Сергей Ковальчук - Экспресс на восток

Первое же дело стало для него и последним. Представляя богатого истца, Смакуев согласился с ним смошенничать, после чего стал того шантажировать, вымогая большие деньги. Клиент обратился в милицию, не хотел, чтобы его махинации выплыли наружу, и договорился с начальством, что Смакуева возьмут не на вымогательстве, а на грабеже. Они встретились, клиент отдал ему сумку с деньгами, Антон пошел. Клиент закричал: «держите его, он меня ограбил». Антона взяли и пришили ему грабеж. Дали шесть лет, учитывая, что он после первого срока освободился условно-досрочно, но оказанного доверия не оправдал. Второй раз он попал на строгий режим в Красноярскую колонию номер три.

Ракчеев, который был там в то время «паханом», отметил его ум и опыт в юридических делах. Смакуев стал у зэков за адвоката. Он писал жалобы, советовал как себя вести и т. п.

Поскольку он, как налоговый консультант, понимал в финансах, Ракчеев стал привлекать его к размещению денег «общака». Смакуев советовал вкладывать деньги в то или иное предприятие или нет. Это же он продолжил делать и на воле, в Москве. При Ракчееве он находился постоянно, и, видимо, немало о нем знал. Но всегда был на втором плане.

Полагаю, что знал Смакуев и о романе Ракчеева с медсестрой Елизаветой Камакиной, ставшей впоследствии, в 2005 году, Радюшкиной.

В 2009 году Смакуев вышел на свободу, а за год до этого колонию покинул Ракчеев. Он отсидел срок и подался в Москву. Туда же вернулся Антон.

По имеющимся в ГУУР сведениям, Ракчеев его встретил, приютил, купил на общаковские деньги двухкомнатную квартиру на окраине города. Больше Антон не грабил. Он отвечал за финансовые и юридические вопросы преступной группировки Ракчеева. Сам пахан жил в шикарной восьмикомнатной квартире у метро «Маяковская». По агентурным сведениям, Ракчеев в 2013 году готовился купить себе звание «вора в законе».

— Насколько мне известно, — сказал Мирутин, — «законником» не может стать тот, кто женат и имеет семью. Или я не прав?

— Прав. Но сейчас многое изменилось. Почти все решают деньги. Так что Ракчеев имел все шансы. Но…

— Но его обвинили в похищении и убийстве малолетнего ребенка, перебил его Серафим. — А это почти автоматически означало, что воровской короны ему не видать. Так?

— Совершенно верно.

— Значит, кому-то было выгодно лишить Ракчеева шанса стать «законным вором», — утвердительно произнес сыщик. — Конкуренты? — снова поднял он взгляд на Андрея.

— Трудно сказать, — пожав плечами, неопределенно сказал тот. — Будем проверять.

— Проверяйте, — дал ему указание Мирутин. — А что по Мастеркову?

Самохвалов заглянул в лежащий перед ним на столе лист бумаги.

— Мастерков Афанасий Федорович. Одногодка со Смакуевым. Не судим, образование среднее, родом из дальнего Подмосковья. Появился в доме Ракчеева после того, как погибший вышел из следственного изолятора, в августе 2014 года. Информации о том, чем этот субъект занимался до этого, получить пока не удалось. Но все в работе.

— Хорошо, — задумался Серафим. — Времени у тебя, конечно, почти не было. Но я тебя попрошу, — переходя на «ты», хотя на совещаниях обычно ко всем старался обращаться на «вы», попросил Мирутин. — Займись убитым Мастерковым. Мы о нем почти ничего не знаем. А мне что-то нужно докладывать генералу.

— Что с допросом Шмитюк? — уточнил Серафим у Самохвалова.

— Я ей звонил, но она не взяла трубку, — пояснил оперативник.

— Я ее вызвал, — сообщил молчавший до этого следователь Широков. Доложу.

Серафим переключился на Антипова, который почти весь день провел в управлении по Южному административному округу. Вместе с тамошним следаком выяснял обстоятельства гибели Афанасия Мастеркова.

Широков после утреннего совещания обзвонил всех свидетелей и пригласил их на допрос. Богдана Шмитюк заявила, что она уволилась от Шапокляевой и до 10 августа находится на отдыхе, в Сочи. Мелешкин и Лихоимцев придут на допрос завтра утром. Мишельский ушел в рейс и будет завтра вечером, но подойдет, скорее всего, только послезавтра утром. Жарков в Севастополе, но двенадцатого числа он планирует прибыть в Москву, в отпуск. Арину Дебельскую и Аграфену Олимп он вызвал на завтра. Они прибудут во второй половине дня с интервалов в два часа. Хаммер, Харчевский, Фараонцев и супруги Андронниковы вызваны на 7 августа.

— А Ракчееву и Смакуева на когда вызвали? — поинтересовался Мирутин.

— Их я решил допросить в пятницу, седьмого числа. Вызвал обоих к часу дня, чтобы вести с ними разговор, имея на руках какую-то новую фактуру в виде показаний других свидетелей.

— Шапокляева? — осведомился у него Мирутин.

— К Шапокляевой я ездил сегодня, — заинтриговал Широков. — Получил у нее образцы почерка и допросил. Она живет на Тверской улице в элитном доме. Еле туда пробрался. Территория огорожена забором, шлагбаумы, охрана, консьерж.

Ты, знаешь, Серафим, — продолжил свой рассказ следователь, — я читал ее показания и ожидал увидеть «божьего одуванчика», дряхлую и немощную старушку. А дверь мне открыла вполне себе бодрая, я бы даже сказал спортивная бабулька. Очень живая, энергичная, быстрая. Правда такой она была лишь поначалу. Потом начала жаловаться на мигрень, ревматизм, повышенное давление и прочие старушечьи «радости». Но у меня возникло стойкое убеждение, что она претворяется. Просто вспомнила, что к ней пожаловал следователь.

Мирутин повернулся к Коновалову:

— Артем Игоревич, а какой она показалась тебе?

«Старший важняк» смутился:

— Я ее не допрашивал.

На мгновение глаза Серафима вспыхнули гневом, но он сдержался и ничего не сказал.

— Денис Петрович, продолжай, — обратился он снова к Широкову.

— Что касается предновогодней поездки, тут Шапокляева повторила свои прежние показания чуть ли ни слово в слово. Я стал ее расспрашивать о семье Радюшкиных. Алла Иннокентьевна, — имея в виду Шапокляеву, — продолжал Широков, — была крестной матерью Веры Леонардовны Камакиной — матери Елизаветы Радюшкиной. Она часто бывала в гостях у семьи Радюшкиных. Те жили в подмосковном Осоргино. В большом доме, приобретенном генералом Радюшкиным после его перевода из Красноярского края в столицу…

На телефон Серафима пришло смс-сообщение от Никиты Ракчеева со всеми известными ему номерами мобильных телефонов своей матери и Смакуева.

Серафим передал свой мобильный аппарат Широкову и попросил его внести эти номера в запрос операторам сотовой связи.

Он посмотрел на свои наручные часы. Было без десяти девять. Через десять минут у него доклад генералу Рымову.

— Я к генералу на доклад. На сегодня все свободны. Завтра работаем по плану.

Когда все засобирались на выход, Мирутин обратился к Коновалову: