Дарья Кожевникова - Ангелы далеко

— Не знаю. Мать выгнала меня в тот вечер. А когда я под утро пришел домой, она уже окоченела в своей кроватке. И никакие одеяла больше не помогли. Может, чем-то болела, потому что сильно плакала накануне, как я ее ни укачивал, а может, срыгнула и захлебнулась. А может, еще что-то. Кто теперь точно скажет? От них, от всех пятерых малышей, даже могил не осталось — хоронили их как придется, без участия матери. Я потом пытался найти, да без толку.

— Жаль, — вздохнула Инна. — Жаль их. У тебя могла бы быть большая дружная семья.

— Надеюсь, еще будет. — Отгоняя от себя призраки прошлого, Ларичев сделал над собой усилие и улыбнулся девушке. — И дружная, и большая.

Утром, несмотря на очень позднее возвращение домой, Инна поднялась, как на крыльях, — все то же испытанное минувшей ночью ощущение счастья радостно наполняло ее душу, разгоняя сон. И на работу приехала, заранее обожая всех своих, даже самых занудных и привередливых, пациентов. Даже была мысленно готова расцеловать Анфису Марковну. Но та, не угадав момента, не явилась. Зато прибежала бабулька Игнатова. Но не на прием и даже не посплетничать, а чтобы угостить фельдшерицу только что сорванными огурчиками.

— Вот, Инночка, держи! Мои едоки сегодня все в городе, а такие огурчики надо есть прямо с плети, пока в них самый хруст да аромат. Ах, хороши!

Огурчики и впрямь были хороши. Инна вначале убрала их, плотные, прохладные и колючие, в ящик стола. Но те источали оттуда такой дразнящий аромат, что она выдержала не более пяти минут, а потом, надеясь, что никто сейчас не появится, достала огурчик и с хрустом вонзила в него зубы.

По закону подлости, именно в этот момент хлопнула входная дверь. Инна принялась торопливо дожевывать огурец, стесняясь представать перед пациентом с набитым ртом. Но, к ее облегчению, в кабинет вошел Валерка Зорин, при котором можно было особо не церемониться.

— Привет, Инесс! — кивнул он. И, принюхавшись, тут же понял: — Огурцом давишься, да?

— Что значит давлюсь? — возмутилась Инна. — Давятся всякой дрянью, а у меня, знаешь ли, продукт высшего качества! — Она открыла ящик стола. — Будешь?

— Отстегиваешь блюстителю порядка процент от взятки? — усмехнулся участковый. Но отказываться не стал, и они захрустели на пару.

— А ты чего пришел-то? Ехать куда надо? — спросила Инна.

— Да нет, ехать не надо. — Устроившись на краю стола, Валерий пожевал огурец и добавил: — Ты и так уже, похоже, наездилась. Вчера. Я был в городе, в прокуратуре, а когда возвращался, видел вас с Вадькой возле загса. Два голубка, и только! Я даже подойти не решился, чтобы вашу идиллию не нарушить. Что, решили свить официальное гнездышко?

— Решили, — кивнула Инна, не став отрицать очевидного факта. — Ты только, пожалуйста, не разглашай пока новость, ладно? Мы с Вадимом не хотим отмечать…

— Ой, ну и что раньше не предупредила? — Изображая деревенского увальня, Валерий почесал в затылке. — Я ведь уже на всех столбах объявления расклеил.

— Да ну тебя! — улыбнулась Инна, протягивая ему еще один огурчик. — Держи!

Участковый его взял, но есть не стал, внимательно глядя на Инну.

— Хотел бы тебя поздравить, Инесс, да язык, честно говоря, не поворачивается. Потому что из личных наблюдений успел сделать вывод, что Вадькина фамилия не приносит удачи представительницам женского пола. Во всяком случае, ни матери его не принесла, ни Лариске. И что у тебя-то за надобность возникла на те же самые грабли лезть? Ведь как-то вроде жила до сих пор. Или что, забеременела?

