Анна Князева - Прощальный поцелуй Греты Гарбо

— Если этот человек — женщина, может.

— Вы женоненавистник? — поинтересовалась она.

— Некогда мне с вами… — Фирсов повторил вопрос: — Когда вы пользовались своим телефоном в последний раз?

— В день игры.

— До или после нее?

— До.

— Ну, предположим. В таком случае меня интересует, где вы находились в девятнадцать часов.

— В день игры?

— Именно так.

— Я была на игре. За моим столом сидели еще двое: Катерина Петухова и Марго Никодимцева.

— Куда-нибудь выходили?

— Кажется, в туалет.

— Это было в одиннадцать десять.

— Вам и это известно?

— А как вы хотели?

— В таком случае Катерина вам сообщила, что около семи я выходила на улицу.

— Зачем?

— Покурить и подышать свежим воздухом.

— Вас кто-то сопровождал?

— Да.

— Кто? — следователь вытащил ручку и щелкнул ею, собираясь что-то записывать.

— До двери меня проводил швейцар.

— Издеваетесь… — он опустил голову. — Тогда вот что я вам скажу: я не верю ни единому вашему слову и подозреваю вас в соучастии. — Он с вызовом посмотрел ей в глаза: — Как вам такой расклад?

— Бред сивой кобылы, — она больше не стеснялась в выражениях. — Я заказала мужчину по вызову, чтобы нарядить в свое новое платье, а потом пристрелить в смежном номере?

— Не исключаю, что у вас были сообщники. Убийство произошло ближе к полуночи. В тот момент вы сидели с подругами на веранде.

— С заклятыми подругами, — добавила она. — Принимая во внимание тот объем информации, который вы от них получили.

— Скажи мне, кто твой друг…

— И я скажу, что ты такая же сволочь, — продолжила Лионелла. — Тема — неубиваема.

— О чем это вы?

— К слову о крылатых, но бессмысленных фразах.

— Дались вам они!

— Значит, вы считаете, что телефон после звонка был мною выброшен?

— Я предполагаю.

— А как вы оцените тот факт, что это был золотой Vertu?

— Его цвет мне ни о чем не говорит.

— Тогда поговорим о цене.

— Ну, и?..

— Тридцать пять тысяч.

— Рублей?

— Долларов.

— Та-ак… — Фирсов замолчал.

— Из трех имеющихся телефонов для вызова альфонса я выбрала тот, что дороже, чтобы потом его выбросить?

— Я так не думаю, — он упрямо набычился и высказал мысль, которую Лионелла никак не ожидала услышать: — Конечно, я не верю, что вы соучастница. Но вы должны доказать… обосновать… что не вызывали альфонса.

— Ка-а-ак именно?! — Лионелла взвыла от возмущения.

— Я не знаю! — Фирсов направился к двери, но, не доходя до нее, обернулся: — С этой минуты вам запрещено выходить из отеля.

— Я под подпиской о невыезде?

— Считайте, что так.

Когда за Фирсовым захлопнулась дверь, Лионелла растерянно прошлась по номеру, прикидывая, стоит ли плакать. В результате она завила кудри, накрасилась, выбрала креп-жоржетовое платье салатового цвета, дополнив свой наряд кружевными балетками.

В таком летнем, курортном виде она вышла к завтраку. Катерина прошла мимо ее столика и села поодаль. То ли от гордости, то ли от разочарования, Лионелла заказала капучино с двойным сахаром. Однако в этот момент к ней подсел Кира Ольшанский.

— Завтра я уезжаю…

— В Москву? — она подняла глаза и посмотрела на него задумчивым взглядом.

— Что-то не так? — Ольшанский, как и прежде, чувствовал ее, как никто другой.

— Убитого мужика вызвали с моего телефона.

— Бред какой-то…

— Так что лучше бы тебе со мной не говорить. Нас могут принять за сообщников…

— Бред.

— Я под подпиской.

— В таком случае мне лучше остаться.

— Нет, лучше уезжай. Ты знаешь, что случилось с Григорием? Не понимаю, зачем он бежал…

— Думаю, испугался. — Ольшанский подозвал официанта: — Сок апельсиновый принесите!

— Испугался? — Лионелла медленно обвела взглядом зал. — Но кого?

— Откуда мне знать. Но уж точно не полицейских. Я, кстати, был сегодня в участке…

— Зачем?

— Сдавал отпечатки, или, как они говорят, пальчики. Унизительная процедура, не думал, что когда-нибудь придется через это пройти.

— В номере Шмельцова нашли пистолет.

— Что? — Кирилл Ольшанский застыл в неудобной позе.

— Пистолет, из которого застрелили того человека.

— Это доказано?

— Следователь не сказал.

Когда принесли сок, Лионелла улыбнулась знакомому официанту и перевела взгляд на Кирилла. Его лицо застыло в гримасе отчаяния.

Лионелла спросила:

— Что такое?

— Мне нужно идти. — Он встал и едва ли не бегом вышел из зала.

К вечеру Лионелла поняла и присвоила резоны Шмельцова — ей тоже захотелось сбежать. Когда чего-то нельзя, срабатывает безусловный инстинкт — стремление человека к свободе.

В конце концов, чем она рискует? В лучшем случае своей репутацией. Ну, поговорят, ну, осудят. Вызовут в какой-нибудь кабинет. Но это будет в Москве. Москва — это дом, а в родном доме и стены помогают. Так думала Лионелла, убеждая себя в необходимости отъезда в Москву.

Если бы она могла видеть себя со стороны, она бы искренне удивилась. Все ее мысли и действия были вызовом и не подчинялись никаким аргументам.

Сначала Лионелла прохаживалась по номеру, перекладывала вещи с места на место. Потом достала чемодан, вытерла с него пыль и закинула внутрь туфельки. Ими не ограничилась: сняла с вешалки вечернее платье и тоже положила туда.

С этого момента скорость подачи увеличилась и зафиксировалась на максимально возможной. Очень скоро под загрузку встали еще два чемодана и средних размеров кофр.

Когда вся гвардия чемоданов выстроилась цепью у выхода, Лионелла сообразила, что сбежать вряд ли получится. Придется вызвать коридорного, и, кто знает, не получил ли он от Фирсова каких-нибудь наставлений.

Выход был только один — удрать налегке. А за вещами приедет водитель.

Она еще раз перетрясла все чемоданы, забрав из них самое нужное. Из нужного выбрала самое-самое, но и его набралось на небольшой чемодан.

На улице стемнело, когда она полностью собралась. На Лионелле было вискозное черно-белое платье с рисунком «pied-de-poule» [2] Куриная лапка (фр.). , красные перчатки, на голове — такого же цвета платок и затемненные очки Dolce & Gabbana.

Стронув чемодан с места, Лионелла почувствовала, что выбор туфель не самый удачный. Высокий тонкий каблук не обеспечивал полноценный упор, чтобы катить чемодан за собой. Однако и после этого услуги коридорного были отринуты. Она убегала втайне и не хотела рисковать своим предприятием.

Спуск по лестнице стоил ей сломанного ногтя и вспотевших подмышек. Выйдя в холл, она прицелилась на стеклянную входную дверь, за которой уже стоял нанятый автомобиль, и на хорошей скорости помчалась туда.

На полпути Лионеллу кто-то схватил за локоть: