Анна Князева - Прощальный поцелуй Греты Гарбо

Лионелла ответила холодно, но все же любезно:

— Я больше не снимаюсь.

Она отправилась к лифту, вошла в кабину и едва дождалась, пока закроется дверь. Там выдохнула и зло проронила:

— Сопляк.

Дверь триста третьего номера открыл незнакомый мужчина в черном костюме.

— Что вам нужно?

— Здесь живет Григорий Шмельцов?

— Чего вы хотите?

Лионелла властно повысила голос:

— Позовите его!

— Это исключено.

— Почему?

— Всего хорошего… — мужчина стал закрывать дверь.

— Минуточку, — так же как Лара Крофт, она сунула в щель ногу.

— Что вы делаете?! — возмутился незнакомый мужчина.

— Мне нужен Шмельцов. Или я увижу его, или сейчас же вызову полицию. В конце концов, кто вы такой?

— Я — адвокат Григория Дмитриевича.

— Что здесь происходит? — из-за его спины показался еще один человек в черном костюме. Увидев Лионеллу, он громко сказал: — Никаких встреч и разговоров не будет!

Она убрала ногу, и дверь тут же захлопнулась.

Было досадно от того, что Кирилл не пришел в ее номер позже. Тогда ей бы не пришлось разыскивать Шмельцова и выведывать, о чем он хотел сказать. Речь шла о платье. О ее зеленом, расшитом стеклярусом платье, в котором она сама себе казалась русалкой и которое потом натянули на мертвого мужика.

— Сама себе казалась русалкой, — повторила она вслух и подумала, что за сегодняшний день уже второй раз речь идет о русалках. Утром — в интернетной статье про Петров день, теперь — в связи с ее платьем.

Но что делать, если у нее такие зеленые глаза, а расшитое стеклярусом платье гладко облегало фигуру. Еще этот шлейф, похожий на русалочий хвост…

Пришло время обеда. Лионелла не хотела ехать в другое место, а решила пообедать в отеле. Ей казалось, что все самое интересное сосредоточилось здесь. Никогда в жизни она бы не отказалась от этой захватывающей и опасной игры.

Вернувшись в номер, Лионелла переоделась в светло-серое платье на тонких бретелях из прошлогодней коллекции Роберто Кавалли. Платье было не новое, и, по-хорошему, его место было в шкафу-отстойнике барвихинского дома, но она любила его за невесомость. В нем Лионелла чувствовала себя легкой и молодой.

К платью подобрались желтые туфли на чуть заметной платформе и шелковый палантин — на плечи. Лионелла не переносила кондиционеров и едва попадала в зону их действия — тут же простужалась.

Небольшое путешествие — дорога до ресторана через коридор, холл и оранжерею — заняло пять минут. Невозможно было представить, что посреди пыльного, плотно застроенного города существовал такой оазис роскоши, комфорта и зелени.

В обеденном зале ресторана Лионелла увидела Егора Петровича Фирсова. Он пил эспрессо, был свеж и выбрит.

— Прошу вас, присаживайтесь… — следователь встал из-за стола и выдвинул стул.

Еще минуту назад Лионелла ни с кем не собиралась делить свой обед, но тем не менее села.

— Выглядите лучше, чем утром, — обронила она.

Взявшись за подбородок, будто проверяя себя на небритость, Фирсов улыбнулся:

— Мне удалось поспать. Два часа оказалось достаточно.

— Какой у вас вес? — спросила Лионелла.

Поперхнувшись, следователь недовольно повел головой:

— Зачем это вам?

— Мужчине с вашим ростом и весом нужно следить за режимом сна и питания.

— Знаете, если бы я говорил с вами впервые, то подумал бы, что вы полная дура. — Потеряв над собой контроль, Фирсов взбесился. — О каком режиме вы говорите? Я — следователь. Вчера здесь убили человека, и между прочим, не без вашего косвенного участия!

— Обращаю ваше внимание, что я поучаствовала в убийстве своим платьем. — Лионелла ответила ему с той же взбешенностью. — Оно, кстати, немалых денег стоит! Еще у меня пропал телефон. Так что переводите меня в категорию потерпевших. Я пострадала.

— Платье пожалели… А человека не жалко?

— Жалко. Но, к счастью, я не была с ним знакома. Кстати, вы установили личность убитого?

— Да, мне уже доложили.

Непонимание и злость вмиг улетучились, Лионелла придвинулась к столу и с любопытством спросила:

— Кто такой?

— Мальчик по вызову. И это — с большой натяжкой.

— Не понимаю.

— Ему было тридцать два года. Какой из него мальчик?

— По-вашему, это старость? — Лионелла почувствовала себя уязвленной. — Вам самому сколько лет?

— Сорок восемь. Рост — метр девяносто пять. Вес — сто двенадцать килограммов. Удовлетворены?

— Вполне. — Ограничившись лаконичным ответом, Лионелла надеялась что-нибудь разузнать, но в этот момент подошел официант, и ей пришлось сделать заказ.

Еду им принесли одновременно. Ведь, как известно, дорогой ресторан отличается от прочих не столько интерьером и кухней, сколько лоском и вниманием к мелочам.

— А позвольте вопросец?.. — спросил Фирсов.

Лионелла оторвалась от еды:

— Какой?

— Сколько вам лет?

Она опустила голову:

— У вас есть протокол допроса. Там наверху, в шапочке, стоит мой год рождения.

— Как вы сказали? — Фирсова буквально перекосило от смеха.

— В шапочке… Что в этом смешного?

— Все!

— И как, по-вашему, называется то, о чем я сказала? — она не решилась повторить слово «шапочка».

— То, о чем вы говорите, называется общей информацией. Можно назвать шапкой, но уж никак не шапочкой.

— В следующий раз, когда кого-нибудь убьют и мне придется давать показания, я это учту.

— Типун вам на язык. Так как насчет моего вопроса?

— Все — в протоколе.

— Было бы смешно, если бы я сейчас вывалил на стол все бумаги.

— Сорок два…

— Что?

— Мне сорок два года… — повторила она.

— В самом деле? — Фирсов откровенно ее разглядывал. — Мне казалось — намного меньше.

— Это комплимент?

— Только не считайте, что я с вами заигрываю.

— Вовсе нет. Насколько я понимаю, все в интересах следствия.

— Ну… Где-то так.

Уловив неуверенность в его ответе, Лионелла не преминула этим воспользоваться:

— На месте преступления нашли улики?

— Вы будете удивлены — пистолет.

— Как неожиданно…

— И не только для вас.

— О чем это говорит?

— В каком смысле? — серьезно спросил Фирсов.

— Знаете, как обычно в детективах: «почерк дилетанта» или «опытные преступники не допускают глупых промашек». Как там еще…

— К вечеру будет установлена его родословная. Если, конечно, он есть в следотеке.

— Боже мой, как интересно! — Лионелла сняла с плеч палантин и повесила его на спинку соседнего стула, отдавая себе отчет в том, что, во-первых, она может простудиться, во-вторых, ее оголенные плечи будут замечены.

Провокация возымела обратный эффект. Фирсов уткнулся в тарелку и стал размеренно есть. Тогда Лионелла спросила:

— А если пистолета нет в следотеке?