Томас Рюдаль - Отшельник

Эммануэль тем временем объяснял, как важно посадить на место Рауля нужного человека.

– Я подарил ему компанию, когда ему исполнилось двадцать четыре. Тогда она была единственной на острове, о конкуренции никто не слышал. Это было ровно тринадцать лет и четыре месяца назад. Ему нужно было чем-то заняться. Но на самом деле он совсем не интересовался компанией. А на работу ходил, в основном когда шел дождь.

– Я подумаю, – пообещал Эрхард, вовсе не собираясь принимать предложение. Они вернулись в дом и сидели в кухне, за маленьким столом; перед каждым стояла чашка с растворимым кофе.

– Рауль, наверное, рассказывал вам о своей работе?

– Мы о ней не говорили, но я уверен, что у него на то имелись свои причины.

– Разве не он еще тогда устроил вас на работу?

– В некотором смысле.

Рауль увидел где-то в городе листовку: «Требуются хорошие водители». Когда они как-то вечером поехали в центр, он достал листовку из кармана и швырнул Эрхарду. Это было в начале их дружбы, еще до того, как на сцену вышла Беатрис. Они часто пили вместе. Эрхард подал заявление на работу, и его сразу же приняли. В 1998 году маленькой компании нужны были водители на полную ставку. Вначале Эрхард работал на человека по имени Роберто. Через несколько лет Роберто объединился еще с тремя таксистами и создал компанию «Такси Вентура». Эрхард продолжал работать на Роберто до смерти последнего несколько лет назад. После этого он продолжал работать в компании «Такси Вентура».

Эммануэль Палабрас сообщил о финансовом положении «Таксинарии»: дела идут хуже с тех пор, как три года назад «Такси Вентура» подписала контракт с аэропортом. Эрхард почти не слушал Палабраса. Он был в курсе конфликта, поскольку часто становился свидетелем ссор, которые затевают таксисты в очереди на стоянке, но больше ничего не хотел знать.

– Вы не облегчаете нам жизнь, – заключил Палабрас, как будто «Такси Вентура» процветала усилиями одного лишь Эрхарда. – Но теперь вам пора встать на сторону хороших ребят.

– Я подумаю, – повторил Эрхард, гадая, как бы повежливее отказаться.

– Подумайте как следует, – посоветовал папаша Палабрас.

Наконец незваные гости уселись в приземистый белый «Мерседес-60» Палабраса 1972 года выпуска. За рулем сидела девушка-масаи. Ее почти не видно из-за рулевого колеса.

Эрхард поспешил в чулан проверить, как там Беатрис и работает ли аппаратура. Мочеприемник маленький; его трудно вытаскивать из контейнера. Он полон, хотя Эрхард менял его ночью. Наверное, глюкоза начала действовать. Он перевернул Беатрис на левый бок и заправил генератор.

Потом включил «Радио Муча» и стал разглядывать фотографии, присланные Дженьюэри; на обороте конверта он записывал вопросы. Делил их на две колонки. В первую помещал вопросы, на которые он способен ответить сам; во вторую – вопросы, ответить на которые могли только полицейские. Иногда получалось перетащить вопросы из одной колонки в другую. Рука у него дрожала, отчего почерк сделался неровным.

Каков был уровень воды на пляже Котильо по ночам с 4 января, в среду, по 7 января, в субботу? Когда машина стояла на пляже по меньшей мере день?

Кто видел, как приехала машина? В скобках ответ: никто. Так сказал Берналь. Никто не видел, как и откуда туда попала машина.

Дул ли тогда ветер с моря?

Опросили ли яхтсменов, которые ходили вдоль берега? Близко ли они подходят к пляжу? Могли ли они что-нибудь заметить?

Как на Фуэртевентуру попадают новые машины?

Почему датские газеты?

У него было предчувствие, что газеты никуда его не приведут и не стоит напрасно тратить на них время. Случилось так, что ребенка завернули в первую попавшуюся газету, только и всего. И вообще, кто здесь читает датские газеты? Многие туристы, в том числе датчане, привозят сюда газеты на английском языке. В лучшем случае у датчан можно найти «Юландс-постен» или «Политикен». Было время, когда в некоторые отели доставляли датские газеты, но сейчас все закончилось; теперь люди узнают новости с помощью компьютера. В конце девяностых он подписался на «БТ». Газету присылали раз в неделю, он получал ее с недельным опозданием, жесткую и мятую от ночной росы и палящего утреннего солнца. Он подписался для того, чтобы следить за результатами футбольных матчей. В то время еще можно было болеть за «Б-1903». Эрхард читал репортажи и мысленно представлял матчи и голос Свена Гера, хотя тот, скорее всего, никогда не комментировал такого рода матчи или больше не появлялся на телевидении. Он помнил игроков: Йона Бека Стинсена, Мартина Лёвбьерга, Кима Петерсена по кличке Золотая Лапа. Но после того, как все копенгагенские клубы слили в один суперклуб, магия исчезла. Эрхард продлил подписку еще на полгода, потом отменил ее и больше не держал в руках ни одной датской газеты до тех пор, пока не очутился в полицейском управлении и Берналь не показал ему коробку с обрывками.

Поскольку он был подписчиком, на последней полосе газеты печатали его фамилию и адрес. Хотя в адресе не было номера дома, газета все же доходила до него. Он подчеркнул вопрос о газете и дописал: «Откуда она пришла?»

Чтобы ответить на последний вопрос, придется раздобыть те обрывки. Операция незаконная, но не такая уж сложная. Он ведь знает, где хранится коробка.

Его рубашка с логотипом «Такси Вентура» на нагрудном кармане валялась в мешке для грязного белья на дне платяного шкафа. Он слегка разгладил ее и натянул через голову, не расстегивая. От нее попахивает, как будто ее долго носили, хотя он не надевал ее семь или восемь лет, с тех пор, как Баруки решил, что водители «Такси Вентуры» должны выглядеть настоящими профессионалами. Тогда началась конкурентная борьба с «Таксинарией». Эрхард достал с полки картонную коробку и набил ее банками и другими вещами, чтобы была потяжелее. Потом закрыл клапаны, заклеил прочной изолентой и надписал адрес на желтом самоклеящемся листочке. Еще на одном таком же листочке он надписал адрес отделения полиции в Морро-Хабле. Вторую записку он спрятал в карман вместе с рулоном изоленты.

В Пуэрто он ехал проселочными дорогами. Никто за ним не следил. Он не видел ни «мерседеса», ни Палабраса и компании. И все же он объехал «Дворец» стороной и ждал заезда на парковку до тех пор, пока кроме него на въезде никого не осталось. Машину он оставил за углом от въезда.

Атмосфера в полицейском управлении почти как на посиделках за кофе, когда местные жители ссорятся. В приемной стояла женщина с маленькой собачкой, супружеская пара и их сын, две женщины – похоже, они вместе – и мужчина с большим чемоданом. Пол был завален бумагами и анкетами, которые сквозняком сдувало с полок всякий раз, как открывалась дверь; посреди зала красовался огромный горшок с засохшим цветком. Эрхард прошел через металлодетектор, показал свою коробку охраннику и ткнул пальцем в логотип на своей рубашке. Охранник покосился на адрес и уложил коробку по другую сторону металлодетектора. Эрхард прошел рамку, взял коробку и пошел по коридору, как будто он делал так тысячу раз. Охранник даже не смотрел в его сторону. Пожилой человек в комбинезоне, который пил воду из фонтанчика в коридоре, бросил на него равнодушный взгляд.