Микаэла Блэй - Люкке

– Садись, где хочешь.

Она обошла письменный стол. Коричневая обивка стула была порвана, и в нескольких местах вылезла прокладка. Эллен сняла куртку и села на нее.

– Это твоя основная работа? – спросила Эллен, сразу же поняв, что задала нехороший вопрос.

– Да, а что-то не так?

– Да нет. Я просто подумала, что, может быть, у тебя есть другая работа. Как здорово весь день играть в теннис.

– Когда тренируешь других, сам играешь мало. – Он отбросил с лица длинные волосы мышиного цвета.

– Как ты сообщаешь об отмене тренировки? Обзваниваешь всех родителей?

– Ты что, с ума сошла! Разговаривать со всеми родителями запаришься, я посылаю электронные письма.

– А что, если кто-то не прочтет такое письмо?

– Не мои проблемы. Надо следить за своей почтой, да и за погодой. Было совершенно ясно, что невозможно играть на улице под дождем.

– А можно взглянуть на это письмо?

– Да, пожалуйста. – Он встал, открыл ноутбук, стоявший перед ней на письменном столе, и наклонился вперед, опираясь на локоть. Он подошел к Эллен почти вплотную, и ей пришлось отодвинуться.

– Не смотри пока, я только введу пароль.

– Да, конечно, – ответила Эллен, видя краем глаза, что он закрывает массу окон. «Фейсбук» и еще какой-то форум, который она не успела рассмотреть. Потом он открыл электронную почту и стал искать во входящих мейлах.

– Вот это сообщение, – сказал он, потянувшись.

Эллен прочитала письмо. Написано коротко и ясно. Теннис отменяется из-за погоды. Отправлено утром в четверть девятого.

Она просмотрела список получателей.

– Здесь одни женщины. Наверное, мамы. Ты никогда не посылаешь папам?

– Что? Ну, не знаю, я посылаю тем, кто дал мне свой адрес.

Эллен кивнула и увидела имя Хелены и ее электронный адрес.

– Спасибо, – сказала она.

– Что еще? – Петтер поднял с пола теннисный мячик и только потом сел обратно на табуретку.

– Ты можешь что-нибудь рассказать о Люкке?

– Что мне рассказывать? – Он подбросил мячик и поймал его другой рукой. – Теннис ей по барабану.

– Прости?

– Она очень плохо играла. – Он усмехнулся. – Так, понятно, нельзя говорить, но ты же спросила. Или, по крайней мере, плохо по сравнению с другими детьми в группе.

– Надеюсь, ей ты этого не говорил. – Эллен попыталась скрыть раздражение.

Эльза была способнее ее. Она первая научилась читать и считать. Заговорила на несколько месяцев раньше Эллен. Первая начала ходить, часто слышала Эллен.

«Да, у всех все по-разному. Говорят, одни дети быстрее развиваются физически, а другие – интеллектуально. Но про моих близняшек так не скажешь, одна из них, Эльза, была во всем первая».

Эллен не считала, сколько раз она слышала эти слова от своей мамы. Стоило маме завидеть малышей, как она начинала вспоминать, как было у ее близнецов и какой способной во всем была Эльза.

Их, однояйцевых близнецов, постоянно сравнивали. Словно у них на лбу было написано « сравни нас». Этому не было конца. Так продолжалось и после того, как Эльза пропала. До сегодняшнего дня. Тяжело, когда тебя сравнивают с умершим. Эльза была и осталась непобедимой. Эллен становилось стыдно, когда она вспоминала, что завидовала сестре. Хотя Эльза всегда пыталась подбодрить Эллен, перечисляя, что хорошо получалось у Эллен. Например, рисовать или делать красивые жемчужные браслеты. Плавать.

Петтер ударил мячом по стене прямо над ее головой, и Эллен вздрогнула.

– Было ясно как день – теннис ей не нравится. – Он продолжал бросать мяч.

– Почему же она ходила на тренировки?

– Не знаю. Некоторые считают, что играть в теннис – это здорово, или мечтают о том, чтобы их дети стали профессионалами или чем-то в этом роде. Не знаю.

Эллен прекрасно это понимала.

– Какой была Люкке как человек?

Он перестал кидать мяч.

– Если уж быть совершенно откровенным, она была жутко странной, – не сразу ответил он. – Очень странной. Тихая, ни слова не скажет. Скучная. – Он пожал плечами, а потом опять начал кидать мяч.

В глубине души Эллен надеялась, что с детьми он не был до такой степени откровенен.

– А ты когда-нибудь встречаешься с родителями своих учеников? – спросила она. Удары теннисного мяча больше не успокаивали ее, а начинали действовать на нервы.

– Конечно, они приводят и забирают детей, а иногда сидят на трибунах и смотрят. Но я редко с ними разговариваю.

– А родители Люкке?

– Мне кажется, я их вообще не видел. Я только видел ее мачеху и бабушку, или кто она ей. Ты играешь в теннис?

– Иногда, но уже давно не играла.

– Если хочешь брать частные уроки, скажи. – Он улыбнулся. – Ты в хорошей форме?

– Что?

Петтер уставился на нее. Но смотрел не ей в глаза, а на ее декольте.

– Я, пожалуй, пойду. – Она застегнула куртку и пошла к двери.

– Уже? – спросил Петтер, не вставая с табуретки.

– Да, мне надо обратно на работу. Меня там ждут.

– Вот как.

Эллен не понравился его тон.

Петтер медленно поднялся и пошел к двери, по пути задев Эллен. У двери он остановился.

Он что, не выпустит ее? Эллен попыталась убедить себя, что это ее больное воображение и что в ситуации нет ничего странного.

Комната казалась все меньше и меньше.

Наконец он отпер замок и распахнул дверь. Эллен поспешно вышла.

Проезжая мимо парка Роламбсховспаркен, она невольно подумала, что сумку нашли совсем рядом со спортивным комплексом Салькхалленом. Ее также не отпускала мысль о том, что мама Люкке наверняка знала, что теннис отменили.

Эллен взяла на рецепшен последнее яблоко из блюда для фруктов и заставила себя съесть кусочек, чтобы получить хоть какую-то дозу витаминов.

– Ты одна? – спросила она Детеканну, которая работал за своим письменным столом.

– Да, – ответила та, не поднимая головы. – Тебе мало?

– Нет, конечно. Я не это хотела сказать. – Эллен посмотрела на письменный стол Джимми и убедилась, что стул пустой.

Интересно, а что видела Детеканна, когда подбирала материал для Эллен? Видела ли она «Дело Эльзы» и поняла ли, что это сестра Эллен? Но тогда она должна была изучить все досконально, ведь Эллен сменила фамилию. Хотя на самом деле не так-то сложно выяснить ее прошлое, надо только знать, что искать, чтобы найти ссылки в архиве СМИ. Она об этом позаботилась – сменила фамилию в тот же день, когда ее папа от них уехал. Вместо фон Блатен она взяла девичью фамилию мамы Тамм.

И зачем Детеканне среди ночи посылать фото умершей сестры Эллен? Зачем кому-то это делать?

– Я иду к Андреасу в монтажную, – сказала она, как будто Детеканне интересно, где она находится.

Они были вынуждены сохранить то, что записали днем, на случай, если ночью не произойдет ничего нового.