Йенс Лапидус - Vip-зал

— I fourteen, you ma’ big man [12] Мне четырнадцать, здоровяк ( англ. ). .

Ни одну из тех шлюх, которых Тедди встречал в своей жизни, не принуждали к их работе. Наверное, им не нравилось то, чем они занимались, и они бы уж точно выбрали себе другое занятие, если бы так не страдали от бедности и безвыходности. Они работали из-за денег или из-за того, что каким-то немыслимым образом влюблялись в своих сутенеров. Скорее всего продавать себя их заставили обстоятельства, ситуация, их собственный взгляд на жизнь и на мужчин. Но он ни разу не слышал, чтобы с ними плохо обращались, если они говорили «нет».

Но эта Кассандра, или как там ее на самом деле звали, казалась просто напуганной. Тедди теперь был уверен, что тот человек за рулем «Вольво» ждал ее.

Он сел в кресло напротив.

— Ты платить сейчас?

Тедди достал кошелек и протянул ей шесть купюр по пятьсот крон. Хорошо, что Эмили выдала ему наличные.

Цвет кожи на ладони девушки резко контрастировал с тыльной стороной руки.

Она сняла сапоги и блузку. Потом расстегнула лифчик.

Тедди рассматривал ее.

У него уже очень давно не было женщины.

Кевин оказался невысоким и тощим. На нем был пуховик из «North Face», рассчитанный на любую погоду.

Они пожали друг другу руки и направились в переговорную. Эмили обратила внимание, как Кевин заскользил взглядом по крышам города, рассматривая вид из окна.

Немного поговорили ни о чем, выпили кофе и съели по куску шоколада с логотипом «Лейонс» на обертке.

Затем Эмили перешла к делу:

— Возможно, это не совсем обычно, но я хотела с вами встретиться из-за того, что прочитала в газете об истории с «ПиАй АппИнвест». И просто хотела бы узнать о Филипе Шале и ваших с ним разногласиях.

Вот оно, она над этим думала все утро: «узнать о Филипе Шале» — именно в такой формулировке, и Магнус решил, что пока она так выражается, ее нельзя обвинить во лжи.

— Хорошо, — сказал Кевин. Он положил в рот жвачку и интенсивно задвигал челюстями.

Эмили вкратце объяснила ему, чем она занимается в «Лейонс». Кевин продолжал жевать резинку.

Эмили знала, что ему чуть за двадцать. На шее висит пара наушников «Beats», особых, с плоским шнуром, который не путается. Челка налачена и зачесана вверх, как у какого-нибудь молодежного кумира с «Евровидения». На айфоне, который он положил на стол, через весь экран тянулась царапина.

Интересно, почему он пришел один. Разве у него нет никого, кто мог бы ему помочь? Какого-нибудь юриста, управляющего, друга или родителей.

— Вообще-то, у меня уже есть адвокат, с которым я работаю, но я послушаю, что вы скажете.

Эмили знала, что иск к Филипу подписал юрист, но этот юрист не был адвокатом. Право так называться было только у юристов, входящих в Союз адвокатов Швеции. На секунду ей стало жаль этого парня, который не знает, что человек, представляющий его интересы, даже не адвокат.

— Тогда я расскажу, как я это себе представляю, — начала она. — Я ознакомилась с вашими претензиями к Филипу и поняла следующее. Ваша фирма «К. А. Продактс» и компания Филипа Шале «ПиАй АппИнвест» стали компаньонами, когда Филип вложился в «Пиксель Флоу». Согласно заключенному договору держатели акций, то есть ваши компании, имели возможность инвестировать дополнительные средства, если это требовалось для развития бизнеса. Через пять месяцев, когда ваш продукт стал приносить доход, вы выпустили дополнительные акции, но их купила только компания Филипа. Ваша доля уменьшилась, а у Филипа после еще одной эмиссии оказалось девяносто процентов акционного пакета.

— Да, правильно, но дело в том, что…

— Подождите, я дойду до этого. Пока еще все в порядке, у вас было соглашение, по которому владельцы могли привлекать дополнительный капитал и таким образом увеличивать свой пакет акций. Но вопрос в том, на каких условиях выпускались новые акции. В соответствии с имеющимся договором цена акций определяется исходя из стоимости компании. Это довольно скользкая формулировка, как мне кажется. И если я вас правильно поняла, эта неопределенность привела к тому, что Филип убедил вас, что речь идет о собственном капитале компании.

— Точно так все и было. Мы же были друзьями, все шло как по маслу, я работал над программой, и нам нужно было нанять менеджера по продажам, еще одного программиста и гендиректора. Филип сказал, что раз фирма до сих пор не принесла ни кроны дохода, то он не станет платить за акции больше, чем в первый раз, то есть по десять крон за штуку.

— Вот именно. Но вы ведь считаете, что стоимость самой компании на тот момент значительно возросла, потому что вы серьезно продвинулись в работе над проектом. И он должен бы был заплатить не меньше пяти сотен за каждую акцию.

— Точно. Все ведь было готово, дело было только в расширении. И через четыре месяца «Пиксель Флоу» продают за двадцать миллионов крон. Понимаете, через четыре месяца. Филип получил четырнадцать, гендир — пять, а я — один. Это же просто бред. Это ведь я все придумал.

— Согласна. И вы подали на него в суд?

— Да, еще бы. Он меня использовал как идиота, а потом взял и вышвырнул. Я целый год жизни положил на этот проект, даже школу не смог закончить, мне потом пришлось ходить в вечернюю, чтобы сдать экзамены. Да я бешусь, когда об этом думаю.

— Но один миллион вам все-таки достался?

— Один миллион? После налогов и прочей оплаты мне осталось тысяч триста. Мы же в Швеции живем, в этой стране налогов больше, чем в какой-нибудь Северной Корее.

— Триста тысяч — это тоже немалые деньги. Предполагаю, что вы сможете этой суммой оплатить университет.

— О чем здесь вообще говорить-то? Он получил в четырнадцать раз больше, чем я, и вложил в проект, может, часов пятьдесят своего времени. Что это значит по сравнению с моим трудом адским, те триста тысяч часов, когда я вкалывал сутки напролет, завалил экзамены да еще и остался с чувством, что меня неплохо так кинули? К тому же «Пиксель Флоу» — это вообще была моя идея.

— Но из этой идеи могло бы что-то выйти, если бы Филип не предоставил свои деньги? Не обижайтесь, мне просто интересно.

— Для чего меня сюда вообще позвали? Я уверен, что смог бы найти другого спонсора.

— И у вас не было консультанта, который бы разъяснил вам условия договора?

Кевин вытащил изо рта резинку и положил ее на поднос.

— Нет, откуда? Я в школу ходил, и у меня не было денег, чтобы нанять адвоката. Мой отец работал в фирме отца Филипа, и этот Шале сказал ему что-то типа «Твой парень в надежных руках, Филип все устроит».

— И последний вопрос, просто из любопытства. Почему вы так поздно подали в суд? Это все ведь произошло года два назад.

— Действительно хотите знать?