— А почему бы и нет? — все так же не считая нужным отрицать правду, откликнулась Инна.

— Что, серьезно? — Судя по всему, Валерий явно надеялся на другой ответ.

— А тебя-то это почему так волнует? — поинтересовалась она. — Такое впечатление, словно тебя в няньки подряжают. Причем уже сейчас.

— Да просто опять наш поселок вскоре останется без фельдшера. — Зорин покачал головой. — У Вадьки просто дар сманивать медицинские кадры.

— Ну, начнем с того, что Ларису он сам сюда и привез. А что касается меня… Ничего, не дрейфь, участковый, — попыталась утешить его Инна, — я еще никуда не ушла. А в случае крайней необходимости и на дому смогу консультировать.

— А… — досадливо отмахнулся Валерий, вымещая все недосказанное на огурце, хрустя им как-то зло. — Пожалуй, такую новость и впрямь лучше попридержать, дабы не вызвать вселенский плач в поселке прежде времени. Будешь ты консультировать, как же… да Вадька же и на пушечный выстрел к тебе никого не подпустит! Как будто ты его не знаешь? Остается лишь пожелать, чтоб ваше дите в него не пошло, а было бы более покладистым. Иначе хлебнешь ты с ним, еще с маленьким…

Услышав это, Инна невольно нахмурилась: Валеркины слова вдруг напомнили ей о позавчерашнем разговоре с мамой.

Она позвонила ей, чтобы сообщить о предстоящей поездке в загс, а мама, вместо того чтобы порадоваться за нее, внезапно ударилась в слезы, наотрез отказываясь верить в возможное счастье дочери с Вадимом, равно как и приезжать на предстоящее бракосочетание. Прямо навзрыд плакала в трубку: «Инночка, да что же ты с собой делаешь? Подумай еще, моя хорошая! Вырастим мы малыша, раз уж так получилось, сами вырастим. А Вадим твой… Да что же ты таких к себе притягиваешь-то, а? Юрка был наркоманом, а этот — сын алкоголички. К тому же инвалидность у него…» Не сдержавшись, Инна ахнула: «Мама, ну что ж ты такое говоришь? Словно товар выбираешь на рынке! Вадим ведь живой человек, и не его вина, что судьба у него так страшно сложилась!» Однако переубедить маму было не так-то просто. Точнее, вообще оказалось невозможно. «Как бы у него она ни сложилась, а меня прежде всего волнует моя дочь! — безапелляционно заявила родительница. — И я почти уверена в том, что он тебе не пара! Как бы не пришлось тебе с ним горя хлебнуть…»

Вот и Валерка вещал сейчас отнюдь не о счастье… И хотя Инну было ничем не напугать и не переубедить, потому что она была готова разделить с Вадимом любые испытания, но неприятный осадок на душе все-таки остался, испортив настроение.

— Дать бы тебе сейчас по шее, участковый! — в сердцах сказала она.

— Уж не знаю, за что собралась, но нельзя, — авторитетно заявил Зорин. — Я при исполнении, и это будет нападение на представителя закона.

— Ну, тогда вали отсюда и не искушай! — Все-таки на Валерку невозможно было долго сердиться, и Инна сопроводила свои слова невольной улыбкой. — Кыш со стола!

— Ладно, пойду, а то и впрямь что-то засиделся. — Полицейский поднялся на ноги, глядя на нее. — Как заскучаешь, свисти, не забывай.

— Про тебя забудешь… — проворчала Инна, засовывая ему в руку пару огурчиков на дорожку.

Вскоре о разговоре с ним она уже и не вспоминала: в кабинет прибежали и вызвали к тете Жене — у той, мол, приступ стенокардии. Потом фельдшер помчалась делать укол деду Котову, живописно застигнутому радикулитом прямо посреди огорода. А не успела Инна повторно вернуться на ФАП, как Захар притащил к ней очередную собаку.