Марк Арно - Детектив Франции 06. Осечка на газе. Огонь и кровь. Его высочество Хандрит. Убийство в спальном вагоне

Антуанетта перестала стрелять. У нее кончились патроны.

— Они нас обошли, — сказал Моржево. — Один выскочил.

Его рана горела. Он считал ее серьезнее, чем было на самом деле, и воображал всю руку, охваченную гангреной. К какому хирургу он обратится? Одновременно усилилась ненависть к Катрин. Она по-прежнему была спокойна.

— Оставь меня!

— Если ты сорвешь платок, туда может попасть грязь.

— Ты будешь только рада!

— Наоборот, я ведь стараюсь помочь тебе.

— Может, я должен осыпать тебя цветами?

— Нет, спасибо, — серьезно ответила Катрин. — Никаких орхидей для Катрин Моржево.

Она низко пригнулась. Франческо возобновил стрельбу.

Моржево размышлял. Франческо не мог кувыркаться с драгоценностями. Для проделанного им броска была необходима полная свобода. Моржево решил, что драгоценности остались в пещере под охраной Антуанетты. Пещеру и надо было атаковать.

— Катрин! — позвал он.

Они оба бросятся к входу в пещеру. Возможно, одного из них убьют. Моржево надеялся, что это будет не он. Вдруг до них донесся крик, повторенный горным эхом:

— Антуанетта! Кричал Кристоф.

Невозможно было сказать, откуда шел звук. Он слышался отовсюду. Не успев отзвучать справа, имя повторялось слева. Был ли Кристоф в долине? Или на плато? Или у истока реки? Определить было невозможно. Это сама Корсика, сама земля, пахнущая травами й лавандой, в отчаянии звала…

Услышав голос Кристофа, Моржево отказался от своего плана. Сначала нужно было выяснить, что собирается делать Кристоф.

— Если он придет сюда, я убью и его!

— Это же твой сын, — сказала Катрин.

— Откуда мне знать? А если он сын Франческо или еще кого! К тому же мне на это наплевать…

Одной рукой он перезарядил револьвер и принялся стрелять не целясь, просто ради удовольствия. Это было нечто вроде опьянения. Он чувствовал себя сильным и могущественным, чувствовал себя ЧЕЛОВЕКОМ; другим против их воли приходилось с ним считаться. Наконец-то он получил главную роль — роль распорядителя жизни. Франческо лежал в своем укрытии. Антуанетта не шевелилась. Катрин сделала легкое движение — она взяла свою сумочку. Не подавая вида, Моржево наблюдал за ней. Она открыла сумочку и достала тюбик с губной помадой. Он. успокоился и продолжал стрелять. И вдруг она навела на него свой автоматический пистолет.

— Брось револьвер! — крикнула она.

Он не мог направить на нее свое оружие. Она не дала бы ему времени. Он замер в нерешительности. Неужели она выстрелит? Неужели осмелится? Она осмелилась…

Кристоф снова закричал:

— Антуанетта!

И снова гора ответила ему.

Он собирал драгоценности, оставленные Антуанеттой, и складывал в платок. Но больше он их не находил. Их нигде не было. Он пришел.

Он посмотрел вокруг, пытаясь разглядеть ее сквозь густую листву. Возле каждого дерева росли побеги высотой более двух метров. Вдали угадывался сосновый бор, а здесь лес состоял из деревьев самых разных пород: дубы, осины, дикие вишни и смоковницы с широкими листьями. Он шел по ковру из опавших листьев, сосновых иголок и мха.

Вдруг он услышал выстрелы, совсем близко…

Моржево закрыл глаза и глубоко вздохнул. Пистолет Катрин дал осечку. Удача отвернулась от нее. Он выстрелил дважды. После первого выстрела она пронзительно закричала. Она была смертельно ранена. Вторая пуля добила ее. Тело Катрин соскользнуло по скале.

На его лице появилось выражение разочарования.

— Она не должна была умирать так быстро… — тупо прошептал он.

Его затошнило. Не как в предыдущих случаях, а гораздо сильнее. Тогда физическое недомогание смешивалось с чувством победы. Он был прав. А с Катрин был неправ. Ему казалось, что все произошло помимо его воли. Такое чувство, будто убил не он. Он выстрелил, совершил преступление, но не выиграл. Это было трудно объяснить. Она находилась так близко от смерти, что он только помог ей умереть. Только помог… Глаза Катрин остекленели. Кожа приняла ужасный оттенок. Моржево почувствовал позывы к рвоте. Ему было очень плохо.

Теперь он все понял. Раньше он не продумал тщательно свои планы, не довел до конца свою мысль. Теперь — да. Он испытывал к Катрин не любовь, даже не желание.

Ненависть, Только ненависть. Болезненную ненависть, приводившую его в отчаяние каждый день, все двадцать пять лет их совместной жизни. Он хотел увлечь ее в легкое, блестящее существование, противиться которому не может ни одна женщина. Позволить ей развлекаться, даже брать любовников. Чтобы она была довольна, счастлива, если это возможно. И однажды вечером, после праздника, он убил бы ее…

Он машинально повторил:

— Она не должна была умирать так быстро… Он был сбит с толку.

Он толкнул труп ногой, чтобы скатить его еще ниже, так, чтобы не видеть его, но одежда Катрин цеплялась за колючки, и ему пришлось освобождать ее. У него действовала только одна рука, а бросать револьвер он не хотел. Рот Катрин скривился в гримасе. Ее лицо было ужасным. Скулы выступили, глаза ввалились, а натянутая кожа казалась зеленовато-прозрачной. Но он не мог не смотреть на нее. Его как будто околдовали. Он забыл даже о собственной безопасности.

Через ее лицо он видел лица других: бескровное и морщинистое лицо Клеманс, лицо Жака, такое молодое, гротескную маску дедушки, единственного, кого он не убивал, и презрительную гримасу, застывшую на лице Юбера… Скоро лицо Катрин исчезнет. Он стал отходить, не сводя с нее глаз.

Его насторожил запах дыма. Он выпрямился, крепче сжимая револьвер. Ему не пришлось долго ломать голову над тем, что происходит. Это было ясно как Божий день. Подозрительный треск все приближался. Дым поднимался выше макушек самых высоких деревьев.

Лес горел…

Кристоф с нежностью смотрел на пламя… Все сгорит!

Он думал, что Антуанетта умерла. Его обманул крик Катрин. Он решил, что Франческо убил Антуанетту. Он чиркнул спичкой и поднес огонек к пучку сухой травы, высовывавшейся из-под опавших листьев. Потом он закрыл коробок.

Огонь охватил нижние ветки деревьев, касавшиеся горящей травы. Пылающие сосновые шишки отлетали на десятки метров и, будто зажигательные снаряды, разбрасывали огонь. Остальное делал ветер. Зрелище было грандиозное и страшное.

Послышался топот. Это мчались, ища спасения, испуганные животные. Словно из-под земли выскакивали кролики. Птицы кричали так, будто их было в десять раз больше, чем на самом деле. Даже насекомые пытались улететь. Горящие бабочки, кружа, падали на землю, как крохотные факелы. Кристоф оставался на месте, повернув к огню разгоряченное лицо, похожий на молодого колдуна, завороженного своими собственными заклинаниями. Его волосы порыжели. На теле появились ожоги. Тлеющая одежда сваливалась кусками. Но он не обращал на это внимания. Он испытывал чувство исполненного долга. Все сгорит. Ничего не останется, ну и хорошо. Он привязал к поясу платок с драгоценностями.