Дарья Кожевникова - Ангелы далеко

Не зная, что и думать, девушка металась по квартире. То застывала у окна, то прислушивалась у двери. Но в подъезде было тихо, а на улице не видно ни прохожих, ни света фар мощной машины, держащей курс к дому. Инна в который раз взглянула на часы — двадцать три пятьдесят. «Ну все, еще десять минут, и звоню Валерке», — решила она. И замерла, глядя теперь только на часы в ожидании, когда истечет намеченное время.

Но тут на лестнице наконец-то послышались долгожданные шаги. Вздрогнув, Инна замерла — шаги были медленные, тяжелые, Вадим ходил совсем не так. Если только чего-то не случилось… Охваченная страшной мыслью, девушка кинулась в прихожую. Но все ее опасения оказались напрасными: в квартиру вошел Ларичев, слава богу, целый и невредимый. И, захлопнув дверь, привалился к ней спиной, глядя на Инну из-под полуопущенных век.

— Ты… — только и смогла выговорить пораженная она.

Да, это был Вадим. Но в каком виде! Одежда на нем с чужого плеча, вместо белого свитера, в котором ушел из дома утром, что-то темное, явно не подходящее по размеру. Лишь наброшенная, как обычно, сверху куртка вернулась домой вместе с хозяином. А главное — у него были совершенно другие глаза. Тоже какие-то чужие, не его.

— Иннулька, — не отрываясь от двери, Вадим виновато улыбнулся, — я сейчас пьяный в хлам, ты уж прости.

Вот оно, оказывается, что! Все объяснилось так просто! Успокоенная и одновременно сраженная наповал Инна стояла молча. У нее не было слов. Она так ждала его, так волновалась, а он…

— Прости, Иннуль, — видя ее потрясение, повторил Ларичев и, скинув на вешалку куртку, принялся разуваться.

— Ты мог хотя бы позвонить, — обретая дар речи, заметила Инна.

— Не мог! — Разувшись, Вадим выпрямился и направился в ванную. — Телефон накрылся. Бесповоротно. Придется теперь покупать новый.

— Что значит «накрылся»? — Инна пошла следом.

— То и значит — накрылся медным тазом! — весело сообщил он, берясь за дверную ручку. — Я в душ, Иннуль.

— Да ты же сейчас там просто утонешь! В таком-то состоянии! — встревожилась Инна.

— Не утону, Иннуль, — подмигнул ей Вадим. — Сегодня мне не судьба.

У Инны такой уверенности не было. Поэтому она все прислушивалась к журчанию воды, разогревая ужин. Но Ларичев справился без осложнений и довольно быстро вышел, едва Инна начала накрывать на стол. Сейчас он, немного протрезвев, уже гораздо больше был похож сам на себя. Увидел хлопочущую Инну и остановился у дверного косяка, оперевшись на него рукой, улыбнулся:

— Ну что ты так беспокоишься, Иннуль? Я ведь и сам мог бы все приготовить. А ты тут без меня хоть что-нибудь ела?

— Ела, — коротко ответила Инна.

Что толку сейчас рассказывать о том, что волновалась за него и потому ей весь вечер кусок в горло не лез? А он заявился даже не с пьянки, а с какого-то кутежа, поскольку с обычной пьянки не приходят в таком вот «разобранном» виде… Конечно, Вадим свободный человек, волен бывать, где ему хочется, но ведь мог бы подумать о ней! Разве сложно было всего-навсего позвонить и просто сказать, что жив, что ничего с ним не случилось? Наверняка ведь догадывается о тех чувствах, которые Инна испытывает к нему! Она же их и не скрывала, несколько раз весьма откровенно давая понять, что Вадим ей глубоко — очень глубоко! — небезразличен… Тут Инна вспомнила его слова про телефон и спросила:

— Так что у тебя все-таки случилось?

Не ответив, Ларичев лишь снова улыбнулся. Потом коротко рассмеялся.

