Наталья Александрова - Демон никогда не спит [litres]

Ленская обладала фотографической памятью на лица, помнила всех когда-то попавшихся на ее пути нарушителей закона по именам и едва ли не по адресам и паспортным данным. Мало того, точно так же она держала в памяти всех свидетелей, проходивших по ее делам, и просто случайных людей.

На допросах она раскалывала любого самого крепкого преступника легко, как раскалывают спелый грецкий орех железными щипцами. В оперативной работе она была неутомима. Что касается мозгов, то майор Ленская анализировала любое дело быстрее самого современного компьютера.

Но что более всего отличало Ленскую от других, чем восхищались коллеги, за что Ленскую боготворили подчиненные, за что любило начальство, хоть и поругивало иногда, так это было ее фантастическое, непробиваемое упорство. В милицейских кругах Ленской дали даже прозвище Чума. Дескать, наедет так же неотвратимо, и никакого спасения от нее нету.

Отпустив свидетельницу Лебедкину, Чума Ленская недолго сидела в своем кабинете. Она тут же вызвала одного из своих подчиненных — крепкого молодого человека с рысьими глазами и такими быстрыми движениями, что иногда хотелось зажмуриться и потрясти головой, чтобы не мелькало.

— Едем сейчас по этому адресу. Меня подбросишь, а сам, если надо, за ордером на обыск смотаешься.

— Слушаюсь, Александра Павловна! — кивнул тот, давно уже привыкший не задавать лишних вопросов.

Пропавший Михаил Шмелев жил вроде бы и в городе, но в старом деревянном доме. Несколько таких живучих домиков прилепилось на окраине большого парка. По другую сторону граничившего с парком переулка был самый настоящий город — новые дома, поликлиника, круглосуточный магазин и детская площадка. В свое время хотели и эту сторону переулка застроить, но воспротивилось управление садово-паркового хозяйства, которое в те давние годы еще имело в городе какой-то вес.

Большая стройка неминуемо задела бы основательный кусок парка, пришлось бы вырубать целую аллею огромных вековых лиственниц, не говоря уж об обычных кустах и клумбах. Тогда город наложил на стройку запрет, и деревянные домики остались на месте. Жильцы их, однако, не теряли надежды в самом скором времени переехать в нормальные квартиры с горячей водой и центральным отоплением, поэтому запаслись терпением.

Но годы шли, и оказалось, что про кучку неказистых домиков на окраине парка все благополучно позабыли. Только так можно объяснить тот факт, что они по-прежнему жались друг к другу и имели вполне уютный и обжитой вид.

Дом Шмелева оказался самым крепким из всех, и забор самый высокий, заново покрашенный, и крыша перекрыта.

Калитка была заперта, и на стук отозвались изнутри рычанием и звоном цепи.

— Открывайте, хозяева! — рявкнул парень с рысьими глазами. — Милиция!

Во дворе стукнула дверь, звякнула цепь, послышался звон стекла, брякнуло покатившееся ведро. В приоткрывшуюся калитку боязливо выглянула растрепанная женщина самого затрапезного вида. Руками она придерживала на груди расстегнутый халат и переступала тапочками, надетыми на босу ногу. Женщина была довольно молодая, но вся какая-то рыхлая, и лицо преждевременно оплывшее.

— Вам кого? — испуганно спросила женщина.

— Шмелев Михаил Иванович здесь проживает? — официальным голосом спросила Ленская.

— Да… то есть…

— Нет его! — послышался твердый голос с другой стороны, от собачьей будки, там другая женщина, постарше, придерживала собаку — огромного свирепого на вид пса непонятной породы. — Нет его дома третьи сутки, пропал и глаз не кажет! Так что ежели он чего натворил, то мы к этому непричастные, знать ничего не знаем и ведать не ведаем!

Тетка являлась точной копией молодой хозяйки, только там, где у той было вяло и рыхло, у пожилой было упрямо и твердо. Ленская тотчас уверилась, что перед нею жена Михаила, та самая Райка, и ее железобетонная мамаша.

Александра Павловна решительным кивком отпустила своего провожатого и, мягко отодвинув Раису, прошла по дорожке к дому. Пес дернулся из рук тетки и угрожающе гавкнул, однако Ленская ничуть не испугалась. Она поглядела на пожилую хозяйку очень внимательно, и та первой отвела глаза.

— В дом проходите, — буркнула она. — Райка, кофту хоть надень, да причешись!

Сама она, в отличие от дочери, была одета в аккуратную телогрейку, волосы повязаны темным платком, на ногах сапоги — видно, работала в саду.

В доме было чисто, крашеные полы устелены половиками. Мебель приличная, почти новая, на одной стене — ковер с рисунком, на подоконнике — красные герани в расписных горшках.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что пропал Михаил третьего дня. Как ушел со Степаном рано утром в субботу, так с тех пор его и не видали. Раиса до вечера-то не слишком волновалась — бывало с Мишкой такое, допоздна задерживается на своих раскопках, а то и к рассвету приползет… Или вообще там заночует, но это больше летом, когда дни долгие, а ночи светлые да теплые…

— Вы, стало быть, знали, чем он занимается? — строго уточнила Ленская.

— А как не знать-то? — ответила за Раису мать. — Мишка ведь болтун такой, сам тут же все растрепал. И железки свои показывал, ерунду всякую…

— Это из-за вас, мама, он все время из дому убегал! — вдруг вскрикнула Раиса пронзительным истеричным голосом. — Это вы ему ни днем ни ночью житья не давали, все пилили да ворчали! Дармоедом обзывали, куском попрекали!

— Молчи! — Мать повысила голос. — Говорила я тебе, что не кончатся добром эти его походы! Говорила или нет? Так и вышло! Только разве меня кто слушает!

— Да вы сами его туда посылали, когда поняли, что за его находки деньги платят! А теперь, может, его и в живых-то нету! — Раиса упала головой на стол и зарыдала.

Ленская и Мишкина теща, представившаяся Алевтиной Петровной, обменялись взглядами поверх ее головы. Ленская спросила глазами, знает ли теща, куда мог подеваться ее непутевый зять. Та ответила пожатием плеч, что понятия не имеет, но мысли у нее плохие, поскольку Мишка хоть и несерьезный мужик, однако долго болтаться на стороне не привык, к дому его всегда прибивало.

— В розыск подавали? — спросила Ленская.

Теща ответила, что еще не подавали, участковый сказал, что надо завтра с утра. Раиса подняла голову, огляделась безумными глазами, потом подбежала к стене и стала биться об нее головой с такой силой, что свалилась на пол свадебная фотография. На ней были Раиса — молодая, но уже рыхловатая, в фате с розочками, которая ей ужасно не шла, — и маленького роста коротко стриженный парень с вылупленными от серьезности момента глазами.

— Мишенька! — кричала она. — Ой, убили-и-и!

— «Скорую» вызвать? — Ленская взялась за телефон.

Теща отмахнулась, принесла из сеней ковшик воды и с размаху плеснула на дочь. Раиса захлебнулась и замолчала, как будто вода залила горевший внутри костер.