Юлия Михалева - Что скрывает снег [СИ]

- Видите ли, я не искал никого определенного. В тот день я надеялся на встречу с любой из ... обитательниц. Мне нездоровилось с самого утра...

Деникин выразительно взглянул на своего помощника. Тот сокрушенно уточнил:

- Стало быть, вы отправились туда до наступления сумерек?

- Ну да, я и говорю: с самого утра. Я не пошел на уроки и вместо того направился в этот дом.

- Досадно наблюдать такое падение нравов в нашем городе, - не сдержался брезгливый Ершов. - Но как же служебный долг?

- Боюсь, я просто не мог его исполнить до посещения... заведения... ну, вы понимаете.

- Позволите ли вернуться к поискам прежнего дела няньки Вагнеров, господин помощник?

- Валяйте.

Дождавшись, пока возмущенный Ершов скроется да дверью (которую он, как ни жаль, плотно притворил за собой), Деникин продолжил.

- На какой же почве у вас вышли разногласия?

- Так как же... Я ведь все объяснял. Я не мог уснуть.

- Это я уже понял.

Внезапно Чувашевский как будто что-то вспомнил.

- Женщина! Она лежала на большой кровати, раскинув ноги...

Внутренне покатываясь со смеху, Деникин жалел, что Ершов ушел так быстро.

- Она была вся в крови! Женщина! Она мертва!

Помощник полицейского напружился.

- Что это была за женщина? Ваша... подруга?

- О, нет! Я видел ее прежде в храме, на Рождество и Крещение... Это супруга господина инженера, Вагнера...

Деникин поднялся и отодвинул сукно с соседнего стола:

- Она?

Чувашевский закрыл глаза забинтованными руками и, всхлипывая, кивнул.

- Давайте-ка вы еще раз все вспомните и расскажете с самого начала. Ершов! Немедленно идите сюда!

Вместе с Ершовым в мертвецкую вошел и вернувшийся фельдшер.

- Ефим Степаныч! - глядя на него, как на избавителя, воскликнул Чувашевский.

Проходя мимо, тот приветственно хлопнул больного по плечу и проследовал к шкафчику, где тотчас же налил себе стопку.

- Губернаторшу отравили, - сообщил он, нисколько не стесняясь присутствия ахнувшего больного. - Скоро из резиденции явятся с официальным заявлением.

- Отравили? Но чем?

- Предположу, что ей в питье влили настойку корня вератрум лобелианум. Этой дряни полно здесь растет, губернаторша далеко не первая. Часто травятся охотники да те, кто по грибы да ягоды ходят. А местные знахари сим ядом от опоя лечат. Но с чего бы ему взяться в доме генерала?

- При нем как раз живет местный, тот нанай, что с нами следы пытал.

- Да, ваша правда... Я ведь тоже видел этого мальчишку в резиденции Софийского, а все голову ломал. Точно, тут дело семейное. Как ловко вы сразу все поняли, господин помощник!

***

- Давайте-ка подумаем. Что мы имеем?

В ожидании посетителей из резиденции, Деникин и Ершов уединились в кабинете Осецкого, оставив фельдшера с Чувашевским, а околоточных - с нянькой Вагнеров.

- Господин полицмейстер и Вагнеры по-прежнему убиты, а их единственный ребенок теперь по нашей милости сгинул в лесу.

- Как я и говорил ранее, госпожу Вагнер, несомненно, убила эта каторжница, а самого Вагнера пришибли каторжники. Они же потом отправили на тот свет и господина полицмейстера, который напал на их след...

- Замечу только, Деникин, что мы до сих пор не имеем абсолютно ни единого доказательства нашей нескладной версии.

- А как же ваши опыты над рубахой и нянькины признания?

- Они как раз противоречат вашим словам: если жертвой в самом деле стал капитан Вагнер, то произошло это прямо в его доме. Кроме того, вы же сами сказали, что господин учитель, этот любитель пошлых удовольствий, уверен, что видел в заведении Фаня тело госпожи Вагнер. Это полностью снимает с нашей пленницы хотя бы одно подозрение.

- Чувашевский все еще нездоров после удара поленом.

- И то верно. Но если хоть на миг допустить, что его разум не до конца помутился - что могла госпожа Вагнер делать в веселом доме?

- Околоточный сказал, что, по речам этой няньки, у них совсем не было денег.

- Вы допускаете...?

В этот момент их прервали.

- Расступитесь!

- Да это же никак мертвец! Люди-иии! Соседушки! Сызнова покойника несууут...

Отчего же не слышно перезвона колоколов?

Неужто Василий в суматохе потерял счет времени, и напрасно вообразил, что настал день воскресный?

Если так, то оно даже к лучшему: будет больше возможностей просочиться в резиденцию незамеченным.

По будням отец, если все шло, как обычно, принимал просителей в кабинете во втором этаже, редко покидая его до полудня, а мать занималась своим в будуаре. Все солдаты, как правило, тем часом собирались с прислугой в людской. В воскресные же дни домашние непрестанно сновали по дому.

Тень, указавшая дорогу намедни, вопреки ожиданию Василия, так и не сказала ни слова. Досадно: Василий ожидал куда более теплого приема. Да и хибара, в которую он проник, без труда разделавшись с простым навесным замком при помощи карманного ножа, к тому располагала. Однако, едва дверь, сдавшись, отворилась, как тень бесшумно скрылась за сугробами. Впрочем, сокрушался сын генерал-губернатора недолго. Все же он сильно устал.

Дом покинули совсем недавно, он не успел остыть. Проводник не подвел, приведя сюда Василия - судя по разбросанным вещам, жильцы вряд ли собирались возвратиться слишком быстро.

Юноша развел огонь в еще теплом очаге, зажег свечу и двинулся в маленькую спаленку. Поставив подсвечник на комод, он с удовольствием впрыгнул, не раздеваясь, в растрепанную постель. Однако, несмотря на тулуп, в бок потянуло холодом. Не глядя, Василий дотронулся до стены и обнаружил нехватку солидного куса.

Заткнув пролом пуховой подушкой, юноша осмотрелся. Он никак не мог понять, чей это дом.

Тут имелось всего два помещения - маловато для зажиточного хозяйства. Однако и на крестьянский угол разворошенное жилище не походило. Добротная кровать из хорошего дерева, поблескивающего в полутьме лаком, фарфоровые настольные часы, зеркало, объятое завитками. На полке над комодом с вырванными ящиками стояли дагерротипные портреты, но со своего места Василий не видел, кто там изображен, а вставать не хотелось.

Повернувшись на живот, молодой Софийский намеревался отдаться сну. Однако, опустив взгляд вниз, он увидел у ножки комода, между половицами, проломленными во многих местах, очевидно, тяжелым ударом ноги, небольшой белеющий ком. Надо думать, мусор, но Василий все же потянулся и достал его - с тем, чтобы тотчас брезгливо откинуть. Зуб! Жильцы-то, похоже, имели достаточные причины, чтобы столь спешно удалиться.

Не будучи, впрочем, слишком впечатлительным, Василий вскоре заснул. Пробудился он от стука в дверь, которую накануне осмотрительно запер, и криков. Выглянув на улицу, увидел и причину своего нежданно скорого пробужденья: возле дома бродила, вызывая, чья-то прислуга. Постояв у входа, она вдруг двинулась в обход и заглянула в окно - Василий едва успел спешно задернуть занавеску.