— Инка…

— Что? — Она выпрямилась, не понимая, что с ним сегодня такое творится.

— Люблю я тебя! — выдал вдруг Вадим.

Услышав эту простую фразу, Инна настолько растерялась, что даже после длительной паузы не нашлась с ответом. Что это было с его стороны — пустословие пьяного мужчины? Насколько Инна знала, за Вадимом не водилось такого греха, но прежде ей еще ни разу не доводилось и видеть его в таком состоянии, как теперь. Или пьяная шутка? Но чтобы он мог так с ней шутить, верилось в это с трудом.

А Вадим стоял, прислонившись к косяку, и молча наблюдал за ней из-под полуопущенных век. Непроницаемый в отличие от Инны, у которой, при желании, всегда все можно было прочитать на лице.

— Садись, ешь, а то снова остынет, — кивнула она ему наконец.

И, проскользнув мимо него, ушла в смежную комнату. Где включила телевизор и застыла перед ним, как изваяние, на диване, подобрав под себя ноги. Не осознавая, что показывают, да и вообще не видя экрана. «Люблю я тебя!» — продолжали звучать у нее в голове слова Вадима.

Ужинал он или нет, непонятно, потому что вскоре Ларичев тоже пришел в комнату и спросил, присаживаясь рядом:

— Что смотрим?

— Вот! — Инна указала на телевизор зажатым в руке пультом, не зная, что сказать.

— А…

Мужчина глянул на экран, увидев там, похоже, не больше, чем она. И снова повернулся к ней. Рука его скользнула по ноге девушки, от голени к колену. Инна, чувствуя на себе пристальный взгляд Вадима, потупилась, поднять на него глаза у нее не хватало сил. Сердце забилось быстро-быстро.

— Иннулька… — Нежно коснувшись ее лица рукой, он наклонился и все же поймал взгляд из-под трепетно опущенных ресниц. — Одно твое слово, и я уйду.

— Нет, — прошептала Инна, — не уходи. Останься, Вадим!

Трель дверного звонка заставила Инну вздрогнуть всем телом. Резко оглянувшись, она посмотрела на часы — полтретьего ночи. Кого могло принести в такой час? Валерку Зорина? Значит, опять что-то случилось?! От этой мысли, особенно учитывая, в каком виде и когда вернулся Вадим, Инне едва не стало плохо. Поднявшись с дивана при свете экрана телевизора, все еще работающего, девушка на цыпочках подошла к двери:

— Кто там?

— Инночка, открой, это я, Петр Иваныч.

Она поспешно отперла замок, испуганно глянула на своего доброго соседа, явившегося к ней, судя по одежде, прямо с улицы:

— Что произошло?

— А ты не знаешь? — спросил мужчина, переступая порог. — Я на минутку. Увидел с улицы в окно, что у вас телевизор работает, и решил заскочить, узнать, как дела. Где Вадька? Как он? Самое главное, со спиной у него все нормально?

— Нормально. Спит. — Взмахом руки Инна указала на дверь комнаты Ларичева. — Он что, очень вам сейчас нужен?

— Да нет. Значит, ты ничего не знаешь… — понял Петр Иваныч. — Вадька ничего не сказал?

Инна отрицательно помотала головой.

— Он ведь человека сегодня спас. Вытащил из реки.

— Как?! — ахнула Инна. Все-таки не зря ей, оказывается, было так тревожно весь вечер.

— Они ехали несколькими машинами с дальней засеки, с той, которая за Медной речкой, — спеша поделиться новостью, стал рассказывать Петр Иваныч. — Николай — ты ведь знаешь его? — ехал первым, Вадька за ним.

Инна машинально кивнула. Как ей, фельдшеру, не знать Николая, подвижного, как мальчик, примерного отца троих детей, нередко приходившего с каким-нибудь из них на прием? Но продолжала слушать, стараясь не пропустить ни слова.