в хранящихся в сейфе документах. Сомнений больше не было: началась активная охота за переданными ему материалами. Внезапно позвонила Ступина и пригласила зайти к ней. Едва он вошёл в кабинет, она набросилась на него с упрёками:

— Вчера в моей квартире кто-то провёл негласный обыск. Я сегодня помчалась к высокому начальству. И один из моих бывших поклонников мне намекнул, что эта неприятность из-за тебя. Где ты прокололся, я не знаю. Но они будут трясти всех связанных с тобою людей. Мне неприятности не нужны. Забудь всё, что между нами было. А теперь лучше позаботься о своей судьбе, а то вместо возвращения в Москву поедешь в Сибирь.

Смыслов вышел от Ступиной в смятении. Он понимал, что начинает подставлять под удар близких ему людей. Успокаивало лишь то, что Софья не знала о спрятанной в её музее папке.

Вернувшись в свой кабинет, сыщик заметил напряжённость в бросаемых в его сторону взглядах Конева и Крюкова и понял, что их уже тоже вызывали и расспрашивали о его делах: