Сергей Ковальчук - Лицензия на грабеж

Супруга Адамова, с которой я также был знаком, побывав у них несколько раз в гостях, была младше его на три года. Это была симпатичная блондинка с длинными волосами, собранными в «конский хвост», зелеными, чуть навыкате глазами и тонким хорошеньким носиком, облаченная в короткое черное платье.

Кивнув Галине и поздоровавшись за руку с Микаэлом, я отвел его в сторону. Жена Адамова двинулась дальше и вошла в траурный зал, чтобы выразить свои соболезнования близким женщинам покойного.

Я достал из внутреннего кармана пиджака небольшую пачку стодолларовых купюр, перемотанную резинкой, и передал ее Адамову.

Он, взяв ее, улыбнулся и отправил эту пачку в один из карманов брюк:

— С тобой приятно иметь дело. Обращайся еще.

— Если будут деньги, — так же полушутливо добавил я.

— Вот именно, — снова лукаво улыбнулся адвокат. — Надеюсь, эта информация помогла тебе выйти на след убийцы?

— Надеюсь, ты уже в ближайшее время это узнаешь, — в тон ему ответил я и, извинившись, направился к гардеробу, около которого уже возвышалась колоритная фигура начальника следствия по делу покойного, которого здесь собирались поминать.

Когда я подошел к Береговому, чтобы поздороваться, меня окликнул направляющийся к нам Старков, следом за которым в помещение ресторана заходили мои партнеры. Я многозначительно посмотрел на Евгения.

Поздоровавшись и представив своих друзей друг другу, я дождался пока Береговой и Старков сдадут свою верхнюю одежду в гардероб, и предложил им пройти в зал, где должны были проходить поминки. Мы прошли туда, и расселись на свободные места.

За несколькими сдвинутыми в перекладину буквы «П» и накрытыми, как и все остальные белыми скатертями, столами «президиума», в центре, находились Нина и Лада Ставинские. По бокам от них расположились еще две незнакомые мне женщины, которые успокаивали жену покойного в храме на отпевании. Остальные гости, большинство из которых были мне незнакомы, расселись за боковые столы. Детей в зале не было. Среди присутствующих в основном находились семейные пары. Несколько мужчин и женщин были без пары.

Я сел на оказавшееся свободным крайнее дальнее от президиума место, расположенное ближе остальных к выходу из зала, и внимательно оглядел собравшихся. Рядом со мною на стуле устроился Эдуард. Он также наблюдал за присутствующими. Рядом с ним, по другую сторону, сидел Евгений Старков.

Напротив нашей троицы у края противоположного стола устроился Рудаков. Рядом с ним расположился Алексей Береговой. Его глаза от хронического недосыпа слезились и были красными. Судя по всему, чувствовал он себя неважно. Потому что часто покашливал в кулак и один раз громко чихнул, предварительно успев достать из кармана платок. Чета Адамовых сидела также за этим столом, только ближе к родственницам усопшего. Я встретился глазами с Микаэлом, и отметил для себя его внимательный и сосредоточенный взгляд.

Все находившиеся в зале ждали, пока начнется официальная часть мероприятия, прокручивая в голове, о чем хорошем и добром из жизни Валеры необходимо напомнить другим присутствующим, поднимая рюмку за упокой его души.

Но больше всех волновался я сам. Теперь, когда все заняли свои места, я находился в полной боевой готовности. Ведь мне предстояло… разоблачить убийцу и назвать присутствующим его имя.

Пока Лада, Нина и еще один человек, поминая Валеру, провозглашали свои тосты, я напряженно размышлял, как построить свое выступление, чтобы все прошло без эксцессов и в точности так, как это было задумано. Ведь важно было не сорвать мероприятие, посвященное памяти Ставинского, а, наоборот, почтить эту память изобличением и задержанием его палача. Прямо здесь, за поминальным столом.

Однако мысли в голове все время сбивались в кучу, а память предательски возвращала меня мысленно на погост, где несколько часов назад был предан земле мой подзащитный.

Кладбище, на котором нашел свой последний приют Валерий, мне понравилось. Если так вообще можно выразиться. Оно не было ни большим, ни суетным, как это иногда бывает в случае с главными московскими погостами, но достаточно ухоженным. Над большинством могил были установлены гранитные и мраморные памятниками с портретами покойных. Кое-где рядом с портретами виднелись изображения крестов или звезд. Металлические оградки красили недавно, около некоторых памятников или крестов стояли венки и лежали живые или искусственные цветы. Дорожки между кладбищенскими линиями в большинстве своем были заасфальтированы и по бокам имели аккуратные ровные, недавно выкрашенные бордюры.

Валеру предали земле довольно быстро. С короткими поминальными речами выступили лишь его сестра Нина и еще пару человек, которые были мне незнакомы. Лада стояла над заколоченным наглухо гробом тихо, с посеревшим от горя лицом. Сказать она ничего не могла, да и никто не отважился попросить ее это сделать, боясь очередного срыва женщины и ее истерики. Оркестра не было, и я подумал, что это правильно. Если бы все это время, пока мы несли гроб от катафалка к могиле и пока произносились прощальные речи, он наигрывал свои траурные марши, то впору было бы завыть от безнадеги и отчаяния.

Когда гроб с телом покойного опустили на дно могилы и все присутствующие стали бросать на него прощальные горсти земли, Лада Ставинская, потеряла сознание. Мы с Рудаковым, стоя рядом с ней, едва успели подхватить ее, чтобы она не упала…

Мои воспоминания прервала Нина. Обращаясь ко мне, она громко попросила:

— Василий, надеюсь, вы скажете что-то о моем покойном брате?

— Ну, с Богом, — шепнул мне на ухо Кушнир, после чего я тяжело поднялся со своего места. Рюмку, как это делали остальные тостующие, я со стола не поднимал. Мое выступление обещало быть достаточно долгим.

Я внимательно оглядел всех присутствующих.

— Это Валерин адвокат, Василий Ильич Кравчук, — представила меня сестра погибшего тем, кто со мною был не знаком.

Сосредотачиваясь и прогоняя волнение, я выдержал небольшую паузу.

— Уже утром в понедельник, едва я узнал, что Валера убит, — хриплым немного дрожащим голосом начал я свое повествование, — я начал догадываться, что это убийство как-то связано с тем уголовным делом, по которому я его защищал.

И вряд ли моего подзащитного убили белым днем и в двух шагах около суда случайно. Это было сделано намеренно и демонстративно. Чтобы показать, что люди, которые спланировали и совершили это преступление, ничего не боятся. А попутно и обратить внимание правоохранительных органов, которые станут заниматься раскрытием этого убийства на материалы уголовного дела, по которому Ставинский проходил в качестве подсудимого. Для чего же преступникам это было нужно? — задался я вопросом. И сам же ответил: — Для того, чтобы выставить в качестве убийцы Валерия нотариуса Ломакина. Именно с этой целью настоящий киллер так убедительно скопировал подпрыгивающую походку человека, страдавшего заболеванием под названием «облитерирующий эндартериит», каковым был Олег Александрович. Это имя и отчество Ломакина. И именно с этой целью куртка и перчатки преступника, которые были на нем в момент совершения убийства Валерия, были подброшены на квартиру ничего не подозревавшего нотариуса. А сам Ломакин в момент убийства моего клиента находился совсем в другом месте. Там, где его попросила находиться сообщница преступника. Так, чтобы будучи там, Ломакин не при каких обстоятельствах не смог бы доказать следствию свое алиби.