Стивен Хантер - Честь снайпера

Распятый на столе мужчина неотрывно смотрел в потолок заплывшими глазами. Он ничего не сказал.

— Несите факел, — обернувшись, распорядился Салид. — Припечем ему те места, с которыми мы уже поработали, и займемся новыми.

Поднявшись наверх, он вышел на улицу и уселся на солнце, выкурить еще одну сигарету. Ему были видны облака тумана и брызг, нависшие над Прутом. Рев низвергающейся вниз воды заглушал крики.

Салид сидел, курил и думал.

Этот человек сломается. Скоро. Никто не может устоять перед жестоким мучителем — это убеждение разделяли войска СС, а также арабские националисты, активно готовящиеся к войне с англичанами. Салид примкнет к ним, как только закончится эта война, и наконец очистит Палестину от скверны. Арабские восстания 36-го и 39-го годов покажутся жалкими пустяками! А вот в следующий раз…

Салид огляделся по сторонам. Сегодняшняя операция была проведена великолепно. Вместо того чтобы с грохотом въехать в деревню на трех бронетранспортерах, Салид остановился за километр от Яремчи и выслал вперед легкие маневренные группы, чтобы посмотреть, что к чему. И действительно, его люди поймали крестьянина. И теперь все являлось лишь вопросом времени. Крестьянин отведет их куда надо, они схватят девчонку, и это дело станет для него, Салида, очередным триумфом. Что гораздо важнее, новая победа поможет ему выбраться из этой дыры, куда вот-вот нагрянут русские танки, и вернуться к себе на Балканы, откуда, когда придет время, можно будет без труда смыться, воспользовавшись содействием одной из служб СС. Став легендой, Салид вернется на родину, где превратится в могучее оружие в новой, следующей войне и завоюет мир на условиях, к которым так жадно стремился.

Ему только нужно, чтобы этот подонок сломался как можно скорее! Времени в обрез. Русское наступление начнется со дня на день, и как знать, что оно принесет? Вот почему для Салида было так важно постоянно иметь в своем распоряжении бронетранспортеры. С ними он всегда сможет увезти своих людей по горной дороге в Ужгород. Без них он станет еще одним дураком в растянувшейся на шесть километров колонне несчастных жертв, которых севернее Львова гонят на заклание.

И еще одно: чтобы поймать русского снайпера, Гредель решил пойти на большой риск. Он подставится под прицельный выстрел Белой Ведьмы, пусть и оставаясь на большом расстоянии. Обергруппенфюрер готов был поставить свою голову на то, что она в него не попадет, точно так же как готов был поставить на то, что она обязательно попытается. Гредель принял решение лично посетить очаровательную деревню Яремчу. Белую Ведьму заманят в ловушку, захлопнуть которую предстоит ему, Салиду. Но что, если он потерпит неудачу? Подобная мысль приводила молодого араба в ужас. Нет, Аллах этого не допустит. Но было бы гораздо лучше, если бы этот мерзавец сломался и показал дорогу к…

— Господин капитан, скорее сюда! Этот подонок…

В дверях стоял один из мучителей, и по встревоженному выражению его лица Салид сразу же сообразил, что известие его ожидает неприятное. Встав, он вошел в здание и спустился в погреб.

Крестьянин по-прежнему лежал распятый на столе и живой, но оба его глаза были вырваны. Пустые глазницы обильно кровоточили. Крестьянин корчился от боли, удерживаемый прочными веревками.

— Во имя всего святого, зачем вы это сделали? — гневно обрушился на своих подручных Салид. — Видит бог, теперь нам нет от него никакого толку!

— Господин гауптштурмфюрер, это не мы! Он сам высвободил свою правую руку, не знаю как. И в то самое мгновение, когда я отвернулся, чтобы взять факел, он большим пальцем выдавил себе оба глаза.

— Господин, теперь я с радостью провожу вас в лес, — превозмогая боль, произнес крестьянин и хрипло рассмеялся.

— Перережьте ему горло, твою мать! — раздраженно бросил Салид.

Наши дни

Стремительно набрав скорость, «Мерседес» почти поравнялся с «Шевроле», и тут Боб тоже дал газу и вырвался чуть вперед. Водитель «Мерседеса» в ответ изо всех сил надавил на педаль, и его машина тоже рванула вперед. В тот самый момент, как она снова оказалась рядом с «Шевроле», Боб резко нажал на тормоз, и сверкающий черный немецкий автомобиль промчался слева от него.

Свэггер успел увидеть опущенное стекло в двери, высунутое из него черное дуло автомата, но «Мерседес» уже проскочил мимо. Тогда Боб дал полный газ и ударил большую машину в левый задний фонарь. Раздался скрежет мнущегося металла, «Шевроле» содрогнулся, Боб едва удержал в руках рулевое колесо, но все — таки выровнял машину и снова пошел на таран. Огромный «Мерседес» завилял из стороны в сторону. Водитель тщетно пытался сохранить управление, затем в отчаянии нажал на тормоза и, поднимая облако пыли, съехал с дороги на обочину и сполз в кювет.

Но Свэггер не убрал ногу с педали газа, и «Шевроле» на удивление быстро понесся вперед. На первом же перекрестке Боб свернул направо, затем налево. Наконец он свернул к тротуару и остановился напротив ресторана, перед которым в ожидании стояли несколько такси.

— Так, — сказал Свэггер. — Выходи. Возьми такси. Быть может, тебя довезут до самого Ивано-Франковска. Деньги нужны?

Рейли тряхнула головой, прогоняя оцепенение.

— Все в порядке.

Свэггер сунул руку в сумку на поясе под рубашкой и достал пачку сотенных американских купюр.

— Вот. Жди моего звонка. Веди себя тихо, из гостиницы никуда не выходи. Я позвоню завтра, возможно, попозже, не знаю.

— Я бы предпочла остаться с тобой.

— Я видел дуло автомата. Это АК-74, скверная штука. Если бы тот тип дал по машине хоть одну очередь, мы оба стали бы трупами. Это очень серьезная и жесткая игра. Я не хочу потерять тебя из-за подобных глупостей и не могу беспокоиться о тебе. Выходи из машины, убирайся из города, забейся в нору и жди моего звонка.

Высадив Рейли, Свэггер устремился вперед, в незнакомый город. Ха-ха, вот и музей пасхальных яиц с огромным яйцом перед входом. Что ж, можно сказать, что, по крайней мере, один экспонат он увидел.

Свэггер выехал на широкую дорогу, по-видимому, ведущую из города, и поехал вперед, понятия не имея, куда направляется. Машин было мало, и Боб гнал как можно быстрее, одновременно стараясь определить ту максимальную скорость, на которой можно было объезжать выбоины и неровности в поверхности асфальта, увертываясь от проносящихся изредка навстречу грузовиков.

Он ехал все дальше, дальше и дальше. Он думал, думал и думал.

Но не о том, кто пытался его убить. Он хотел думать об этом, однако мысли его сами собой возвращались к выстрелу в Гределя на мосту, к неуловимой и странной вещи. Нужно взглянуть правде в глаза: Мила промахнулась.