Дженнифер Роу - Загадочные убийства

Присев на корточки около кресла, она кончиками пальцев приподняла розовую ткань, прикрывавшую Марго от груди до колен. Белая шелковая короткая комбинация, скомканная и перекошенная на голой белой коже; кремовые шерстяные брюки, перекрученные на бедрах, с дырками на поясе, где раньше были пуговицы. Значит, Марго Белл все-таки боролась за свою жизнь, но битва быстро закончилась. Нападение оказалось слишком неожиданным, жестоким и стремительным.

Берди, зажмурившись, осторожно сунула руку в карман брюк. Пальцы задели шелковую подкладку, скользнули глубже, проталкиваясь вдоль холодного бедра, вдавившегося в подушку кресла, что-то нащупали — жесткий уголок чего-то. Сердце бешено заколотилось, когда, едва дыша, Берди схватила это что-то и вытащила наружу.

Это был розовый конверт, сложенный несколько раз так, что превратился в маленький квадратик. Торопливо попятившись прочь от кресла, Берди как можно осторожнее развернула конверт и поднесла поближе к лицу, с трудом сосредоточившись на уже знакомых заглавных буквах, которые видела словно сквозь туман, застилавший глаза: "ДИПДЕН. СРОЧНО". Берди поморщилась и вытащила из конверта записку:

"Ты сука! Ты пожалеешь. Тебе от меня не уйти. За все заплатишь, поганая Марго Белл".

Глаза Берди за толстыми стеклами очков широко распахнулись, и она попятилась к двери, сжимая записку в руке. Берди снова стянула рукав вниз, открыла дверь и захлопнула за собой. Звук показался ей оглушительным, несмотря на рокот генератора и стук дождя по крыше. Через двор она увидела, что на кухне горит свет. Там кто-то есть, и этот кто-то наблюдает за ней. Задыхаясь, Берди помчалась по коридору в сторону главного здания. В руке она сжимала записку, наплевав на отпечатки, точно зная только одно: когда поднесла записку к лицу, то почуяла некую странность — что-то не сходилось. А потом сообразила. От записки исходил знакомый запах, едва ощутимый, но это был не парфюм Марго. Это вам не французские духи, это эвкалипт.

Эдвина совершенно непринужденно сидела за письменным столом Марго, методично перебирая корешки чеков, горы счетов-фактур и сверяясь с бухгалтерскими книгами, от одного вида которых Берди слегка замутило, когда вошла в комнату.

— Ну что… нашла что-нибудь? — пытаясь перевести дух, спросила она, когда Эдвина подняла взгляд и демонстративно сделала пометку в книге остро заточенным карандашом.

— В последних счетах есть кое-что любопытное, но пока ничего конкретного сказать не могу. Тут все здорово запутано. Потребуется время, а также тишина и покой, чтобы разобраться в схеме. — Она слегка нахмурилась и подалась вперед, заметив в руке у Берди лист розовой бумаги. — Что это у тебя? Боже, это одно из… но я думала, они все уничтожены!

— Свое Марго не успела, — негромко произнесла Берди. — Я просто пошла и забрала.

— Ты что?.. — Эдвина уставилась на нее, раскрыв рот. Карандаш соскользнул с отмеченного места, но она этого даже не заметила.

Берди шагнула вперед и протянула записку.

— Тебе этот запах ничего не напоминает?

Эдвина в ужасе отдернула было голову, но Берди подошла еще ближе, поэтому ей пришлось наклониться и осторожно принюхаться. Берди внимательно наблюдала, как выражение отвращения на ее лице постепенно переходит в узнавание.

— Это же эвкалипт, верно? — медленно произнесла Эдвина и снова принюхалась. — Я не ошиблась?

— Мне тоже так показалось, — кивнула Берди.

Они посмотрели друг на друга.

— Джози, — прошептала Эдвина. — Ты хочешь сказать, что эти письма написала Джози?

— Я лишь хочу сказать, что это письмо, которое, на мой взгляд, очень похоже на то, что видела я, хотя и обращено непосредственно к Марго Белл, провело по меньшей время какое-то время в сумочке Джози. Как иначе оно могло пропитаться запахом эвкалипта? Больше никто не поливает свои носовые платки этой штукой. Джози вышла из дамской комнаты с письмом в руке, помнишь? Сказала, будто только что его нашла, и отдала Марго. Если бы она и в самом деле его нашла, то оно не пропахло бы эвкалиптом. Спорю на что угодно: оно пролежало у нее в сумочке весь ленч, а может и все утро. И да, я готова держать пари, что именно она написала те угрожающие письма. Думаю, ей надоело пускать свою тактику запугивания на самотек. Если она уже подбросила одно письмо, но не увидела никакой реакции со стороны Марго, то поняла, что оно к ней не попало. Вот и решила сделать так, чтобы второе со стопроцентной гарантией достигло адресата без вмешательства кого-либо.

— Джози! — Пытаясь уложить это в голове, Эдвина прижала ладонь к губам.

— Разве не она говорила всякие гадости о Марго? Темные намеки, как ты выразилась, — напомнила ей Берди. — И уж она не упустила возможность распустить побольше сплетен и об этом месте, как только приехала сюда.

— Я просто думала, что она… ну, прирожденная сплетница или что-то в этом роде, таких немало. Ей вроде бы нравилось…

— Мутить воду — да. И несмотря на все оплошности, она вела себя весьма самоуверенно, разве нет? Как будто знает что-то такое, что больше никому не известно. Как будто у нее есть на Марго что-то, за что та должна заплатить, а она явилась, чтобы заставить ее это сделать. Помнишь скандал, который подслушала Белинда?

— Но Марго разговаривала с кем-то из персонала!

— Разве? Она говорила только что-то насчет двух недель, после которых кому-то следует убираться вон. И еще, что не заплатит больше ни пенни. Подумай об этом. Да, она могла говорить с кем-нибудь из персонала, но с таким же успехом и с шантажистом, приехавшим сюда как гостья. Джози могла решить, что пора встретиться с ней лицом к лицу. Марго, должно быть, пыталась держаться, но все равно испугалась.

— Этим можно объяснить ее ужасное настроение вчера утром, — рассудительно заметила Эдвина. — И то, что она не стала терять время, а сразу же заговорила со мной о деньгах. А потом, после ленча, Джози сунула ей в руку письмо. Это мог увидеть кто угодно. Джози должна была…

Она осеклась на середине фразы, глаза едва не вылезли из орбит, уставившись в пространство поверх ее плеча. Берди резко повернулась. Дверь открывалась бесшумно на хорошо смазанных петлях.

— Если вы собрались посплетничать, — послышался резкий голос, — то могли бы, паршивые трусихи, сказать мне все в лицо, черт бы вас побрал! — Джози была ужасно сердита; ярко освещенные опухшие глаза казались огромными. — Ну? Языки проглотили? Умеете говорить пакости только за спиной?

Что она успела услышать? На долю секунды все мысли Берди смешались, но она быстро сообразила, что нужно сделать, и, показав розовое письмо, напрямик сказала:

— Это написали вы. — Джози издала какое-то сдавленное восклицание и, протянув руку, потребовала: